V. ДАНИИЛ И ЖИСКАР Глава 18 Как ни быстро действовал Фастальф, Даниил среагировал еще быстрее. Бейли, совершенно забывший о существовании Даниила, увидел смутный рывок, услышал неопределенный звук, а затем Даниил уже стоял рядом в Фастальфом, держал прибор для пряностей и говорил: - Надеюсь, д-р Фастальф, что я ничем не повредил вам. Бейли смутно отметил, что по другую сторону Фастальфа стоял Жискар, а все четыре робота, бывшие у дальней стены, теперь подошли почти к самому обеденному столу. Слегка задохнувшийся, растрепанный Фастальф сказал: - Нет, Даниил. Ты действовал отлично. - Он возвысил голос. Вы все действовали хорошо, но помните, что вы не должны медлить, даже если я сам участвую. - Он мягко рассмеялся и снова сел, приглаживая волосы. - Извините, мистер Бейли, что я напугал вас, но я чувствовал, что демонстрация будет более убедительной, чем все мои слова. Бейли, перед этим рефлекторно съежившийся, ослабил ворот и сказал чуточку хрипло: - Боюсь, что я ожидал только слов, но признаю, что демонстрация была убедительной. Я рад, что Даниил оказался достаточно близко, чтобы обезоружить вас. - Никто из них не был достаточно близко, но Даниил был ближе других и поэтому подбежал первым. Он подошел достаточно быстро, чтобы мягко управиться со мной. Будь он дальше, он мог бы вывихнуть мне руку или сбить меня с ног. - Неужели он зашел бы так далеко? - М-р Бейли, я дал инструкции защищать вас, а я у_м_е_ю давать инструкции. Они не поколебались бы спасти вас, даже если бы для этого пришлось повредить мне. Конечно, они постарались бы причинить мне минимум вреда, как это и сделал Даниил. Он повредил только моему достоинству и растрепал мне волосы. И пальцы у меня немного онемели. Он печально сгибал их. Бейли глубоко вздохнул, пытаясь оправиться от короткого замешательства. - А стал бы Даниил защищать меня без ваших инструкций? - Без сомнения. Не думайте, что реакция робота - просто да или нет, вверх или вниз, внутрь или наружу; это обычная ошибка непрофессионалов. Тут дело в скорости реакции. Мои инструкции насчет вас были так сформулированы, что потенциал, и так очень высокий в роботах моего дома, включая Даниила, стал еще выше. Следовательно, реакция на явную опасность для вас исключительно быстрая. Я знал, что так должно быть, и поэтому мог замахнуться на вас со всей возможной для меня быстротой и дать вам наиболее убедительную демонстрацию моей неспособности повредить вам. - Да, но я не вполне благодарен вам за нее. - О, я целиком и полностью доверяю своим роботам, особенно Даниилу. Мне слишком поздно пришло в голову, что если бы я тут же не выпустил прибор, Даниил мог бы - против своей воли или ее эквивалента у робота - сломать мне руку. - А мне пришло в голову, что это был глупый риск с вашей стороны. - Я тоже так подумал... постфактум. Если хотите, швырните прибор в меня; Даниил сразу же предупредит ваше движение, хотя и не с такой скоростью, поскольку, он не получал специальных инструкций о моей безопасности. Надеюсь, что он будет достаточно проворен и спасет меня, но... я предпочел бы не проверять. - Фастальф улыбнулся. - А если на дом будет сброшено с воздушной машины какое-нибудь взрывное устройство? - Мои роботы не могут защитить от всего, но подобные террористические акты невероятны на Авроре. Думаю, мы не будем горевать по этому поводу. - Я не буду. И у меня нет серьезных подозрений, что вы представляете для меня опасность. Я просто хотел исключить все возможности. Теперь мы можем продолжить разговор о деле. - Да, - сказал Фастальф, - несмотря на это дополнительное драматическое отвлечение, мы все еще стоим перед задачей доказать, что умственное замораживание Джандера произошло случайно. Теперь Бейли помнил о присутствии Даниила. Он повернулся к роботу и неловко спросил: - Даниил, может быть вам тяжело, что мы говорим об этом деле? - Партнер Илия, я предпочел бы, чтобы друг Джандер все еще функционировал, но, поскольку, он не действует и не может быть исправлен, самое лучшее - предупредить подобные инцинденты в будущем. Так что разговор об этом мне скорее приятен, чем тяжел. - Тогда, Даниил, скажите: в_ы верите, что д-р Фастальф не ответственен за конец вашего друга Джандера? Вы простите меня, д-р Фастальф, за мой вопрос? Фастальф жестом одобрил, и Даниил сказал: - Д-р Фастальф утверждает, что он не виноват, значит, он не виноват. - У вас нет сомнений на этот счет? - Никаких. Фастальфа, казалось, это развлекало. - Вы делаете перекрестный допрос робота, мистер Бейли. - Знаю. Но я не могу полностью считать Даниила роботом, потому и спросил. - Перед любым бюро расследования его ответы ничего не стоят. Его позитронные потенциалы заставляют его верить мне. - Но я не Бюро расследования, и я расчищаю поросль. Позвольте мне вернуться назад. Либо вы сожгли мозг Джандера, либо это случилось благодаря редкому стечению обстоятельств. Вы уверяете, что я не могу доказать этого стечения обстоятельств, и мне остается лишь задача доказать, что вы тут не при чем. Иными словами, если я докажу, что вы не имели возможности убить Джандера, то у нас останется единственная альтерантива - редкая случайность. - А как вы это сделаете? - Три пункта: средство, возможность и мотив. Вы имели средство убить Джандера - теоретическую способность так манипулировать им, чтобы это привело к умственному замораживанию. Но была ли у вас возможность? Был ли робот у вас в это время? - Нет. Он был у другого человека. - Долго? - Примерно восемь месяцев. - А-а, это интересный пункт. Вы были с ним - или вблизи - во время разрушения? Короче, можем ли мы доказать, что вы были слишком далеко от него? - Боюсь, что это невозможно. Тут широкий интервал времени, когда это могло быть сделано. Изменения в роботе не эквивалентны трупному окоченению человеческого существа. Робот либо функционирует, либо нет. Но мое пребывание в том или другом месте не имеет значения. - Почему? - Мой дорогой м-р Бейли, ведь это не физическая атака, вроде моего недавнего притворного нападения на вас. То, что случилось с Джандером, не требовало моего физического присутствия; Джандер мог находиться хоть на другой стороне Авроры - я мог бы до него добраться электронным путем, отдать ему приказы вызвать умственное замораживание. Решающий шаг не потребовал бы много