Реконструктор Виктор Пелевин Да, это верно: струи уходящей реки - они непрерывны, но они все не те же, не прежние воды... Восемьдесят лет, прошед- шие со дня окончания второй мировой войны, сделали ее, как это бывает с любой из войн, чем-то отстраненным: историческим эпи- зодом, архивной справкой, потенциальным набором желтых фотог- рафий, вываливающихся на пол при перестановке буфета, детским криком "хальт", доносящимся в невыносимо жаркий июльский пол- день со двора, абрисом тяжелого танка, смутно угадываемым в косых боевых контурах мусорного контейнера, набором белых по- лос на выжженном небе, фонтанчиками пыли, несущимися за про- текторами грузовика, набитого трехтомниками Пушкина, четырех- мерной пошлостью детского рисунка, безымянной вспышкой салюта и, наконец, "гравюрой полустертой". Настало время, если оно настало, когда ненужная правда прорывает прогнившую ткань умолчаний и слухов, и ложится под наши безразличные взгляды - как всегда, слишком поздно... "Лучше поздно, чем никогда" - этому сомнительному императиву мы и обязаны появлением книги П. Стецюка "Память огненных лет". Разумеется, "поздно" - это то же самое, что "никогда". Но "никогда" - это далеко не то же самое, что "поздно". Коро- че говоря, если читатель с помощью какого-нибудь похожего вы- верта убедит себя взяться за рецензируемую книгу, ему обеспе- чено три часа скуки - возможно, правда, несколько иного рода, чем ежедневный позор его жизни. Пять минут ухмылок при разгля- дывании фотографий ("Мы-то живы!"), и полное забвение всего прочитанного к началу очередного "Клуба кинопосвящений" или радиосводки с Малабарского фронта. Читать эту книгу не стоит, как не стоит вообще читать книг; эту книгу не стоит читать в особенности, потому что мертвы герои, мертвы современники и, наконец, мертва тема... Здесь впервые появляется нечто, способное вызвать инте- рес. Приглядевшись, можно заметить, что эта тема мертва нес- колько интригующе. Так мертвы, к примеру, члены экипажа косми- ческой станции "Звездочка", сорок шестой год разлагающиеся в синем небе над нашими головами - их распухшие тела можно ви- деть каждый вечер в заставке программы "Вечность". Так мертв вампир, пытающийся пролезть безлунной ночью в слуховое окошко Моссовета. Другими словами, в ее мертвости ощущается неведо- мое движение, чья-то окаменелая воля - и это пугает. Поэтому, несмотря на очевидную ненужность проделанной Стецюком работы, несмотря на пошлость его концепций и невыно- симый привкус общепитовской похлебки, сваренной в одном из не- больших украинских городов, - привкус, который останется во рту даже у самого благожелательного читателя, прочесть книгу все-таки стоит. За фактами, за всей этой правдой иногда замет- но что-то вроде тяжелых шагов, безжизненных перемещений и эво- люций истории, которая здесь - на периферии взгляда - пред- стает в своем настоящем виде: бабы в платке, бессмысленно не- сущей плоское брюхо над ровным вечерним полем, топчущей цветы и идущей никуда. Давно известно, что нет никаких книг - есть только исто- рия их написания. Получив доступ к наконец рассекреченным ар- хивам, Стецюк кинулся не к видеозаписям знаменитых икорных ор- гий в министерстве культуры; когда дорвавшиеся исследователи, высунув языки, наблюдали танцы нагих функционеров, он разби- рал секретнейшие отчеты минского радиозавода. Почему в 1928 году была засекречена, и не просто засекре- чена, а получила литеру "А-прим" техническая документация на изготовление стальной трубки длиной в метр и диаметром чуть меньше сантиметра? Почему после изготовления этой трубки ди- рекция, рабочие и весь остальной персонал завода были расстре- ляны, а сам завод взорван? Только идиот может задаться сейчас такими вопросами. Но именно здесь Стецюк набрел на открытие, приведшее к появлению его книги. В минских бумагах была ссылка на архивные документы груп- пы "У-17-Б". В каталоге они не