VI ОПУБЛИКОВАННОЕ - 113 - О ВОДЯНЫХ НУЛЯХ Нуль плавал по воде: Мы говорили: это круг, должно быть, кто-то бросил в воду камень. Здесь Петька Прохоров гулял - вот след его сапог с подковками, Он создал этот круг. Давайте нам скорей картон и краски, мы зарисуем Петькино творенье. И будет Прохоров звучать, как Пушкин. И много лет спустя подумают потомки: "Был Прохоров когда-то, должно быть, славный был художник." И будут детям назидать: "Бросайте, дети, в воду камни. Рождает камень круг, а круг рождает мысль. А мысль, вызванная кругом, зовет из мрака к свету нуль." "Аврора". 1973 год. Э3 ОЛЕЙНИКОВУ* Кондуктор чисел, дружбы злой насмешник, О чем задумался? Иль вновь порочить мир? Гомер тебе пошляк, и Гете глупый грешник, Тобой осмеян Дант, лишь Бунин твой кумир. Твой стих порой смешит, порой тревожит чувство, Порой печалит слух иль вовсе не смешит, Он даже злит порой, и мало в нем искусства, И в бездну мелких дум он сверзиться спешит. Постой! Вернись назад! Куда холодной думой Летишь, забыв закон видений встречных толп? Кого дорогой в грудь пронзил стрелой угрюмой? Кто враг тебе? Кто друг? И где твой смертный столб? 23 января 1935 года. "Русская литература". 1970 г. Э3 МАРИЯ Выходит Мария, отвесив поклон, Мария выходит с тоской на крыльцо - а мы, забежав на высокий балкон, поем, опуская в тарелку лицо. Мария глядит - и рукой шевелит, и тонкой ногой попирает листы - а мы за гитарой поем да поем да в ухо трубим непокорной жены. Над нами встают золотые дымы, за нашей спиной пробегают коты, поем и свистим на балкончике мы - но смотришь уныло за дерево ты. Остался потом башмачок да платок, да реющий в воздухе круглый балкон, да в бурое небо торчит потолок. Выходит Мария, отвесив поклон. И тихо ступет Мария в траву, и видит цветочек на тонком стебле. Она говорит: "Я тебя не сорву, я только пройду, поклонившись тебе." А мы, забежав на балкон высоко, кричим: "Поклонись!" - и гитарой трясем. Мария глядит и рукой шевелит и вдруг, поклонившись, бежит на крыльцо и тонкой ногой попирает листы - а мы за гитарой поем да поем, да в ухо трубим непокорной жены, да в бурное небо кидаем глаза. 1927 г. "День поэзии." Сов. Пис. Л. 1965 г. - 115 - СВЯЗЬ Философ! 1. Пишу Вам в ответ на Ваше письмо, которое Вы собираетесь написать мне в ответ на мое письмо, которое я написал Вам. 2. Один скрипач купил себе магнит и понес его домой. По доро- ге на скрипача напали хулиганы и сбили с него шапку. Ветер под- хватил шапку и понес ее по улице. 3. Скрипач положил магнит на землю и побежал за шапкой. Шапка попала в лужу азотной кислоты* и там истлела. 4. А хулиганы тем временем схватили магнит и скрылись. Скрипач вернулся домой без пальто и без шапки, потому что шапка истлела в азотной кислоте, и скрипач, расстроенный потерей своей шапки, забыл пальто в трамвае. 5. Кондуктор того трамвая отнес пальто на барахолку и там его обменял на сметану, крупу и помидоры. 6. Тесть кондуктора объелся помидорами и умер. Труп тестя ко- ндуктора положили в покойницкую, но потом его перепутали и вмес- то тестя кондуктора похоронили какую-то старушку. 7. На могиле старушки поставили белый столб с надписью: " АНТОН СЕРГЕЕВИЧ КОНДРАТЬЕВ" 8. Через одиннадцать лет столб источили черви, и он упал. А кладбищенский сторож распилил этот столб на четыре части и сжег его в своей плите. А жена кладбищенского сторожа на этом огне сварила суп из цветной капусты. 9. Но когда суп был уже готов, со стены упала муха** прямо в кастрюлю с этим супом. Суп отдали нищему Тимофею. 