времени... - Значит, - быстро сказал Бейли, - кто-то за короткое время мог бы сделать случайное движение, имея в виду нечто совершенно другое, обычное? - Нет! Ради бога, землянин, дайте мне сказать. Я уже говорил вам, что все это не так. Вызов умственного замораживания был бы долгим, сложным и извилистым процессом, тербующим величайших знаний и ума, и он не мог быть сделан никем случайно. Вот если бы я желал это сделать, я осторожно вызвал бы перемены и реакции, постепенно, в течении месяцев, а то и лет, пока не довел бы Джандера до разрушения. И за все это время он не показал бы никаких признаков надвигающейся катастрофы, как вы шли бы в темноте к обрыву и даже у самого края не знали бы, что земля вот-вот исчезнет из-под ваших ног. Таким образом я подвел бы его к краю, и одного простого замечания с моей стороны было бы достаточно, чтобы он сделал последний шаг в пропасть. Понимаете? Бейли сжал губы, не сумев скрыть разочарования. - Итак, возможность у вас была. И средство. Теперь насчет мотива. Может здесь мы что-то сделаем. Эти человекоподобные роботы - ваши. Они основаны на вашей теории, вы следили за каждым шагом их создания. Они существуют благодаря вам и только вам. Вы назвали Даниила своим первенцем. Это ваши творения, ваши дети, ваш дар человечеству, ваш шаг к бессмертию. Зачем бы вам уничтожать эту работу? Зачем вам разрушать жизнь, созданную чудом вашей мыслительной работы? - Бейли сам почувствовал, как растет его красноречие, и на миг вообразил себя обращающимся к Бюро расследования. Фастальф улыбнулся. - Ну, м-р Бейли, вы ничего об этом не знаете. Как вы можете утверждать, что моя теория - результат чуда мыслительной работы? Может, это просто тупое продолжение уравнения, чего никто не потрудился сделать до меня? - Не думаю, - сказал Бейли, стараясь остыть. - Если никто, кроме вас, не понимает позитронного мозга настолько, чтобы иметь возможность его разрушить, вряд ли кто-то, кроме вас, может его создать. Вы будете отрицать это? - Нет, не буду. Однако, м-р Бейли, - лицо Фастальфа стало угрюмым, - ваш тщательный анализ делает все только хуже для нас. Мы уже согласились, что лишь у меня одного были средство и возможность. Случилось так, что у меня есть и мотив, самый лучщий в мире, и мои враги знают это. Как мы докажем, что я этого не сделал? Глава 19 Лицо Бейли исказилось от злости. Он прошелся по комнате, повернулся и резко сказал: - Д-р Фастальф, мне кажется, вы находите удовольствие в том, чтобы разочаровывать меня. Фастальф пожал плечами. - Никакого удовольствия. Я просто представил вам проблему, как она есть. Бедный Джандер умер смертью робота от чистой неопределенности позитронного течения. Поскольку я знаю, что я ничего не сделал для этого, я знаю, как это могло быть. Однако никто не поверит в мою невиновность, и косвенно все указывает на меня, и этого мы не должны забывать. - Ладно, давайте рассмотрим ваш мотив. Может, он не такой важный, как кажется. - Сомневаюсь. Я ведь не дурак, м-р Бейли. - Но вы, возможно, не судья себе и своим мотивам. С людьми это часто бывает. Вы можете драматизировать себя по каким-либо причинам. - Не думаю. - Тогда скажите о вашем мотиве. - Не спешите, м-р Бейли, это нелегко объяснить. Можете вы выйти со мной из дома? Бейли быстро взглянул в окно. Солнце низко висело на небе и комната была освещена им. Бейли поколебался, но сказал чуть громче, чем нужно: - Да. - Прекрасно, - сказал Фастальф и добавил дружелюбно: - вы, может быть, хотели бы посетить туалет. Бейли подумал. Срочной необходимости не было, но он не знал, что ждет его Снаружи, долго ли он там пробудет, будут ли или не будут благоприятными условия там. А самое главное - он не знал аврорских обычаев в этом отношении, а книгофильмы на корабле не просветили его. Наверное, разумнее будет принять совет хозяина. - Спасибо. Если это возможно... Фастальф кивнул. - Даниил, покажи мистеру Бейли туалет для посетителей. Когда Бейли и Даниил вышли, Бейли сказал: - Мне очень жаль, Даниил, что вы не участвовали в разговоре. - Этого не предполагалось. Когда вы задали мне вопрос, я ответил, но меня не приглашали участвовать во всей беседе. - Я бы пригласил вас, если бы не был связан положением гостя. - Я понимаю. Вот туалет для гостей. Дверь откроется от прикосновения вашей руки, если помещение не занято. Бейли задумчиво постоял и сказал: - Если бы вас пригласили поговорить, у вас было бы что сказать? Какое-нибудь замечание, которое вы остерегались сделать? Я хотел бы знать ваше мнение, мой друг. Даниил сказал с обычной серьезностью: - Замечание, которое я не решился сделать, касается утверждения д-ра Фастальфа о наличии прекрасного мотива для приведения Джандера в бездействие. Оно для меня неожиданно. Я не знаю, какой мотив у него мог быть. Однако, если он говорит, что мотив был, вы можете спросить, почему у него не было того же мотива для приведения в бездействие меня. Если люди уверены, что у него был мотив для уничтожения Джандера, почему этот мотив не приложим ко мне? Я хотел бы это знать. - Вы чувствуете себя в опасности, Даниил? Вам кажется, что д-р Фастальф опасен для вас? - По Третьему Закону я должен защищать себя, но я не могу сопротивляться д-ру Фастальфу или любому другому человеку, если у них есть обоснованное мнение, что моему существованию нужно положить конец. Это Второй Закон. Однако, я знаю, что представляю собой большую ценность как в денежном и материальном смысле, так и в смысле научной важности. Следовательно, необходимо объяснить мне причины для моего уничтожения. Д-р Фастальф никогда не говорил мне, что у него была такая мысль. И я не верю, чтобы он когда-нибудь подумал положить конец существованию моему или Джандера. Случайный позитронный сдвиг, вероятно, покончил с Джандером и когда-нибудь может покончить и со мной. Во Вселенной всегда есть элемент случайности. - Так говорите вы, так говорит Фастальф, и я сам так думаю, но трудно убедить людей принять эту точку зрения. - Бейли угрюмо повернулся к двери. - Вы войдете со мной? Лицо Даниила ухитрилось показать юмор. - Мне лестно, партнер Илия, что вы до такой степени считаете меня человеком. Но мне, конечно, нет необходимости. - Конечно, но войти вы можете. - Мне не полагается. Не принято, чтобы роботы входили в туалет. Это чисто человеческое