XII. СНОВА ГРЕМИОНИС - Глава 49 Через несколько минут Бейли оказался в четвертом по счету аврорском доме, с тех пор как прибыл на Аврору полтора дня назад. Дом Гремиониса выглядел меньше и неряшливее других, хотя, на неискушенный в аврорских делах взгляд Бейли, имел признаки недавней постройки. Отличительный признак аврорских домов - ниши для роботов - конечно, наличествовал. Жискар и Даниил быстро заняли свободные ниши и молча замерли там. Почти так же быстро Бронджи занял третью нишу. Бейли удивлялся, как роботы избегают столкновений при выборе ниши. Надо будет спросить об этом Даниила. Гремионис тоже оглядел ниши, провел пальцем по усикам и сказал чуточку неуверенно: - Ваш человекоподобный робот, наверное, не должен быть в нише. Это ведь Даниил Оливо, робот д-ра Фастальфа? - Да, - сказал Бейли. - Он тоже был в фильме. По крайней мере, актер был и сыграл свою роль хорошо. - Да, я помню. Бейли заметил, что Гремионис, как Василия, Глэдис и даже Фастальф, держался в некотором отдалении. Существовало как бы отталкивающее поле, невидимое и неощутимое, вокруг Бейли, оно не позволяло космонитам приближаться к нему, и они, проходя мимо, делали легкую кривую. Интересно, сознавал ли это Гремионис, или это выходило автоматически? А что они сделают со стульями, на которых он сидел в их домах, с тарелками, на которых он ел, с полотенцами, которыми он пользовался? Просто вымоют или как-нибудь простерилизуют? Может, выбросят? А как насчет общественного туалета? Сломают и выстроят новый? Он осознал, что ударился в глупость. Что и как делают аврорцы - это их дело, ему нечего ломать голову. О, дьявол! У него своих проблем хватает. Вот и сейчас эта заноза - Гремионис, он примется за него после ленча. Ленч был довольно простой, в основном растительный, но Бейли впервые слегка забеспокоился. Каждое блюдо имело слишком резкий вкус. Морковь имела какой-то подчеркнутый вкус моркови, горох - гороха. Везде чуть лишнего. Бейли ел не очень охотно, старясь скрыть легкую тошноту. Затем он обнаружил, что начинает привыкать к аврорской пище, и даже опечалился: когда он вернется на Землю, ему будет не хватать этих вкусовых тонкостей. Возможно, когда земляне обоснуются на других планетах, эта пища, приготовленная по-космонитски, будет эталоном новой диеты, особенно, если у них не будет роботов, готовящих и подающих еду. И тут он с неудовльствием подумал, что не к_о_г_д_а, а е_с_л_и земляне обоснуются на новых планетах. И это е_с_л_и целиком зависит от него, следователя Илии Бейли. Груз этого давил на него. Еда кончилась. Робот принес влажные салфетки для вытирания рук. Салфетки оказались необычными: когда Бейли положил свою на тарелку, салфетка стала утончаться до паутины, затем поднялась вверх и исчезла в отдушине на потолке. Бейли чуть не подскочил от удивления и, раскрыв рот, следил за ее исчезновением. - Это новинка, которую я только что приобрел, - сказал Гремионис, - но не пойму, нравится она мне или нет. Некоторые говорят, что это будет засорять отдушину, и грязь, в конце концов, попадет в наши легкие. Производитель, конечно, ничего не говорит, но... Бейли спросил несколько ворчливо: - Вы парикмахер, м-р Гремионис? - Кто вам это сказал? - Извините, если так называть вашу профессию невежливо. На Земле так обычно говорят, и это никого не обижает. - Я дизайнер по прическам и одежде. Это признанная отрасль искусства. Я, в сущности, артист, художник. - Его палец снова прошелся по усам. Бейли сказал серьезно: - Я обратил внимание на ваши усы. Это обычно на Авроре? - Нет. Надеюсь, что будет. Многие мужские лица можно усилить и улучшить искусным дизайном лицевых волос, и такой дизайн - часть моей профессии. На планете Паллас лицевые волосы обычны, но там их красят. Каждый волос красится отдельно в разный цвет, чтобы получилась смесь. Но это глупость. Краски со временем изменяются, и усы выглядят ужасно. Но все-таки это лучше, чем лицевая лысина. Голое лицо крайне не привлекательно. Эту фразу я сам придумал и пользуюсь ею в разговоре с потенциальным клиентом. Она действует весьма эффективно. Женщины могут обойтись без лицевых волос, поскольку пользуются гримом. На планете... Его быстрая