значились. В секретном катало- ге тоже. Но Стецюку удалось выяснить, что архив "У-17-Б" в 1951 году был вывезен в город Николаев и уничтожен; те, кто занимался его ликвидацией, расстреляны; те, кто расстреливал - тоже, и так - около восьмидесяти раз до некоего полковника Са- вина, который лично убил двух предпоследних расстрельщиков в тамбуре ленинградской электрички в мае 1960 года. Стецюку повезло: ему удалось найти правнука полковника Савина, живущего на одной из подмосковных маковых плантаций в древней даче, помнящей еще первых космонавтов. Дальше - одно из тех совпадений, которые бывают только в плохих романах и в жизни: на чердаке дачи был найден дневник полковника Савина, частично разодранный на самокрутки во время третъей граждан- ской, частично сгнивший, но давший импульс дальнейшим поискам. Среди интимных излияний полковника-особиста неожиданно появляются злорадные нотки - полковник знает нечто такое, что переполняет его самодовольством мелкой сошки, разнюхавшей го- сударственную тайну. Стецюк узнает, в чем дело: архив "У-17-Б" не уничтожен. Чрезмерная секретность операции привела с полно- му провалу. Возникла, как это часто бывает, бюрократическая путаница, и первая группа - та, которая должна была сжечь ар- хив, оказалась расстрелянной раньше, чем успела это сделать; во время расстрела убиваемые кричали, что архив еще цел, но те, кто расстреливал их, предпочли выполнить свое задание и уже после сообщить об услышанном по инстанции. Однако сооб- щать не пришлось: они тоже были убиты. Голоса умирающих пере- давали убийцам эту тайну под грохот пистолетных и автоматных выстрелов несколько лет, по цепочке, как некую эзотерическую истину; до полковника Савина, разрядившего свой "макаров" в животы двух непримечательных граждан в кепках в электричке под Петродворцом, дошла уже, в сущности, легенда. Это было последнее задание полковника, он был обижен скудной пенсией и предпочел молчать, чиня свою "Волгу", - мол- чать до смерти. В 1961 году он утонул... Из дневника Стецюк узнал, что грузовик с архивом, по сло- вам двух последних мертвецов, таи и остался в Николаеве по ад- ресу: тупик Победы, 18. Стецюк выезжает в Николаев; грузовик стоит на месте: военный номер и мумифицированный труп богаты- ря-шофера обеспечили сохранность машины во дворе, полном клумб, старушек и ползающих детей - в течение без малого ста лет. (Впоследствии, правда, выяснилось, что в 1995 году грузо- вик был принят за памятник шоферам-фронтовикам, перекрашен и окружен бронзовой цепью.) В кузове, в герметичных ящиках, был найден совершенно це- лый архив "У-17-Б". Перевезя ящики в Москву и ознакомившись с их содержимым, Стецюк узнал такие вещи, которые потрясли его прикованное к прошлому воображение. Кстати сказать, выясни- лась и загадка стальной трубки с минского радиозавода, так волновавшая нашего исследователя. Здесь мы предоставим слово самому Стецюку - в погоне за эффектом он выпаливает все, что кажется ему сенсационным, в нескольких абзацах: сэкономим время и полюбуемся его псевдо- научным кирпичным стилем. "Многое известно про Сталина - политика (речь идет об Ио- сифе Андреевиче Сталине (1891-1953), правителе России. - Авт.). Но почти ничего не известно о Сталине - человеке. Дос- товерно можно сказать только одно - Сталин не выносил писто- летного грохота (многочисленные ссылки на источники и архивы нами опущены. - Авт.). Он не терпел шума, и в 1926 году пору- чил группе конструкторов разработать оружие, которым он мог бы пользоваться совершенно бесшумно, не нарушая тишины подземных коридоров власти. Специально для него была разработана духо- вая трубка, которая стреляла отравленными иглами. Он никогда не выпускал ее из рук. Многие авторы мемуаров, видевшие нас- тоящего Сталина, вспоминают об этом. Например: "Все время обсуждения Сталин мягко ходил по ковру, сжи- мая в руке трубку..." (маршал вооруженных сил Жуков). Сотни