помещение. К тому же, этот туалет для одного. Для одного! Бейли на мгновение был ошеломлен, но затем пришел в себя. Другой мир, другие обычаи! И ничего об этом не говорилось в книгофильмах. - Значит, вы это имели в виду, когда говорили, что дверь не откроется, если помещение занято. А как же выйти? - Она не откроется от прикосновения снаружи, и ваше уединение не будет нарушено. Но она, естественно, откроется от прикосновения изнутри. - А если посетителю стало плохо, он ушибся, или сердце прихватило, и он не может коснуться двери? Никто не может войти и помочь ему? - Есть способы открыть дверь, если понадобиться. А вы думаете, что с вами случится что-либо подобное? - Нет, конечно. Я просто спросил. - Я буду возле двери, - сказал Даниил, - и если услышу зов, буду действовать. - Надеюсь, что вам не придется. Бейли легко коснулся двери. Она сразу открылась. Он подождал, не закроется ли она. Нет. Он шагнул внутрь, дверь быстро закрылась. Пока дверь была открыта, туалет выглядел как туалет. Раковина, небольшая трубка /предположительно снабженная бритвенным устройством/, просвечивающая полу-дверь с унитазом за ней, еще какие-то незнакомые Бейли приспособления. У него было мало шансов изучить их, потому что все исчезло, как только закрылась дверь. Он даже подумал, были ли все эти приспособления, или он просто ожидал их тут увидеть. Пока дверь закрывалась, помещение потемнело, так как окон не было. Когда же дверь полностью закрылась, комната снова осветилась, но ничто из того, что Бейли видел, не вернулось. Здесь был дневной свет, как Снаружи. Сверху было открытое небо с облаками. С каждой стороны тянулась растительность. Бейли почувствовал знакомое сжатие желудка, какое бывало у него Снаружи. Но он же не Снаружи! Он в помещении без окон. Это какой-то оптический трюк. Он медленно шел, вытянув вперед руки и глядя перед собой. Руки коснулись гладкой стены. Он повел по ней дальше и ощупал раковину. Нашел кран, но вода из него не шла. Он провел по нему рукой, но не обнаружил ничего эквивалентного рукояткам, но нашел продолговатую полоску, слабо выделяющуюся на стене. Он слегка надавил на нее, и сразу же зелень, идущая далеко за тем местом, которое его пальцы считали стеной, разделилась потоком воды, быстро падавшей с высоты к его ногам с громким плеском. Он отскочил, но вода кончилась раньше, чем дошла до его ног. Она продолжала литься, но не достигала пола. Он протянул руку: не вода, а иллюзия. Но глаза упрямо видели воду. Он провел рукой вверх по струе и постепенно нащупал настоящую воду - тонкую струйку холодной воды. Он снова нашел пальцами полоску и начал наугад нажимать. Температура воды стала быстро меняться, и он, наконец, нашел точку, которая дала воду приемлемой теплоты. Мыла не было. Придется обойтись без него. Но как только он стал тереть руки, вода стала мыльной, в то время как несуществующий поток, который он видел, пузырился и пенился. Он неохотно наклонился над раковиной и протер лицо той же мыльной водой. На подбородке чувствовалась щетина, но он знал, что не побреется здесь без инструкций. Он беспомощно держал руки под краном: как смыть мыло? Спросить некого. Но, видимо, руки, которые не терлись более друг о друга, устроили это: вода потеряла мыльность и сполоснула руки. Не дотрагиваясь до лица, он плеснул в него воду - оно тоже ополоснулось, но рубашка намокла. Полотенце? Бумага? Он шагнул назад и, как видно, включил что-то, потому что почувствовал теплый поток воздуха. Он подставил под него лицо и руки. Неприятное ощущуние в желудке давно растворилось в раздражении. Он понимал, что туалеты могут сильно варьироваться от мира к миру, но такая бессмыслица - имитировать Снаружи - это уж слишком! На Земле туалет был огромным помещением для лиц одного пола с отдельными кабинками, от которых люди имели ключи. На Солярии люди входили в туалет через узкий коридор, пристроенный к стене дома, как если бы туалет не считался частью дома. Но, несмотря на эти различия, туалет был туалетом, и в его назначении нельзя было ошибиться. Почему же на Авроре эти хитроумные претензии на Снаружи, полностью маскирующие любую часть туалета? Зачем это? Он двинулся к тому месту, где раньше видел просвечивающие полудвери, но ошибся в направлении и нашел их только после долгого ощупывания стены и после того, как стукался различными частями тела о выступающие предметы. Наконец он нашел иллюзорный маленький пруд, но колени сказали ему, что это вроде бы писсуар, и он решил, что если неправильно воспользуется им, то это не его вина. Потом он хотел было снова вымыть руки, но раздумал: не мог он опять разыскивать этот фальшивый водопад. Он ощупью нашел дверь, но не был уверен, она ли это, пока не открыл ее. Свет сразу погас, и Бейли окружил нормальный дневной свет. Даниил, Жискар и Фастальф ждали его. - Вы были там почти двадцать минут, - сказал Фастальф. - Мы уже начали беспокоиться. Бейли вскипел. - Мне не легко пришлось из-за ваших дурацких иллюзий, - сказал он, с трудом сдерживаясь. Фастальф поджал губы, поднял брови и сказал: - С той стороны двери есть контакт, управляющий иллюзией; ее можно погасить и видеть сквозь нее реальное, или усилить еще больше, если желаете. - Мне об этом не сказали. У вас все туалеты такие? - Нет. Все они обладают иллюзорными качествами, но природа иллюзий варьируется по вкусу каждого. Мне нравиться иллюзия природы, и я время от времени меняю ее детали. Все, знаете, со временем надоедает. Некоторые устраивают эротические иллюзии, но это не в моем вкусе. Когда человек знаком с туалетами, иллюзии не мешают: помещения полностью стандартны, и каждый знает, где что находится. Но почему вы, мистер Бейли, не вернулись назад и не спросили? - Не хотел. Признаться, я страшно злился на эти иллюзии, но согласился принять их. Ведь Даниил провожал меня в туалет, но ни о чем не придупредил. Если бы он действовал по своему усмотрению, он наверняка проинструктировал бы меня, поскольку предвидел бы ожидающий меня вред. Отсюда я заключил, что вы не велели ему предупреждать меня. Я не думал, что вы намерены шутить со мной шутки, и решил, что у вас, видимо, была серьезная причина так поступить. - Вот как? - Вы просили меня выйти с вами Наружу, а когда я согласился, вы тут же предложили мне посетить туалет. Я