спокойная речь действовала гипнотически, так же как и его манера смотреть с подкупающей искренностью. Бейли пришлось почти физически встряхнуться. - Вы - роботехник? - спросил он. Гремионис выглядел испуганным и чуточку смущенным тем, что его прервали на полуслове. - Нет, отнюдь. Я пользуюсь роботами, как все, но не знаю, что у них внутри. Меня это и не интересует. - Но вы живете на территории Роботехнического Института. - А почему мне не жить тут? - голос Гремиониса стал более враждебным. - Если вы не роботехник... Гремионис сделал гримасу. - Это же глупо! Когда Институт еще только проектировался, здесь предполагалось автономное общество. Собственный транспорт, свои мастерские для его ремонта, свои роботы для работы в мастерских, свои врачи, свои строители. Персонал живет здесь, и если он хочет иметь личного художника, то вот Сантирикс Гремионис живет тоже здесь. Разве у меня плохая профессия, и я не должен жить здесь? - Я этого не говорил. Гремионис отвернулся, еще чувствуя обиду, и нажал кнопку, а затем, изучив многоцветную четырехугольную полосу, сделал что-то похожее на щелчок. С потолка спустился шар и повис в метре от их голов, затем раскрылся, как апельсин с дольками, и в нем началась игра красок вместе с мягким звуком. То и другое смешивалось так искусно, что ошеломленный Бейли скоро перестал отделять цвет и звук. Окна затемнились, сегменты стали ярче. - Не слишком ярко? - спросил Гремионис. - Нет, - поколебавшись ответил Бейли. - Это для фона; я подобрал мягкую комбинацию, чтобы легче было разговаривать в цивилизованной манере. - И быстро добавил: - Перейдем к делу? Бейли отвел глаза от этой штуки - Гремионис не назвал ее - с некоторым усилием и сказал: - Да, если позволите. - Вы обвинили меня, что я что-то сделал для обездвижения этого робота Джандера. - Я расследую обстоятельства гибели робота. - Но в связи с этой гибелью вы упомянули меня. И вы только что спросили, не роботехник ли я. Я понимаю, что у вас на уме: вы пытаетесь приписать мне какие-то знания роботехники и построить дело против меня как... как приканчивателя робота. - Могли бы сказать - убийцы. - Робота нельзя убить. Но в любом случае, я не приканчивал его, не убивал - назовите, как хотите. Я вам сказал: я не роботехник. Я н_и_ч_е_г_о не знаю о роботах. Как вы могли даже подумать... - Я должен расследовать все связи, мистер Гремионис. Джандер принадлежал Глэдис, а вы дружны с ней. Вот связь. - У нее может быть куча друзей. Какая же это связь? - Вы утверждаете, что никогда не видели Джандера, бывая у Глэдис? - Нет, ни разу! - Вы не знали, что у нее есть человекоподобный робот? - Нет! - Она никогда не упоминала о нем? - У нее полон дом роботов. Самых обычных. Она никогда не говорила, что имеет что-то еще. - Прекрасно. У меня нет причин - пока - предполагать, что это неправда. - Тогда скажите это Глэдис. Вот из-за э_т_о_г_о я и хотел вас видеть. Просить вас об этом. Настаивать. - Разве у Глэдис есть причины думать иначе? - Конечно. Вы отравили ее мысли. Вы спрашивали ее обо мне в связи с этим делом, и она решила... она не уверена... Во всяком случае, она вызвала меня сегодня утром и спросила, не сделал ли я что-нибудь с роботом. Я говорил вам. - Вы отрицали? - Ясное дело! Отрицал со всей убедительностью, потому что я и в самом деле ничего такого не делал. Но я не могу ее убедить, и хочу, чтобы это сделали вы. Скажите ей, что, по вашему мению, я здесь не причем. Вы должны сказать ей это, потому что не можете без всяикх причин портить мою репутацию. Я сообщу о вас. - Кому? - Комитету Личной Защиты. В Совет. Глава Института - близкий друг самого Председателя, и я уже делал ему полный отчет об этом деле. Я не стал ждать, понимаете. Я стал действовать. - Гремионис потряс головой, как бы показывая свою решительность, но, судя по мягкости лица, делал это без большого убеждения. - Видите ли, здесь не Земля. Мы здесь з_а_щ_и_щ_е_н_ы. Это у вас, с вашей перенаселенностью, люди живут в ульях, в муравейниках. Вы толкаете друг друга, душите друг друга, и это у вас в порядке вещей. Одна жизнь или миллион - какая разница? - Вы явно читали исторические романы, - сказал Бейли, стараясь не показать