10. Нищий Тимофей поел супа и рассказал нищему Николаю про доброту кладбищенского сторожа. 11. На другой день нищий Николай пришел к кладбищенскому сто- рожу и стал просить милостыню. Но кладбищенский сторож ничего не дал нищему Николаю и прогнал его прочь. 12. Нищий Николай очень обозлился и поджег дом кладбищенского сторожа. 13. Огонь перекинулся с дома на церковь, и церковь сгорела. 14. Повелось длительное следствие, но установить причину по- жара не удалось. 15. На том месте, где была церковь, построили клуб, и в день открытия клуба устроили концерт, на котором выступал скрипач, который четырнадцать лет тому назад потерял свое пальто. 16. А среди слушателей сидел сын одного из тех хулиганов, ко- торые четырнадцать лет тому назад сбили шапку с этого скрипача. 17. После концерта они поехали домой в одном трамвае. Но в трамвае,который ехал за ними вагоновожатым был тот самый кондук- тор, который когда-то продал пальто скрипача на барахолке. 18. И вот они едут поздно вечером по городу: впереди скрипач и сын хулигана, а за ними - вагоновожатый, бывший кондуктор. 19. Они едут и не знают, какая между ними связь, и не узнают этого до самой смерти. 1937 год. ( ЛГ Э27 1970 г.) - 117 - ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК Стихи надо писать так, что если бросить стихотворение в окно, то стекло разобьется. __________ Человек лег спать верующим, а проснулся неверующим. По счастию, в комнате этого человека стояли десятичные меди- цинские весы, и человек имел обыкновение каждый день утром и ве- чером взвешивать себя. И вот, ложась накануне спать, человек взвесил себя и узнал,что весит 4 пуда 21 фунт. А на другой день, встав неверующим, человек взвесил себя и узнал, что весит уже всего только 4 пуда 13 фунтов. "Следовательно, - решил этот че- ловек, - моя вера весила приблизительно восемь фунтов." __________ Мое мнение о путешествиях кратко: путешествуя, не заезжай слишком далеко, а не то увидешь этакое, что потом и забыть будет невозможно. А если что-либо сидит в памяти слишком упорно, чело- веку делается сначало не по себе, а потом и вовсе трудно поддер- живать свою бодрость духа. __________ Человеку полезно знать только то, что ему полагается. Могу в пример привести следующий случай: один человек знал немного бо- льше, а другой немного меньше того, что им полагалось знать. И что же? Тот, что знал немного меньше, разбогател,а тот, что знал немного больше, всю жизнь прожил только в достатке. __________ [С давних времен.........глупую мысль сочинить тоже не мог.]* __________ Всякая мудрость хороша, если ее кто-нибудь понял. Непонятная мудрость может запылиться. __________ На замечание: "Вы написали с ошибкой." ответствуй: "Так всег- да выглядит в моем написании." ("Аврора" Э2 1974 г.) - 119 - ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ Старичок чесался обеими руками. Там, где нельзя было достать двумя руками, старичок чесался одной, но зато быстро-быстро. И при этом быстро мигал глазами. __________ Из паровозной трубы шел пар, или так называемый дым. И наряд- ная птица, влетая в этот дым, вылетала из него обсосанной и по- мятой. __________ Хвилищевский ел клюкву, стараясь не морщиться. Он ждал, что все скажут: какая сила характера! Но никто не сказал ничего. __________ Было слышно, как собака обнюхивала дверь. Хвилищевский зажал в кулаке зубную щетку и таращил глаза, чтобы лучше слышать. "Ес- ли собака войдет, - подумал Хвилищевский, - я ударю ее этой кос- тяной ручкой прямо в висок!" __________ ...