подумал, что вы хотите проверить, как на меня подействует иллюзия Снаружи - не убегу ли я в панике. Если я выдержу иллюзию - я, вероятно, справлюсь и с настоящим. Так вот, я выдержал. Малость вымок, благодаря вам, но скоро высохну. - Вы четко мыслящий человек, - сказал Фастальф. - Я приношу свои извинения и за те неудобства, которые я причинил вам. Я просто пытался отвратить возможность гораздо большего дискомфорта. Вы все еще хотите выйте со мной? - Не только хочу, но и настаиваю на этом. Глава 20 Они пошли по коридору. Даниил и Жискар шли следом. - Надеюсь, вы не против, что роботы сопровождают нас? - спросил Фастальф. - Аврорцы никогда не выходят без роботов, а в вашем особом случае я настаиваю, чтобы Даниил и Жискар были все время с вами. Он открыл дверь, и Бейли пытался твердо стоять под лучами солнца и ветром, не говоря уже о странном окружении и чужом запахе земли Авроры. Фастальф посторонился, и первым вышел Жискар. Он внимательно огляделся, обернулся назад. Даниил тоже вышел и тоже огляделся. - Пусть они там побудут, - сказал Фастальф. - Они нам скажут, когда мы можем безопасно выйти. Я воспользуюсь случаем и еще раз извинюсь за скверную шутку с туалетом. Уверяю вас, мы знали бы, если бы вы растерялись - ваши жизненные симптомы записывались. Я очень рад - и не очень удивлен - что вы проникли в мою цель. - Он улыбнулся, с почти незаметным колебанием положил руку на плечо Бейли и дружески потряс его. Бейли оставался напряженным. - Вы, кажется, забыли о другой, более ранней шутке, скверной шутке, когда замахнулись на меня тяжелым прибором. Если вы заверите меня, что отныне мы будем вести себя друг с другом честно и откровенно, я посчитаю те шутки как имевшие разумное основание. - Договорились! - Теперь мы можем выйти? - Нет еще. Даниил сказал мне, что вы приглашали его в туалет. Это было серьезно? - Да. Я знаю, что ему это не нужно, но мне казалось невежливым не позвать его. Я не знаю обычаев Авроры, хотя довольно много читал о ней. - Полагаю, что аврорцы не считают нужным упоминать о таких вещах, да и к тому же книгофильмы не рассчитаны на то, чтобы готовить гостей-землян в этом отношении. - Потому что гостей-землян не бывает? - Именно. Да, роботы никогда не заходят в туалеты. Это единственное место, где человек может быть свободным от роботов. - Однако, когда Даниил был на Земле три года назад, я хотел удержать его от посещения туалета, поскольку ему это не требуется, но он все-таки вошел. - И правильно сделал. В этом случае он точно следовал приказу не показывать, что он не человек. Здесь же... Ага, вот они идут. Роботы подошли к двери, и Даниил жестом пригласил людей выйти. Глава 21 Бейли твердо вышел. Лицо его было каменным, челюсти сжаты, спина напряжена. Он огляделся. Сцена мало отличалась от той, что он видел в туалете. Видимо, Фастальф пользовался своими землями как моделью. Здесь тоже была зелень, маленький водопад. Может он был искусственным, но не иллюзорным: до Бейли долетали брызги. Все здесь было каким-то прирученным. На Земле Снаружи было более диким и более возвышенно-прекрасным. - Посмотрите, - сказал Фастальф, коснувшись локтя Бейли. Между двумя деревьями тянулась лужайка. Здесь впервые чувствовалось расстояние: вдалеке стоял жилой дом, низкий, широкий и такой зеленый по цвету, что почти сливался с окружением. - Здесь жилой район, - сказал Фастальф. - Вам, вероятно, трудно поверить, поскольку вы на Земле привыкли к громадным муравейникам, но мы находимся в городе Эос, административном центре планеты. Здесь двадцать тысяч жителей, это самый крупный город не только на Авроре, но и на всех Внешних мирах. В Эос столько же людей, сколько на всей Солярии, - с гордостью добавил он. - А сколько роботов? - В этом районе? Наверное, тысяч сто. В среднем на всей планете приходится по пятьдесят роботов на человека - не десять тысяч на одного, как на Солярии. Большая часть наших роботов работает на фермах, в рудниках, на заводах, в космосе. Пожалуй, нам не хватает их, особенно в домашнем хозяйстве. Большинство аврорцев обходятся двумя-тремя роботами, а кое-кто и одним. Но мы не хотим жить по-соляриански. - А сколько людей вообще не имеют роботов? - Таких нет. Такого не должно быть в общественных интересах. Если человек по каким-то причинам не может приобрести робота, ему подарят его за счет общества. - Что происходит при росте населения? Делаете больше роботов? - Население не растет. Население Авроры - двести миллионов, и эта цифра остается стабильной в течении трех столетий. Вы, конечно, читали об этом. - Читал, но не поверил. - Позвольте заверить вас, что это правда. Это дает нам обширное пространство, большую личную собственность, обширную долю в рессурсах планеты. У нас не так много народу, как на Земле, и не так мало, как на Солярии. - Он тронул Бейли за руку, приглашая идти дальше. - Вы видите окультуренный мир. Я привел вас сюда, чтобы показать вам это. - Значит, в нем нет опасности? - Опасность есть всегда. У нас бывают грозы, оползни, землетрясения, снежные бури, лавины, один-два вулкана... Случайная смерть может произойти не только от них. Бывают вспышки злобы или зависти, безумства молодости, но таких вещей мало и они не слишком влияют на цивилизованное спокойствие, царящее в нашем мире. - Он вздохнул. - Я, может быть, даже хотел бы, чтобы все было иначе, но с некоторыми интеллектуальными оговорками. Мы привезли на Аврору только те растения и животных, которые нам полезны, являются украшением, или и то и другое вместе. Мы сделали все, чтобы избавиться от сорняков и паразитов. Мы вывели породу сильных, здоровых и привлекательных - с нашей точки зрения, разумеется - людей. Мы пытались... вы улыбаетесь, мистер Бейли. Бейли не улыбался. Он просто скривил рот. - Нет, нет. Нечему улыбаться. - Есть чему. Мы оба знаем, что я сам непривлекателен по аврорским стандартам. Дело в том, что мы на можем полностью управлять генными комбинациями и внутриутробным влиянием. В наше время, когда эктогенезис все более распространяется - хотя я надеюсь, что он никогда не станет таким общепринятым, как на Солярии - меня, конечно, выбраковали бы на поздней зародышевой стадии. - И миры потеряли бы великого теоретика роботехники. - Совершенно справедливо, - ответил Фастальф без малейшего смущения, - но они