недовольства. - Конечно, читал, и там написано так, как оно есть. Иначе и не может быть на планете с миллиардами жителей. А на Авроре ценится каждая жизнь. Физически нас защищают наши роботы, поэтому у нас никогда не бывает нападений и убийств. - Если не считать убийства Джандера. - Это не убийство. Джандер всего лишь робот. А от вреда большего, чем нападение, нас защищает Совет. Комитет Личной защиты очень косо смотрит на любое действие, которое не справедливо марает репутацию или общественное положение отдельного гражданина. Аврорец, действуя как вы, имел бы серьезные неприятности. А что касается землянина... - Я приехал для расследования, полагаю, по приглашению Совета. Не думаю, что д-р Фастальф привез меня сюда без разрешения Совета. - Возможно, но это не дает вам право переходить границы честного расследования. - И вы намерены заявить это в Совете? - Я намерен пойти к главе Института... - Как его зовут, кстати? - Келдин Амадейро. Я попрошу его рассказать об этом в Совете - а он член Совета, лидер глобалистской партии. Так что для вас лучше сказать Глэдис, что я абсолютно не виновен. - Я бы хотел этого, м-р Гремионис, поскольку предполагаю, что вы и в самом деле невиновны, но как я могу сменить предположение на уверенность, если вы не позволяете мне задать вам кое-какие вопросы? Гремионис заколебался, а затем с некоторым вызовом откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. - Спрашивайте. Мне нечего скрывать. А потом вы вызовете Глэдис прямо по моему трехмерному передатчику и скажете ей, иначе у вас будут большие неприятности. - Понятно. Но сначала скажате: давно ли вы знакомы с д-ром Василией? Гремионис помялся и сказал напряженно: - Почему вы об этом спрашиваете? При чем это тут? Бейли вздохнул, и его унылое лицо стало еще печальнее. - Напомню вам, м-р Гремионис, что вам нечего скрывать и что вы хотите убедить меня в своей невиновности, а я, в свою очередь, должен убедить в этом Глэдис. Так что скажите, давно ли вы знакомы с д-ром Василией. Если незнакомы - так и скажите... но с моей стороны честно будет сказать вам: д-р Василия утверждает, что вы знаете ее и знаете настолько хорошо, что предлагали себя ей. Гремионис выглядел скорбно. Он сказал дрожащим голосом: - Не знаю, почему люди делают из этого что-то особенное. Предложить - дело вполне естественное и никого другого не касается. Вы землянин, вот вы и поднимаете шум вокруг этого. - Как я понял, она не приняла вашего предложения. - Принять или отказать - целиком ее дело. Были такие, что предлагали себя мне, а я отказал. Подумаешь, какая важность. - Ну, ладно. Давно вы знакомы с ней? - Лет пятнадцать. - Вы знали ее, когда она жила у д-ра Фастальфа? - Тогда я был мальчишкой, - краснея, сказал Гремионис. - Как вы с ней познакомились? - Когда я закончил обучения как личный художник, меня пригласили сделать дизайн ее гардероба. Ей понравилось, и она стала пользоваться моими услугами - исключительно в смысле одежды. - Не по ее ли рекомендации вы получили свое теперешнее положение официального личного художника для членов Института? - Она признавала мою квалификацию. Меня проверили другие, и я добился положения согласно моим достоинствам. - Она рекомендовала вас? _ Да, - неохотно признал Гремионис. - И вы только из благодарности предложили ей себя? Гремионис скорчил гримасу. - Это... это отвратительно! Только землянин мог подумать такое. Мое предложение означало только, что мне было приятно его сделать. - Из-за того, что она привлекательна и сердечна? - Ну, - нерешительно сказал Гремионис, - я бы не сказал, что она сердечна. Но, конечно, привлекательна. - Мне сказали, что вы предлагаете себя всем без разбора. - Это вранье. Кто это сказал? - Не знаю, стоит ли мне отвечать на этот вопрос. Не думаете ли вы, что если я стану ссылаться на вас как на источник некрасивой информации, то вы будете со мной откровенны? - Ну, ладно, кто бы не сказал - он соврал. - Может, это было просто драматическое преувеличение. Вы многим предлагали себя до д-ра Василии? Гремионис отвел глаза. - Одной или двум. Ничего серьезного. - А д-р Василия была для вас чем-то серьезным? - Ну... - Как я понял, вы предлагали