Из коробки вышли какие-то пузыри. Хвилищевский на цыпочках удалился из комнаты и тихо прикрыл за собою дверь. "Черт с ней! - сказал себе Хвилищевский. - Меня не касается, что в ней лежит. В самом деле! Черт с ней!" __________ Один толстый человек придумал способ похудеть. И похудел. К нему стали приставать дамы, расспрашивая его, как он добился то- го, что похудел. Но похудевший отвечал дамам, что мужчине худеть к лицу, а дамам не к лицу, что, мол, дамы должны быть полными. И он был глубоко прав. (Литературная газета Э46 1968 г.) СИМФОНИЯ Э2. Антон Михайлович плюнул, сказал "эх", опять плюнул, опять сказал "эх", опять плюнул, опять сказал "эх" и ушел. И бог с ним. Расскажу лучше про Илью Павловича. Илья Павлович родился в 1893 году в Константинополе. Еще ма- леньким мальчиком его перевезли в Петербург, и тут он окончил немецкую школу на Кирочной улице. Потом он служил в каком-то магазине, потом еще что-то делал, а в начале революции эмигри- ровал за границу. Ну и бог с ним. Я лучше расскажу про Анну Игнатьевну. Но про Анну Игнатьевну рассказывать не так-то просто. Во-пер- вых, я о ней почти ничего не знаю, а во-вторых, я сейчас упал со стула и забыл, о чем собирался рассказывать. Я лучше расскажу о себе. Я высокого роста, неглупый, одеваюсь изящно и со вкусом, не пью, на скачки не хожу, но к дамам тянусь. И дамы не избегают меня. Даже любят, когда я с ними гуляю. Серафима Измайловна не- однократно приглашала меня к себе, и Зинаида Яковлевна тоже го- ворила, что она всегда рада меня видеть. Но вот с Мариной Пет- ровной у меня вышел забавный случай, о котором я и хочу расска- зать. Случай вполне обыкновенный, но все же забавный, ибо Марина Петровна благодаря мне совершенно облысела, как ладонь. Случи- лось это так: пришел я однажды к Марине Петровне, а она трах! - и облысела. Вот и все. 1930 - 1940 (Литературная газета Э46 1968 г.) - 121 - Так же невозможно "Ловить эпоху", потому что это такой же мо- мент, только побольше. Другое дело, если сказать: "Запечетлевайте то, что происходит в этот момент". Это совсем другое дело. Вот например: Раз, два, три! Ничего не произошло! Вот я запе- чатлел момент, в который ничего не произошло. Я сказал об этом Заболоцкому. Тому это очень понравилось, и он целый день сидел и считал: раз, два, три! И отмечал, что ни- чего ни произошло. За таким занятием застал Заболоцкого Шварц. И Шварц тоже за- интересовался этим оригинальным способом запечатлевать то, что происходит в нашу эпоху, потому, что ведь из моментов складыва- ется эпоха. Но прошу обратить внимание, что родоначальником это- го метода являюсь я. Опять я! Просто удивительно! То, что другим дается с трудом, мне дается с легкостью! Я даже летать умею. Но об этом рассказывать не буду, потому что все равно никто не поверит. 5. Когда два человека играют в шахматы, мне всегда кажется, что один другого околпачивает. Особенно если они играют на день- ги. Вообще же мне противна всякая игра на деньги. Я запрещаю иг- рать в моем присутствии. А картежников я бы казнил. Это самый правильный метод борьбы с азартными играми. Вместо того, чтобы играть в карты, лучше бы собрались, да почитали бы друг другу морали. А впрочем, морали скучно. Интереснее ухаживать за женщинами. Женщины меня интересовали всегда. Меня всегда волновали женс- кие ножки, в особенности выше колен. Многие считают женщин порочными существами. А я нисколько! Наоборот, даже считаю их чем-то очень приятными. Полненькая, молоденькая женщина! Чем же она порочна? Вовсе не порочна! ...