никогда не узнали бы об этом, верно? Во всяком случае, мы установили очень простой, но полностью рентабельный экологический баланс, ровный климат, плодородную почву и, елико возможно, равномерное распределение ресурсов. В результате наш мир производит все, в чем мы нуждаемся и чего желаем. Не рассказать ли вам об идеале, к которому мы стремимся? - Прошу вас, - сказал Бейли. - Мы хотим создать планету, повинующуюся Трем Законам Роботехники. Она ничем не должна вредить человеку, без допущений и ограничений. И она должна защищать себя, кроме того времени и места, где она служит нам или спасает нас, даже ценою вреда для себя. Нигде, ни на Земле, ни на других мирах не подошли к этому так близко, как на Авроре. - Земляне тоже мечтали об этом, - грустно сказал Бейли, - но нас слишком много и мы слишком испортили свою планету во времена своего невежества, чтобы теперь можно было что-то сделать. А как насчет местной жизни на Авроре? Ведь вы пришли не на мертвую планету. - Когда мы прибыли на Аврору, здесь была растительная и животная жизнь и азотно-кислородная атмосфера. Так же было и на всех Пятидесяти Внешних мирах. Как ни странно, жизнь была редкой, разбросанной и мало варьирующейся. Она не очень цеплялась за свою планету, и мы победили, так сказать, без борьбы. То, что осталось от местной жизни, есть в наших аквариумах, зоопарках и в нескольких заботливо поддерживаемых заповедниках. Мы так и не понимаем, почему на жизненосных планетах жизнь так слаба, почему только Земля развила страшно цепкую жизнь во всех уголках, и почему только на Земле развился разум. - Может быть, - сказал Бейли, - недостаток расследования. Мы знаем слишком мало планет. - Согласен. Где-то может быть такой же сложный экологический баланс, как и на Земле. Где-то может существовать разумная жизнь и технологическая цивилизация. Но земная жизнь и разум распространились на много парсеков во всех направлениях; если где-то есть жизнь и разум, почему они не распостраняются и почему мы не встретились? - Такое может произойти, как мы все знаем. - Может. И если такая встреча неизбежна, мы не должны пассивно ждать ее. А наша пассивность растет. Наш новый Внешний мир был заселен за два с половиной столетия. Он стал таким окультуренным и приятным, что мы не хотим покидать его. Этот мир был заселен потому, как вы знаете, что население Земли безобразно росло, и по сравнению с этим риск и опасности нового пустого мира были предпочтительны. К тому времени, как развились наши Пятьдесят Внешних миров - Солярия была последней - не было никакого толчка, никакой необходимости двигаться дальше. А Земля отступила в свои стальные пещеры. Конец. Финиш. - Но вы на самом деле не это имеете в виду. - Останемся ли мы на месте? Будем жить мирно, комфортабельно и неподвижно? Да, я имею в виду именно это. Человечество должно распространяться, если оно хочет продолжать расцвет. Единственный метод распространения - через космос, через постоянное стремление к другим мирам. Если мы это упустим, найдутся другие цивилизации, которые доберутся до нас, и мы не устоим перед их динамизмом. - Вы предполагаете космическую войну - вроде гиперволновых пиф-паф? - Нет, я сомневаюсь, что это будет необходимо. Цивилизациям, идущим через космос, не понадобится наши несколько планет, и, наверное, они будут иметь достаточно передовой интеллект, чтобы пожелать сражаться за гегемонию здесь. Однако, если нас окружит более жизнеспособная, более подвижная цивилизация, мы умрем от сознания того, чем мы стали, от утраченных нами возможностей. Мы, конечно, могли бы осущесвить другие экспансии - научные знания или культурные силы, например, но боюсь, что это не сравнимо. Упадок в одном - это упадок во всем. Мы живем слишком долго и слишком удобно. - На Земле, - сказал Бейли, - космонитов считают всемогущими, полностью уверенными в себе. Слушая вас, я не верю своим ушам. - Отдругих космонитов вы такого не услышите. У меня не общепринятые взгляды, другим они показались бы нестерпимыми, и я не часто говорю аврорцам о таких вещах. Наоборот, я говорю насчет новой тяги к заселению новых планет, но не высказываю своих страхов перед катастрофой, которая яивтся результатом нашего отказа от колонизации. В этом, по крайней мере, я был победителем. Аврора серьезно, даже с энтузиазмом размышляет о новой эре поиска и заселения. - Вы говорите это без заметного энтузиазма. Почему? - Как раз это и приближает нас к моему мотиву для разрушения Джандера Пэнела. - Фастальф помолчал и продолжал: - Я хотел бы лучше понимать людей. Я потратил шесть десятилетий на изучение сложностей позитронного мозга и надеюсь еще потратить от пятнадцати до двадцати лет на эту проблему. За это время я слегка коснулся проблемы человеческого мозга, который неизмеримо сложнее. Существуют ли Законы Гуманистики, как есть Законы Роботехники? Много ли Законов Гуманистики и как их можно выразить математически, я не знаю. Возможно, настанет день, когда кто-нибудь разработает Законы Гуманистики и сможет предсказать широкие штрихи будущего и знать, что в запасе у человечества, а не только угадывать, как я, и знать, что надо делать для улучшения, а не просто размышлять. Я иногда мечтаю основать математическую науку, которую я называю "психоисторией", но знаю, что не смогу, и боюсь, что никто никогда не сможет. Он замолчал. Бейли подождал и мягко спросил: - Так какой же у вас был мотив для разрушения Джандера? Фастальф, казалось не слышал вопроса. Во всяком случае, он не ответил, а только спросил: - Вам не трудно будет пройти со мной дальше? - Куда? - осторожно спросил Бейли. - К соседнему дому. Туда, через лужайку. Вас не смущает открытое место? Бейли сжал губы и посмотрел в том направлении, как бы пытаясь измерить его эффект. - Думаю, что перенесу. Я не предчувствую неприятностей. Жискар, бывший достаточно близко, чтобы слышать, подошел поближе и сказал: - Сэр, не могу ли я напомнить вам, что вам было очень плохо при спуске на планету? Бейли повернулся к нему. То что он чувствовал к Даниилу, могло бы повлиять на его отношение к другим роботам, но этого не случилось. Он находил более примитивного Жискара неприятным. Он постарался победить гнев и ответил: - Я был очень неосторожен на борту корабля, парень, из-за своего чрезмерного любопытства. Я