ей себя несколько раз, что полностью противоречит аврорским обычаям. - Ох, аврорские обычаи... - яростно начал Гремионис. - Послушайте, м-р Бейли, могу я говорить с вами конфиденциально? - Да. Все мои вопросы имеют целью уверить меня, что вы не имеете отношения к смерти Джандера. Как только я буду удовлетворен, можете быть уверены, что я сохраню в тайне все ваши замечания. - Вот и хорошо. Тут нет ничего плохого, ничего такого, чего я бы стыдился. Просто у меня было сильное тайное чувство и я имею на него право, верно? - Абсолютно верно. - Видите ли, у меня ощущение, что секс всего лучше, когда между партнерами глубокая любовь или привязанность. - Я думаю, что это совершенно правильно. - И тогда не нужно никого другого, как вы думаете? - Вполне вероятно. - Я всегда мечтал найти отличную партнершу и больше не искать никого. Это называют моногамией. На Авроре она не существует, но на некоторых других планетах есть. И на Земле тоже, м-р Бейли? - В теории, м-р Гремионис. - Вот этого я и хочу. Я искал несколько лет. Время от времени я занимался сексом и, я бы сказал, чего-то не хватало. Затем я встретил д-ра Василию, и она сказала мне... знаете, люди часто откровенны со своими личными художниками, потому что это о_ч_е_н_ь личная работа... - Ну, ну, продолжайте. Гремионис облизал губы. - Если то, что я скажу, выйдет наружу - я пропал. Она сделает все, чтобы я не получал больше заказов. Вы уверены, что все это относится к делу? - Уверяю вас, что оно может оказаться исключительно важным. - Ну... - Гремионис не выглядел полностью убежденным - из кусочков того, что рассказывала мне д-р Василия, я собрал факт, что она... - его голос упал до шепота - девственница. - Понятно, - спокойно сказал Бейли. Он вспомнил, что, по уверению Василии, отказ отца искалечил ей жизнь, и лучше понял ее ненавить к отцу. - Это возбудило меня. Мне казалось, что я мог бы иметь ее для себя одного и сам не хотел бы никого другого. Не могу объяснить, как много это значило для меня. Это сделало ее в моих глазах сияюще-прекрасной, и я в самом деле очень хотел ее. - И вы предложили ей себя? - Да. - И не один раз. Вас не обескураживал ее отказ? - Это как раз подтверждало ее девственность и заставляло меня желать еще больше. Меня как раз и возбуждало, что этого нелегко добиться. Я не могу объяснить, но надеюсь, что вы понимаете. - Да, прекрасно понимаю. Но наступило время, когда вы перестали предлагать себя д-ру Василии? - Ну, да. - И начали предлагать себя Глэдис? - Ну, да. - Неоднократно. - Ну, да. - Почему такая перемена? - Д-р Василия в конце концов дала ясно понять, что у меня нет никаких шансов, а затем появилась Глэдис, и она очень похожа на д-ра Василию, и... и... Так оно и случилось. - Но Глэдис не девственница. Она была замужем на Солярии, и здесь, на Авроре, как я слышал, экспериментировала довольно широко. - Это я знал, но она... прекратила. Она ведь солярианка и плохо понимает аврорские обычаи. Но она прекратила, потому что ей не нравится, как она говорит "неразборчивость". - Она сама говорила вам это? - Да. На Солярии принята моногамия. Глэдис не была счастлива в браке, но она привыкла к этому обычаю и не нашла радостей в аврорской манере, когда познакомилась с ней, да и в моногамии, которой я хочу - тоже. Вы понимаете? - Да. Но как вы встретились с ней впервые? - Просто увидел. Когда она приехала на Аврору - романтическая беженка с Солярии - это показывалось по гиперволновой программе. И она участвовала в этом фильме... - Да, да. Но ведь было что-то еще? - Не понимаю, чего вы еще хотите. - Ну, попробую догадаться. Когда д-р Василия отказала вам навсегда, она не намекнула вам на альтернативу для вас? Гремионис закричал, неожиданно вспылив: - Д-р Василия сказала вам э_т_о? - Не такими словами, но я думаю, что случилось именно так. Не говорила ли она вам, что было бы полезно посмотреть на новоприбывшую молодую леди с Солярии, которая стала подопечной д-ра Фастальфа? Не говорила ли вам д-р Василия, что по общему мнению, эта молодая леди очень похожа на нее, только моложе и сердечнее? Короче говоря, не советовала ли вам д-р Василия переключить внимание с нее на Глэдис? Гремионис