Все, что говорит Леонид Савельевич, уже когда-нибудь рань- ше говорил я. Да и не только Леонид Савельевич. Всякий рад подхватить хотя бы обрывки моих мыслей. Мне это даже смешно. Например, вчера прибежал ко мне Олейников и говорит, что со- вершенно запутался в вопросах жизни. Я дал ему кое-какие советы и отпустил. Он ушел осчастливленный и в наилучшем своем настрое- нии. Люди видят во мне поддержку, повторяют мои слова, удивляются моим поступкам, а денег мне не платят. Глупые люди! Несите мне побольше денег, и вы увидите, как я буду этим доволен. 6. Теперь я скажу несколько слов об Александре Ивановиче*. Это болтун и азартный игрок. Но за что я его ценю, так это за то, что он мне покорен. Днями и ночами дежурит он передо мной и только и ждет с моей стороны намека на какое-нибудь приказание. Стоит мне только по- дать этот намек, и Александр Иванович летит как ветер исполнять мою волю. За это я купил ему туфли и сказал: "На, носи!" Вот он их и носит. Когда Александр Иванович приходит в Госиздат, то все смеются и говорят между собой, что Александр Иванович пришел за деньга- ми. Константин Игнатьевич Дровацкий прячется под стол. Это я го- ворю в аллегорическом смысле. Больше всего Александр Иванович любит макароны. Ест он их всегда с толчеными сухарями, съедает почти что целое кило, а может быть, и гораздо больше. Съев макароны, Александр Иванович говорит, что его тошнит, и ложится на диван. Иногда макароны выходят обратно. Мясо Александр Иванович не ест и женщин не любит. Хотя, иног- да любит. Кажется, даже очень часто. Но женщины, которых любит Александр Иванович,на мой вкус, все некрасивые, а потому будем считать, что это даже и не женщины. Если я что-нибудь говорю, значит, это правильно. Спорить со мной никому не советую, все равно он останется в дураках, потому что я всякого переспорю. Да и не вам тягаться со мною. Еще и не такие пробовали. Всех уложил! Даром, что с виду и говорить-то не умею, а как заведу, так и не остановишь. Как-то раз завел у Липавских и пошел! Всех до смерти загово- рил. Потом зашел к Заболоцким и там всех заговорил. Потом пошел к Шварцам и там всех заговорил. Потом домой пришел и дома еще полночи говорил! 1933-1934 годы. - 123 - Дорогая Тамара Александровна, Леонид Савельевич, Яков Семенович и Валентина Ефимовна. Передайте от меня привет Леониду Савельевичу, Валентине Ефи- мовне и Якову Семеновичу. Как вы живете, Тамара Александровна, Валентина Ефимовна, Ле- онид Савельевич и Яков Семенович? Что поделывает Валентина Ефи- мовна? Обязательно напишите мне, Тамара Александровна, как себя чувствует Яков Семенович и Леонид Савельевич. Я очень соскучился по Вас, Тамара Александровна, а также по Валентине Ефимовне, и Леониду Савельевичу, и Якову Семеновичу. Что Леонид Савельевич все еще на даче или уже вернулся? Передай- те ему, если он вернулся, привет от меня. А также и Валентине Ефимовне, и Якову Семеновичу, и Тамаре Александровне. Вы все для меня настолько памятны, что порой кажется, что я вас и забыть не смогу. Валентина Ефимовна стоит у меня перед глазами как живая, и даже Леонид Савельевич как живой. Яков Семенович для меня как родной брат и сестра, а также и Вы как сестра или в крайнем слу- чае как кузина. Леонид Савельевич для меня как шурин, а также Валентина Ефимовна как некая