оказался перед зрелищем, которого никогда не видел, и у меня не было времени привыкнуть. Здесь - дело другое. - Сэр, а вам не будет плохо снова? - Будет или нет, - твердо сказал Бейли, напоминая себе, что робот беспомощен в когтях Первого Закона, и пытаясь быть вежливым с этой глыбой металла, которая, в сущности, заботится о его же благополучии, - это не важно. Я не смогу выполнить свой долг, если буду сидеть взаперти. - Ваш долг? - переспросил Жискар, как будто не понял этого слова. Бейли кинул взгляд на Фастальфа, но тот спокойно стоял и не вмешивался. Он, казалось, слушал с абстрактным интересом, как если бы оценивал реакцию робота данного типа на новую ситуацию и сравнивал ее с отношениями, вариациями, константами и дифференциальнымии уравнениями, которые понимал он один. Так, по крайней мере, подумал Бейли. Ему было неприятно быть объектом такого наблюдения, и он сказал, возможно, излишне резко: - Вы не знаете, что значит "долг"? - То, что должно быть сделано, сэр, - ответил Жискар. - Ваш долг - повиноваться Законам Роботехники. И у людей тоже есть законы, как только что сказал ваш хозяин доктор Фастальф, и им надо повиноваться. Я должен сделать то, что мне предписано. Это важно. - Но идти по открытому пространству, когда вы не... - Тем не менее, это должно быть сделано. Мой сын когда-нибудь отправится на другую планету, куда менее удобную, чем эта, и выставит себя Наружу до конца своей жизни. И я поехал бы с ним, если бы смог. - Но вам-то зачем это делать? - Я считаю это своим долгом. - Сэр, я не могу нарушать законы. А вы можете? Потому что я настаиваю, чтобы вы... - У меня есть выбор - выполнять или не выполнять свой долг, но я не выбираю... есть нечто сильнее принуждения, Жискар. Жискар помолчал и сказал: - Повредит ли вам, если мне удасться убедить вас не ходить по открытому месту? - Да, поскольку я буду чувствовать, что манкирую своим долгом. - Это будет больший вред, нежели то дискомфорт, который вы можете почувствовать на открытом пространстве? - Много больший. - Спасибо за объяснение, сэр, - сказал Жискар, и Бейли показалось, что на полностью невыразительном лице робота отразилось удовлетворение /человеческая тенденция к олицетворению непреодолима/. Жискар отступил назад. Заговорил Фастальф: - Очень интересно, мистер Бейли: Жискару понадобилась инструкция, прежде чем он окончательно понял, как установить позитронный потенциал в соответствии с Тремя Законами, или, скорее, как эти потенциалы сами устанавливаются в свете ситуации. Теперь он знает, как себя вести. - Я обратил внимание, что Дэнеил не задавал вопросов. - Даниил знает вас. Он был с вами на Земле и на Солярии. Ну как, пойдем? Пойдем медленно, и если пожелаете отдохнуть или даже вернуться обратно, вам стоит только сказать. - Я пойду, но какова цель этой прогулки? Поскольку вы предлагали возможный дискомфорт для меня, значит, ваше приглашение не могло быть бесцельным. - Нет, конечно. Я подумал, что вы захотите увидеть неподвижное тело Джандера. - Как формальность - да, но я не думаю, что это что-нибудь даст. - Я в этом уверен, но у вас будет возможность допросить того, кому временно принадлежал Джандер. Вам наверняка приятнее будет поговорить об этом деле с другим человеческим существом, а не со мной. Глава 22 Фастальф медленно пошел вперед, сорвал с куста листочек и стал жевать. Бейли смотрел на него с любопытством, удивляясь, как космониты могут брать в рот нечто необработанное, даже невымытое, если так боятся инфекциц. Он помнил, что на Авроре нет вредных микробов, но все равно это действие казалось ему отвратительным. Отвращение не имело реальной основы, и он вдруг подумал, что готов простить космонитам их отношение к землянам. Нет! Это совсем другое дело! Там речь идет о человеческих существах. Жискар шел впереди, справа, Даниил чуть позади, слева. Оранжевое солнце Авроры пригревало спину Бейли, но у этого солнца не было лихорадочного жара, как у земного в летнюю пору. Трава была тверже и пружинистее земной, и грунт был жесткий, как будто давно не было дождя. Они шли к дому, возвышавшемуся вдали - к дому временого хозяина Джандера. Бейли слышал шорох какого-то животного в траве, чириканье птицы, гул насекомых вокруг. Здесь, думал он, у всех животных земные предки. И эти деревья и трава тоже выросли из тех, что когда-то были на Земле. Но ни животные, ни растения не знали этого. Только люди могли жить в этом мире и знать, что не коренные жители, а выходцы с Земли... Но сознают ли это космониты, или просто выкинули из памяти? И, может быть, придет время, когда они вообще не будут об этом знать? - Д-р Фастальф, - сказал он неожиданно, - вы так и не сказали мне о вашем мотиве для уничтожения Джандера. - Правильно, не сказал! Но как вы думаете, зачем я трудился над теоретической базой для позитронного мозга человекоподобных роботов? - Не знаю. - Подумайте. Задача создать мозг, возможно более приближенный к человеческому, имеет в себе нечто поэтическое... - Он помолчал, и его улыбка превратилась в кривую усмешку. - Некоторые мои коллеги всегда злились, когда я говорил им, что если заключение поэтически не сбалансировано - оно неправильно и с научной точки зрения. Они не понимали, что это значит. - Боюсь, что я тоже не понимаю. - Но я понимаю, только не могу объяснить. Я чувствую это и, может быть, потому добился результатов, каких нет у моих коллег. Однако, я сильно расту, и это хороший признак, что я должет стать прозаиком. Чтобы имитировать человеческий мозг, почти ничего не зная о его работе, нужен интуитивный скачек, который ощущается мною как поэзия. И тот же интуитивный скачек, что должен дать мне человекоподобный позитронный мозг, наверняка даст мне новые подступы к познанию человеческого мозга. Я уверен, что через человекоподобность я сделаю хоть один шаг к психоистории, о которой я вам говорил. - Понимаю. - И если мне удалось разработать теоретически структуру человекоподобного позитронного мозга, мне понадобилось для него человекоподобное тело. Мозг, как вы понимаете, не существует сам по себе; он взаимодействует с телом, так что человекоподобный мозг в нечеловекоподобном теле в дальнейшем сам станет нечеловеческим. - Вы уверены в этом? - Полностью. Сравните Даниила и Жискара. - Значит, Даниил был сконструирован как