явно страдал. Он посмотрел в глаза Бейли и тут же отвел взгляд. Бейли впервые увидел в глазах космонита страх. Он покачал головой. Не следует радоваться тому, что напугал космонита. Это может повредить его обективности. - Ну? - сказал он. - Я прав? Гремионис тихо сказал: - Значит, тот фильм не преувеличивал. Вы читаете мысли? Глава 50 - Я просто спросил, - спокойно сказал Бейли, - а вы не ответили прямо. Прав я или нет? - Это произошло не совсем так. Не в точности. Она говорила о Глэдис, но... - он прикусил губу и вдруг выпалил: - Ну, в общем это равносильно тому, что вы сказали. Вы точно описали все. - И вы не были разочарованы? Вы нашли, что Глэдис действительно похожа на Василию? - В какой-то мере - да, - сказал Гремионис, - но не по-настоящему. Если их поставить рядом, сразу увидишь разницу. Глэдис гораздо деликатнее, любезнее и веселее. - Вы предлагали себя Василии после того, как встретили Глэдис? - Вы что, спятили? Конечно, нет. - Но Глэдис предлагали? - Да. - И она отказала? - Ну, да. - И вы предлагали снова и снова. Сколько раз? - Я не считал. Четыре раза. Ну, пять. А может, больше. - И каждый раз она отказывала? - Да. А что, я не должен был предлагать снова? - Она отказыавала сердито? - Нет, это не в ее характере. Очень ласково. - Вы предлагали себя еще кому-нибудь? - Что? - Ну, коль скоро Глэдис вам отказывала, естественная реакция - предложить себя кому-нибудь другому. Раз Глэдис не хочет вас... - Нет. Я не хочу никого другого. - А почему, как вы думаете? Гремионис энергично ответил: - Откуда я знаю? Я хочу Глэдис. Это... это вроде безумия, но, я думаю, лучший вид его. Я б_ы_л бы сумасшедшим, если бы не было этого рода безумия. Вряд ли вы это поймете. - А вы пробовали объяснить это Глэдис? Она поняла бы. - Нет. Я бы расстроил ее. Я бы смутил ее. О таких вещах нельзя говорить. Мне следовало повидаться с психиатром. - И вы виделись? - Нет. - Почему? Гремионис нахмурился. - У вас манера задавать самые невежливые впросы, землянин. - Наверное, потому что я землянин и лучше не умею. Но я также следователь и должен знать эти вещи. Почему вы не были у психиатра? Гремионис вдруг засмеялся. - Скажу. Лечение было бы большим безумием, чем болезнь. Я лучше буду с Глэдис, которая отказывает мне, чем с любой другой, которая примет меня. Представьте себе, что у вас вывих в мозгу, и вы хотите, чтобы мозг так и оставался вывихнутым. Любой психиатр крепко взялся бы за меня. Бейли подумал и спросил: - Вы не знаете, д-р Василия не психиатр в какой-то мере? - Она роботехник. Говорят, это близкое дело. Если знаешь, как работает робот, то это намек на то, как работает человеческий мозг. Так, по крайней мере, говорят. - Вам не приходило в голову, что Василия знает о вашем странном чувстве по отношению к Глэдис? Гремионис напрягся. - Я никогда не говорил ей. Во всяком случае, в таких выражениях. - А разве она не могла понять ваши чувства, не спрашивая? Она знала, что вы неоднократно предлагали себя Глэдис? - Ну... она спрашивала, каковы мои успехи. Мы ведь очень давно знакомы. Я должен был что-то сказать. Но ничего интимного. - Вы уверены, что ничего интимного? Она наверняка поощряла вас продолжать предложения. - Знаете, когда вы сказали это, я, кажется, вижу все в новом свете. Не понимаю, как вы ухитрились вложить это в мою голову. Теперь мне кажется, что она действительно поощряла меня. Она активно поддерживала мою дружбу с Глэдис. - Ему было явно не по себе. - Мне это никогда не приходило в голову. - Как вы думаете, почему она поощряла вас повторять предложения Глэдис? - Полагаю, она хотела избавиться от меня. Хотела быть уверенной, что я больше не буду надоедать е_й. - Он хихикнул. - Хорошенький комплимент мне, верно? - Д-р Василия перестала относиться к вам по-дружески? - Наоборот. Она стала более дружелюбной. - Она не пыталась посоветовать вам, как добиться успеха у Глэдис? Скажем, показать больше интереса к работе Глэдис? - Нет. Работа Глэдис и моя очень близки. Мы оба дизайнеры, художники, только я работаю на людей, а она на роботов. Это, понимаете, сближает. Иногда мы даже помогаем друг другу. Когда я не предлагаю и не получаю отказы, мы добрые друзья. И, если