родственница. На каждом шагу вспоминаю вас, то одного, то другого, и всегда с такой ясностью и отчетливостью, что просто ужас. Но во сне мне никто из вас не мерещится, и я даже удивляюсь, почему это так. Ведь если бы во сне мне приснился Леонид Савельевич - это было бы одно, а если бы Яков Семенович - это было бы уже другое. С этим нельзя не согласиться. А так же если бы приснились Вы, было бы опять другое, чем если бы мне во сне показали Валентину Ефимовну. Что тут на днях было! Я, представьте себе, только со- брался куда-то идти и взял шляпу, чтобы надеть ее, вдруг смотрю, а шляпа-то, вроде и не моя, будто моя, а будто бы и не моя. Фу ты! - думаю, - что за притча! Моя шляпа или не моя? А сам шляпу- то надеваю и надеваю. А как надел шляпу и посмотрел в зеркало, ну, вижу, шляпа будто бы моя. А сам думаю: а вдруг не моя. Хотя, впрочем, пожалуй, моя. Ну, оказалось, шляпа-то и впрямь моя. А также Введенский, купаясь в реке, попал в рыболовную сеть и так сильно опечалился, что как только освободился, так сразу же при- шел домой и деркал. Пишите и Вы, как вы все живете. Как Леонид Савельевич, на даче или уже приехал? Даниил Хармс. 1 августа, 1932 года. Курск. ("Вопросы литературы",1973 год. Э11) * * * Милая, дорогая Тамара Александровна! Зачем Шурка мой друг! Какая насмешка судьбы! Ведь не знай я Шуру, я бы и Вас не знал! Нет!... Или вернее да! Да, только Вы, Тамара Александровна, способны сделать меня счастливым. Вы пишите мне: "...Я не Ваш вкус". Да что Вы, Тамара Александровна! До вкуса ли тут! Ах! Слова бессильны, а звуки неизобразимы! Тамарочка, радуга моя! Твой Даня. 5 декабря 1930 года. * * * Халдеев*, Налдеев и Пепермалдеев однажды гуляли в дремучем лесу: Халдеев в циллиндре, Налдеев в перчатках, а Пепермалдеев с ключом на носу. Над нами по воздуху сокол катался в скрипучей тележке с высокой дугой. Халдеев смеялся, Налдеев чесался, а Пепермалдеев лягался ногой. Но вдруг неожиданно воздух надулся и вылетел в небо, горяч и горюч. Халдеев подпрыгнул, Налдеев согнулся, а Пепермалдеев схватился за ключ. Но стоит ли трусить, подумайте сами? Давай мудрецы танцевать на траве: Халдеев с картонкой, Налдеев с часами, а Пепермалдеев с кнутом в рукаве. И долго, веселые игры затеяв, пока не проснутся в лесу петухи, Халдеев, Налдеев и Пепермалдеев смеялись: ха-ха, хо-хо-хо, хи-хи-хи! 1930-е годы - 125 - ВОСПОМИНАНИЯ ОДНОГО МУДРОГО СТАРИКА Я был очень мудрым стариком. Теперь я уже не то, считайте даже, что меня нет. Но было вре- мя, когда любой из вас пришел бы ко мне, и какая бы тяжесть не томила его душу, какие бы грехи не терзали его мысли, я бы обнял его и сказал:"Сын мой, утешься, ибо никакая тяжесть души твоей не томит и никаких грехов не вижу я в теле твоем", и он убежал бы от меня счастливый и радостный. Я был велик и силен. Люди, встречая меня на улице, шарахались в сторону, и я проходил сквозь толпу, как утюг. Мне часто целовали ноги, но я не протестовал, я знал, что до- стоин этого. Зачем лишать людей радости почтить меня? Я даже сам, будучи чрезвычайно гибким в теле попробывал поцеловать себе свою собственную ногу. Я сел на скамейку, взял в руки свою пра- вую ногу и подтянул ее к лицу. Мне удалось поцеловать большой палец на ноге. Я был счастлив. Я понял счастье других людей. Все преклонялись передо мной! И не только люди, даже звери, даже разные букашки ползали передо мной и виляли своими хвоста- ми. А кошки! Те просто души во мне не чаяли и, каким-то образом