экспериментальный прибор для дальнейшего изучения человеческого мозга? - Именно. Я двадцать лет работал с Сартоном над этой задачей. Было множество неудач. Даниил был первой настоящей удачей, и я, конечно, держу его для дальнейшего изучения... и из... - Он усмехнулся, словно признавался в какой-то глупости - из привязанности. В конце концов, Даниил может ухватить понятие человеческого долга, в то время как Жискару, при всех его достоинствах, это трудно, как вы видели. - И то, что Даниил три года назад остался со мной на Земле, было его первым заданием? - Первым такой важности. Когда Сартона убили, нам нужен был робот, который мог бы противостоять земным инфекционным болезням, но при этом выглядеть человеком, чтобы обойти антироботовские предрассудки землян. - Какое поразительное совпадение, что Даниил оказался под рукой как раз в это время. - Вы верите в совпадения? У меня ощущение, что в любое время с таким революционным развитием, как появление человекоподобного робота, обязательно возникнет задача, требующая его присутствия. Подобные задачи, вероятно, регулярно появлялись, пока Даниил еще не существовал, и, коль скоро его не было, использовались другие приборы и другие решения. - Итак, ваша работа была успешной, и теперь вы лучше разбираетесь в человеческом мозге? Фастальф шел все медленнее, и Бейли приноравливался к нему. Теперь они останавились приблизительно на полпути между домом Фастальфа и другим. Для Бейли это была самая трудная точка, поскольку до той или иной защиты было равное расстояние, но он боролся с этим неприятным чувством, чтобы не провоцировать Жискара. Он не хотел каким-то движением, голосом или даже выражением лица вызвать у Жискара желание спасать его. Он не хотел, чтобы его поднимали и несли под кров. Фастальф, казалось, не замечал затруднений Бейли. Он сказал: - Нет сомнений, что продвижение в ментологии произошло благодаря этому. Однако... однако Аврора не удовлетворена чисто теоретическим изучением человеческого мозга. Использование человекоподобных роботов было бы продвижением, которого я не одобряю. - Как он использовался на Земле? - Нет, то был короткий эксперимент, я его одобрил и даже восхищался им. Даниил сумел обмануть землян, но, конечно, только потому, что земляне не привыкли к роботам. Аврорцев Даниил не мог бы обмануть, но будущих человекоподобных роботов можно довести до такой кондиции, что они одурачат и аврорцев. Однако, предлагаются другие задачи. - А именно? - Я вам говорил, что этот мир одомашнен. Когда я начал движение за возобновление поиска и заселения планет, аврорцам, да и вообще космонитам не слишком понравилось мое предложение насчет лидерства. Я думаю, что его нужно предложить землянам. С их ужасной - извините меня - планетой, с их короткой жизнью им нечего терять, они наверняка стали бы приветствовать этот шанс, особенно если мы поможем им технологией. Я говорил вам об этом три года назад, помните? - Прекрасно помню. В сущности, именно вы начали во мне цепь мыслей, и в результате на Земле появилось маленькое движение в этом направлении. - Да? Наверное, это нелегко с вашей земной клаустофобией, с вашим нежеланием покидать стены. - Мы боремся с этим, д-р Фастальф. Наша организация планирует двинуться в космос. Мой сын - лидер этого движения, и я надеюсь, что он когда-нибудь оставит Землю во главе экспедиции по заселению нового мира. И если мы в самом деле получим помощь, о которой вы говорили... - Если мы дадим корабли? - Да, и другое оборудование. - Это трудное дело. Многие аврорцы не желают, чтобы земляне вышли в космос и заселяли новые планеты. Они боятся распространения земной культуры, ульеподобных Городов, хаотизма. - Он нерешительно задвигался. - Зачем мы здесь остановились? Давайте пойдем. - Он медленно пошел, продолжая говорить: - Я доказывал, что так не будет. Я говорил, что поселенцы с Земли вовсе не будут землянами классического типа. Они не будут заперты в Городах. В новом мире они будут похожи на предков аврорцев, пришедших сюда. Они установят подходящий экологический баланс и станут более похожими на нас, чем на землян. - А не разовьются ли у них все те слабости, которые вы находите в космонитской культуре? - Возможно, и нет. Научатся на наших ошибках. Но все это теория. Есть кое-что другое, вызывающее спор. - Что? - Человекоподобный робот. Видите ли, кое-кто считает такого робота отличным поселенцем. Именно они могут построить новые миры. - Но ведь у вас всегда были роботы. Вы хотите сказать, что эта идея никогда не выдвигалась? - О, выдвигалась, но не срабатывала. Обычные роботы без постоянного человеческого надзора построят мир, годный для них, он не будет прирученным и не подойдет более нежным и гибким мозгам и телам человеческих существ. - Да, этот мир будет приемлимым лишь в первом приближении. - Конечно, мистер Бейли. Но среди нашего народа господствует мнение, что приемлемость в первом приближении совершенно недостаточна. Это явный признак распада аврорцев. С другой стороны, говорят они, группа человекоподобных роботов, елико возможно близких телом и мозгом к человеку, построят мир, подходящий для них и, значит, и для людей. Вы понимаете? - Конечно. - И когда такой мир будет построен, и аврорцы, наконец, захотят оставить свою планету, они шагнут с одной Авроры на другую. Они не оставят свой дом, они просто получат новый, точно такой же, и будут продолжать гнить. Это вы тоже понимаете? - Я понимаю вашу точку зрения, но аврорцы, видимо, не понимают. - Не могут. Я думаю, что мог бы эффективно доказать этот пункт, если бы мои оппоненты не уничтожили меня политически этим делом с разрушением Джандера. Теперь вам ясно, какой мотив мне приписывают? Якобы я решил уничтожить человекоподобных роботов, чтобы ими не воспользовались для освоения других миров. Настала очередь Бейли останавиться. Он задумчиво посмотрел на Фастальфа. - Понимаете, д-р Фастальф, в интересах Земли, чтобы победила ваша точка зрения. - И в ваших личных интересах тоже. - И в моих. Но главное - моей планете необходимо, чтобы нашему народу помогли освоить Галактику; чтобы мы сохранили собственные пути, какие для нас удобнее; чтобы мы не были осуждены на вечное заключение на Земле, где мы можем только погибнуть. - Кое-кто, наверное, будет настаивать, чтобы остаться в