подумать, это очень много. - Д-р Василия не советовала вам интересоваться работой д-ра Фастальфа? - С какой стати ей советовать такое? Я ничего не знаю о его работе. - Может быть, Глэдис интересовалась, и это возможность для вас войти к ней в доверие? Гремионис сузил глаза, вскочил с почти взрывной силой, прошел в другой конец комнаты, вернулся и остановился перед Бейли. - По-слу-шай-те! Я не самый умный человек на планете, но я и не полный идиот. Я вижу, куда вы клоните! - Да? - Вы добиваетесь моего признания, что д-р Василия заставила меня влюбиться... - Он помолчал с неожиденным удивлением - и я влюбился, как в исторических романах. А раз я влюблен, я мог бы узнать от д-ра Фастальфа, как обездвижить этого робота, Джандера. - Но вы не думаете, что это так? - Нет! - закричал Гремионис. - Я ничего не понимаю в роботехнике. Ничего! Как бы мне не объясняли ее, я все равно не пойму. И не думаю, чтобы Глэдис понимала. Кстати, я никогда ни с кем не разговаривал о роботехнике. И никто ничего не намекал мне насчет нее. И д-р Василия ничего такого не советовала. Ваша насквозь гнилая теория не сработала. Забудьте о ней! Он снова сел, сложил руки на груди и крепко сжал губы. Если взрыв Гремиониса нарушил линию атаки Бейли, то он ничем не показал этого. - Я понимаю вас. Но все-таки вы часто виделись с Глэдис? - Да. - Вы повторяли свои предложения и она не обижалась; а ее постоянные отказы не обижали вас? Гремионис пожал плечами. - Я предлагал вежливо. Она отказывала мягко. На что же обижаться? - Как вы проводили время вдвоем? Секс исключался, о роботехнике вы не разговаривали. Что вы делали? - Разве в дружбе нет больше ничего, кроме секса и роботехники? Нам было что делать. Во-первых, разговаривали. Она очень интересовалась Авророй, и я рассказывал. А она рассказывала мне о Солярии - это адская дыра. Я скорее предпочел бы жить на Земле... не в обиду вам будь сказано. И еще ее покойный муж. Дрянной у него был характер. У бедной Глэдис была тяжелая жизнь... Мы ходили на концерты, я водил ее в Институт Искусства, и мы работали вместе, как я уже говорил вам над ее и моими дизайнами. Честно говоря, я не думаю, что работа на роботов хорошо оплачивается, но у каждого, знаете ли, свое мнение. Ее, кажется, забавляло, когда я оъяснял ей, почему важано правильно стричь волосы - у нее-то волосы не совсем в порядке. Но большей частью мы гуляли. - Куда ходили? - Никуда специально. Промто гуляли. У нее такая привычка, потому что она воспитывалась на Солярии. Вы ведь были там? Там громадные поместья на одногодвух человек, не считая роботов. Можно пройти целые мили и никого не встретить, и Глэдис говорила - словно вся планета твоя. На Авроре такое ощущение у нее утратилось. - Вы хотите сказать, что она хотела быть собственницой планеты? - Глэдис? Конечно, нет! Она говорила только, что утратила ощущение быть наедине с природой. Сам я этого не понимаю, и подсмеивался над ней. Конечно, солярианские ощущения нельзя перенести на Аврору. Очень много народу, особенно в городском районе Эос, а роботы не запрограммированы держаться вне поля зрения, как на Солярии. В сущности, все аврорцы ходят вместе с роботами. Ну, я знаю несколько очень приятных дорог, где не очень много народу, и Глэдис радовалась. - И вы тоже? - Только потому, что был с Глэдис. Аврорцы тоже много гуляют, но я, должен признаться, не любитель. Сначала у меня протестовали мышцы, и д-р Василия смеялась надо мной. - Она знала, что вы ходите на прогулки? - Да, я однажды пришел, хромая, пришлось объяснить. Она смеялась и говорила, что это хорошая идея и лучший способ уговорить ходока принять предложение - это ходить вместе. "Держитесь, - говорила она, - и она отменит свой отказ и сама предложит себя". Этого, правда, не произошло, но постепенно я и сам полюбил прогулки. Она, похоже, преодолел свою вспышку злости и теперь был в хорошем настроении. Он даже улыбался, видимо, вспоминая прогулки. И Бейли улыбался в ответ. - Итак, Василия знала, что прогулки продолжаются. - Полагаю, что да. Я начал брать выходные и в среду и в четверг, потому что это соответствовало выбранному Глэдис графику, и д-р Василия иногда шутила над моими