сцепившись лапами друг с другом, бежали передо мной, когда я шел по лестнице. В то время я был действительно очень мудр и все понимал. Не было такой вещи, перед которой я встал бы в тупик. Одна минута напряжения моего чудовищного ума - и самый сложный вопрос разре- шался наипростейшим образом. Меня даже водили в Институт мозга и показывали ученым профессорам. Те электричеством измерили мой ум и просто опупели. "Мы никогда ничего подобного не видали", - сказали они. Я был женат, но редко видел свою жену. Она боялась меня: ко- лоссальность моего ума подовляла ее. Она не жила, а трепетала, и если я смотрел на нее, она начинала икать. Мы долго жили с ней вместе, но потом она, кажется, куда-то исчезла: точно не помню. Память - это вообще явление странное. Как трудно бывает что- нибудь запомнить и как легко забыть! А то и так бывает: запом- нишь одно, а вспомнишь совсем другое. Или: запомнишь что-нибудь с трудом, но очень крепко, и потом ничего вспомнить не сможешь. Так тоже бывает. Я бы всем советовал поработать над своей па- мятью. Я был всегда справедлив и зря никого не бил, потому что, когда кого-нибудь бьешь, то всегда жалеешь, и тут можно перебор- щить. Детей, например, никогда не надо бить ножом или вообще чем-нибудь железным. А женщин, наоборот, никогда не следует бить ногой. Животные, те, говорят, выносливее. Но я производил в этом направлении опыты и знаю, что это не всегда так. Благодаря своей гибкости я мог делать то, чего никто не мог делать. Так, например, мне удалось однажды достать рукой из очень извилистой фановой трубы заскочившую туда случайно серьгу моего брата. Я мог, например, спрятаться в сравнительно неболь- шую корзинку и закрыть за собой крышку. Да, конечно, я был феноменален! Мой брат был полная моя противоположность: во-первых, он был выше ростом, а во-вторых, - глупее. Мы с ним никогда не дружили. Хотя, впрочем, дружили, и даже очень. Я тут чего-то напутал: мы именно с ним не дружили и всег- да были в ссоре. А поссорились мы с ним так. Я стоял: там выда- вали сахар, и я стоял в очереди и старался не слушать, что гово- рят кругом. У меня немножечко болел зуб, и настроение было не- важное. На улице было очень холодно, потому что все стояли в ватных шубах и все-таки мерзли. Я тоже стоял в ватной шубе, но сам не очень мерз, а мерзли мои руки, потому что то и дело при- ходилось вынимать их из кармана и поправлять чемодан, который я держал, зажав ногами, чтобы он не пропал. Вдруг меня ударил кто- то по спине. Я пришел в неописуемое негодование и с быстротой молнии стал обдумывать, как наказать обидчика. В это время меня ударили по спине вторично. Я весь насторожился, но решил голову назад не поворачивать и сделать вид, будто я ничего не заметил. Я только на всякий случай взял чемодан в руку. Прошло минут семь, и меня в третий раз ударили по спине. Тут я повернулся и увидел перед собой высокого пожилого человека в довольно поно- шенной, но все же хорошей ватной шубе. - Что вам от меня нужно? - спросил я его строгим и даже слегка металлическим голосом. - А ты чего не оборачаваешься,когда тебя окликают? - сказал он. Я задумался над смыслом его слов, когда он опять открыл рот и сказал: - Да ты что? Не узнаешь, что ли, меня? Ведь я твой брат. Я опять задумался над его словами, а он снова открыл рот и сказал: - Послушай-ка, брат. У меня не хватает на сахар четырех рублей, а из очереди уходить обидно. Одолжи-ка мне пятерку, и мы с тобой потом рассчитаемся.