заключении. - Конечно. Возможно, почти все. Но некоторые все же поедут, если им разрешат. Таким образом, мой долг не только как представителя закона значительной доли человечества, но как обычного простого землянина - помочь вам обелить себя, независимо от того, виновны вы или нет. Однако же, я могу целиком и полностью отдаться решению этой задачи лишь в том случае, если буду знать, что обвинения против вас несправедливы. - Да, я понимаю. - Тогда, в свете того, что вы говорили насчет мотива, уверьте меня в том, что вы не виноваты. - М-р Бейли, я вполне понимаю, что в самом деле у вас нет выбора. Я могу безнаказанно сказать вам, что я виновен, и вы все равно будете вынужденны замаскировать этот факт ради нудж вашей планеты и ваших личных. Поэтому, если я в самом деле виновен, я вынужден сказать вам об этом, что бы вы, зная правду, работали бы более эффективно, чтобы спасти меня... Но я не могу этого сделать, поскольку я невиновен. Хотя против меня как будто говорит многое, я не разрушал Джандера. Такое мне никогда не приходило в голову. - Никогда? Фастальф печально улыбнулся. - Раз или два я подумал, что для Авроры было бы лучше, если бы я никогда не разрабатывал идей, которые привели к созданию человекоподобного позитронного мозга, или чтобы этот мозг оказался нестабильным и склонным к умственному замораживанию. Но это были мимолетные мысли, и я даже ни на долю секунды не подумал об уничтожении Джандера. - Тогда мы уничтожим мотив, который вам приписывают. - Как? - Мы покажем, что это бесцельно. Что дает уничтожение Джандера? Таких роботов можно сделать еще - хоть тысячу. Хоть миллион. - Боюсь, что это не так. Никто их не сделает. Только я один знаю, как их спроектировать, а если они будут предназначены для колонизации, я отказываюсь от их изготовления. Джандера нет, остается один Даниил. - Другие раскроют тайну. Фастальф вздернул подбородок. - Хотел бы я посмотреть на такого роботехника. Мои недруги основали Институт Роботехники специально для разработки методов конструирования человекоподобных роботов, но успеха не добились и не добьются. Бейли нахмурился. - Если вы единственный, кто знает секрет таких роботов, и ваши враги в отчаянии от этого, почему они не пытаются вырвать его у вас? - Пытаются. Угрожают моей политической жизни, возможно, сумеют добиться запрета моей работы в этой области, что положит конец моей профессиональной жизни, и этим надеются уговорить меня сообщить им секрет. Могут даже уговорить Совет приказать мне выдать тайну под страхом тюрьмы и конфискации имущества - кто знает? Я готов подвергнуться чему угодно, лишь бы мне не отдать им секрета. Но, конечно, мне не хотелось бы страдать. - Они знают о вашем решении упорствовать? - Надеюсь. Я говорил им достаточно ясно. Может, они думают, что я блефую, но я говорил серьезно. - Но если они поверили вам, то могут предпринять более серьезные шаги. - Что вы имеете в виду? - Украсть ваши бумаги. Похитить вас. Пытать. Фастальф громко захохотал. Бейли покраснел и сказал: - Я терпеть не могу выражаться в стиле гиперволной драмы, но как вы все-таки смотрите на это? - М-р Бейли, во-первых, мои роботы защитят меня. Нужно открыть настояшую войну, чтобы захватить меня или мои записи; во-вторых, если бы даже это удалось, никто из роботехников не рискнул бы украсть или силой вырвать у меня секрет, потому что это полностью погубило бы его профессиональную репутацию; в-третьих на Авроре это неслыханное дело. Один намек на непрофессиональную атаку на меня тут же склонит Совет и общественное мнение в мою пользу. - Так ли? - пробормотал Бейли, проклиная про себя тот факт, что он должен работать с культурой, деталей которой не понимает. - Так. Даю слово. Они будут продолжать делать то, что, с их точки зрения, лучше. Они уничтожат меня ложью. - Какой? - Мне приписывают не только уничтожение робота. Шепчутся - пока только шепчутся - что я разрабатываю систему быстрого и эффективного уничтожения человекоподобного мозга, и, когда мои враги сами создадут таких роботов, я с членами своей партии уничтожу всех этих роботов, чтобы Аврора не могла заселять новые планеты и Галактика осталась бы для моих союзников - землян. - Разве можно этому поверить? - Конечно нет. Я сказал вам, что это ложь. Такой метод уничтожения даже теоретически невозможен, а народ в Институте Роботехники не готов создать своих человекоподобных роботов. Я не мог бы совершить массового уничтожения, даже если бы хотел. - Тогда вся эта выдумка рухнет под собственным весом? - К несчастью, не сразу. Хоть это и бессмыслица, она продержиться настолько, чтобы восстановить против меня общественное мнение, и на выборах меня провалят. Постепенно все узнают, что это вздор, но будет уже поздно. И Земля в этом случае сыграет роль мальчика для битья. Обвинение, что я стараюсь в пользу Земли, весьма мощное, и многие поверят во все, вопреки здравому смыслу, потому лишь, что не любят Землю и землян. - Значит, недовольство против Земли растет? - Именно. С каждым днем положение становится хуже как для меня, так и для Земли, и у нас очень мало времени. - Но если бы вы действительно хотели произвести опыт по уничтожению робота, зачем бы вам искатьего в чужом доме? У вас под руками Даниил. Вы могли бы экспериментировать на нем. - Нет, - сказал Фастальф, - в это никто не поверит. Даниил - моя первая удача, мой триумф; я ни при каких обстоятельствах не уничтожу его. Я, естественно, обратился бы к Джандеру. Все сочтут меня дураком, если я стану уверять, что мне разумнее было бы пожертвовать Даниилом. Бейли погрузился в молчание. - Как вы себя чувствуете, мистер Бейли? Бейли тихо ответил: - Если вы спрашиваете, каково мне Снаружи, то я даже не думаю об этом. Если же вы имеете в виду нашу дилемму, то меня словно вталкивают в ультразвуковую, растворяющую мозг, камеру. Зачем вы послали за мной, д-р Фастальф? Что я вам сделал, что вы так поступили со мной? - По правде сказать, это была не моя идея, и меня оправдывает только мое отчаяние. - Чья же это идея? - Хозяйки дома, куда мы сейчас идем. Она посоветовала мне это с самого начала, а у меня не было лучшей идеи. - Но как она могла советовать такое? - О, разве я не объяснил вам, что она вас знает? Вот она, ждет нас. Бейли растерянно поднял глаза. - О, дьявол! - прошептал он.