СЧ-прогулками, когда я приносил ей какие-нибудь эскизы. - Д-р Василия никогда не присоединялась к прогулкам? - Конечно, нет. - Я думаю, вас сопровождали роботы? - Ясное дело. Один мой, один Глэдис. Но они шли стороной, а не по пятам - по аврорской привычке, как говорила Глэдис. Она хотела солярианского уединения. Я вынужден был согласиться, хотя снчала у меня болела шея - я вертел ею, чтобы видеть, со мной ли Бронджи. - А какой робот сопровождал Глэдис? - Не всегда один и тот же. И он держался в стороне, так что я не вступал с ним в разговор. - А как насчет Джандера? Он когда-нибудь ходил? В этом случае вы бы его запомнили? - Человекоподобного? Конечно, запомнил бы. Но он никогда не ходил с нами. Я думаю, она считала его слишком ценным для таких обязанностей, какие выполнит любой обычный робот. - Вы тоже так считали? - Это ее робот. Мне нет до него дела. - Вы ни разу не видели его? - Нет. - И она ничего о нем не говорила? - Не помню такого случая. - Вас это не удивляло? - Нет. Зачем говорить о роботах? Бейли пристально взглянул в лицо Гремиониса. - Вы никогда не задумывались об отношениях Глэдис и Джандера? - Вы хотите сказать, что между ними был секс? - Вы были бы удивлены? - Такое бывает, - флегматично сказал Гремионис. - Ничего особенного. Человек может иногда пользоваться роботом, если захочет. А человекоподобный робот, наверное, полностью человекоподобен. - Полностью. - Ну, тогда женщине трудно устоять. - Но перед в_а_м_и она устояла. Разве вам не досадно, что она предпочла вам робота? - Ну, если так было - а я не уверен, что это правда - горевать не о чем. Робот есть робот. Женщина с роботом или мужчина с роботом - это просто мастурбация. - Вы честно не знали об этих отношениях? И не подозревали? - Даже мысли такой не было. - Не знали, или знали, но не обращали внимание? Гремионис нахмурился. - Опять вы напираете. Чего вы от меня хотите? Вот вы сейчас вбили мне это в голову и напираете, и мне начинает казаться, что я, может, задумывался о чем-то таком. Но я ничего этого не чувствовал, пока вы не начали задавать вопросы. - Вы уверены? - Уверен. Не изводите меня. - Я вас не извожу. Просто я хотел бы знать: если вы знали, что Глэдис регулярно занимается сексом c Джандером, и знали, что она никогда не возьмет вас в любовники, возможно ли, чтобы вы не хотели устранить Джандера, к которому ревновали... В этот миг Гремионис распрямился, как пружина, и бросился на Бейли с громким нечленораздельным криком. Бейли инстинктивно откинулся назад и упал вместе со стулом. Глава 51 Сильные руки тотчас подняли его. Бейли понял, что это руки робота. Как легко забыть о них, когда они неподвижно и молча стоят в нишах. Однако, это был не Даниил и не Жискар, а Бронджи, робот Гремиониса. - Сэр, - сказал Бронджи несколько ненатуральным голосом, - я надеюсь, что вы не ушиблись. Где же Даниил и Жискар? Ответ пришел сам собой. Роботы быстро поделили работу между собой. Даниил и Жискар быстро сообразили, что опрокинувшийся стул меньше повредит Бейли, чем обезумевший Гремионис, и бросились на хозяина. Бронджи, видя, что он там не нужен, стал помогать Бейли. Тяжело дышавший Гремионис был полностью обездвижен в осторожном захвате роботов Бейли. Он сказал чуть ли не шепетом: - Отпустите меня. Я овладел собой. - Да, сэр, - сказал Жискар. - Конечно, сэр, - сказал Даниил почти медовым тоном. Они отпустили руки, но некоторое время не отходили от него. Гремионис огляделся, поправил одежду и сел. Он все еще порывисто дышал и волосы его были в беспорядке. Бейли стоял, положив руку на спинку стула. - Простите, м-р Бейли, - сказал Гремионис, - что я утратил контроль над собой. Со мной не случалось такого за всю мою взрослую жизнь. Вы обвинили меня в... р-ревности. Порядочный аврорец не должен употреблять это слово, но мне не следовало забывать, что вы землянин. Оно встречается только в старинных романсах, да и то обычно после первой буквы ставится тире. У вас, конечно, не так, я понимаю. - Я тоже извиняюсь, мистер Гремионис, что мое полное незнание аврорских обычаев привело меня на неверный путь. Уверяю вас, что такой ляпсус не повториться. - Он сел. - Наверное, больше не о чем говорить. Гремионис, казалось, не слушал его. - Когда я был маленьким, я иногда толкал других, и меня токали, но роботы и не думали разнимать нас. - Если позволите, - сказал Даниил, - я объясню, партнер Илия. Было установлено, что полное пресечение агрессивности в очень юном возрасте ведет к нежелательным последствиям. Поэтому некоторые игры, включая физические соревнования, разрешались и даже одобрялись - при условии, чтобы не было реального вреда. Роботы, ухаживающие за малышами, программировались так, чтобы они различали шансы и уровень вреда, который мог быть причинен. Я, например, в этом смысле программирован не правильно и не гожусь для охраны малолетних, и Жискар тоже. - Такое агрессивное поведение в юношестве останавливается? - спросил Бейли. - Да, постепенно, когда уровень вреда может повыситься, и желательно развитие самоконтроля. - К тому времени, - сказал Гремионис, - когда я поступал в высшую школу, я, как и все аврорцы, знал прекрасно, что соревнование покоится на сравнении мыслительных способностей и таланта... - А физических состязаний никаких? - спросил Бейли. - Они есть, но лишь те, что не включают умышленного физического контакта с намерением покалечить... Но со времени своей юности я никогда ни на кого не нападал, хотя у меня было к этому множество случаев, уверяю вас, но до этой минуты я всегда умел владеть собой. Правда, никто никогда не обвинял меня в... э_т_о_м. - В любом случае, - сказал Бейли, - ничего хорошего из нападения не получится, если рядом с каждым соперником стоит робот. - Конечно. Тем более оснований для меня стыдиться, что я потерял самоконтроль. Надеюсь, вы не упомянете об этом в своем рапорте. - Будьте уверены, я никому не скажу. Это не касается дела. - Спасибо. Вы сказали, что интервью кончено? - Думаю, да. - В таком случае, вы скажете Глэдис, что я не при чем в деле Джандера? Бейли заколебался. - Я скажу ей, что это мое мнение. - Прошу вас, скажите посильнее, чтобы она была полностью уверена в моей непричастности; особенно, если она была привязана к роботу из сексуальных побуждений. Я не могу вынести, если она подумает, что я... р... р... Она солярианка и может так подумать. - Да, могла бы, - задумчиво сказал Бейли. - Но видите ли, - быстро заговорил Гремионис, - я ничего не понимаю в роботах, и ни д-р Фастальф, ни д-р Василия, и никто другой ничего не говорили мне о том, как они работают. Я имею в виду - у меня не было никакой возможности разрушить Джандера. Бейли, казалось, глубоко задумался, а затем сказал с явной неохотой: - Я ничего не могу сделать, кроме как поверить вам. Я ничего не знаю. Возможно - я говорю это без намерения оскорбить - вы, или д-р Василия, или вы оба - лжете. Я слишком мало знаю о внутренней природе аврорского общества и легко могу оказаться в дураках. И все-таки я могу только поверить вам. Но я не могу сказать Глэдис больше того, что, по моему мнению, вы ни в чем не виноваты. Я могу сказать только "по моему мнению". Я уверен, что она найдет это достаточно сильным. - Ну, тогда и я удовлетворюсь этим. Если это может помочь, я дам вам слово аврорского гражданина, что я невиновен. Бейли чуть заметно улыбнулся. - Я не стал бы сомневаться в вашем слове, но моя работа требует только объективных доказательств. - Он встал. - Не истолкуйте неправильно то, что я вам скажу, м-р Гремионис. Вы просите меня, чтобы я успокоил Глэдис, потому что вы хотите сохранить ее дружбу. - Очень хочу, м-р Бейли. - И вы намерены снова предложить себя ей. Гремионис покраснел. - Да. - Могу ли я дать вам совет, сэр? Не делайте этого. - Держите ваши советы при себе. Я не намерен следовать им. - Я хочу сказать - не делайте этого по обычной официальной процедуре, а просто - Бейли опустил глаза, чувствуя непривычное смущение - обнимите да поцелуйте ее. - НЕТ, - сказал Гремионис убежденно. - Ни одна аврорская женщина не потерпит такого. И мужчина тоже. - М-р Гремионис, не забывайте, что Глэдис солярианка, у них другие обычаи и традиции. На вашем месте я бы попробовал. Бейли смотрел в пол, скрывая внезапную ярость. Кто ему Гремионис, чтобы давать ему такой совет? Зачем советовать другому сделать то, что он, Бейли, мечтал сделать сам?