подобных цитат рассыпаны по десяткам книг. Сейчас неопровержи- мо установлено, что Сталин никогда не курил. Речь идет именно об этой духовой трубке. "Но ведь известно, - спросит удивленный читатель (никто ничего не спросит. - Авт.), - множество фотографий Сталина, где он изображен с дымящейся курительной трубкой в руках?" Здесь и скрывается удивительный факт - выяснено, что тот Сталин, который заснят на фотографиях или в хронике с трубкой в руках - не настоящий. Это не более, чем подставное лицо, читавшее речи, появ- лявшееся на трибунах - так сказать, ширма. Настоящий Сталин, долгие годы державший в рунах рычаги управления страной (так и видишь эти рычаги - черные, с плас- тмассовыми круглыми набалдашниками. - Авт.), никогда не пока- зывался на людях. Он никогда не покидал подземелья. Больше то- го - я сказал "Сталин", а вернее было бы сказать "Сталины", потому что речь идет о нескольких людях, которых на поверхнос- ти представлял рыжий усач с меланхолическим взглядом..." Прервем цитату. В книге Стецюка разобраны, причем подроб- но, биографии всех этих - их было семь, а одно время - трое одновременно - людей. Вот их имена: Николай Паклин (Сталин с 1924 по 1930), Михаил Сысоев (Сталин с 1930 по 1932), Тарас Шумейко, Андрей Белый, Семен Неплаха (Сталин с 1935 по 1947), Никита Хрущев (Сталин с 1947 по 1953). Собственно, эти биографии мало интересны и не заслужива- ли бы внимания, если бы не мрачная эстетика каменных штолен, стальных отравленных игл, удавок и страстей, пробивающаяся сквозь преподавательский говорок П. Стецюка. Взять хотя бы историю Семена Неплахи. К 1935 году внешний Станин и остальные правители - тоже двойники - получали указания уже от полностью автономного под- земного комплекса, где находились настоящие Сталин, Берия (маршал внутренней службы) и другие. Роль двойников не своди- лась только к имитации власти. Подобно живым шахматным фигу- рах, они повторяли наверху все перипетии борьбы за власть на двухсотметровой глубине. Идеально защищенный, гарантированный от проникновения заговорщиков, снабженный спецвахтами, где у посетителей отбирали все виды оружия, подземный мир оказался странным образом уязвимым. Семен Неплаха, сторож московского зоопарка, судимый ранее за кражи, при расчистке вольера со слонами неожиданно проваливается в замаскированную вентиля- ционную шахту. Придя в себя, он обнаруживает, что находится в прорубленном в скальных породах коридоре, пол которого покрыт ковровой дорожкой, а стены - проводами разных цветов. Все вок- руг освещено яркими пампами, воздух стерилен и сух. Из-за уг- ла навстречу Семену выходит только что закончивший совещание Сталин (Сероп Налбандян, Сталин с 1932 по 1935). Увидев сторо- жа, он роняет трубку на ковер. Семен, скорее от испуга, чем по злобе, убивает Сталина-Налбандяна лопатой, которой за нес- колько минут до этого разравнивал песок. Подняв трубку и сняв с шеи мертвого Сталина мешочек с отравленными иглами, он ока- зывается единственным вооруженным человеком в подземном город- ке. Тщательно охраняемая власть оказывается узурпированной за пять минут; все остальные члены правящей группы подчиняются. Новый Сталин поднимается на поверхность только один раз - что- бы зазвать вниз собутыльников - Белого и Шумейко (последний - контуженный артиллерист, ветеран первой мировой войны; именно этим объясняется известная сентенция внешнего Сталина по пово- ду артиллерии). Шахту заваливают и начинается многолетняя пьянка, слушанье патефона, драки; трубка переходит из рук в руки; приказания, отдаваемые наверх, часто невнятны - отсюда репрессии и индустриализация. История Никиты Хрущева не менее интересна и заставляет вспомнить лучшие страницы "Графа Монте-Кристо". Придя к влас- ти под землей, он приказал уничтожить внешнего Сталина и заме- нил его двойником под своим настоящим именем. Тщеславие погу- било его - двойник оказался умнее бывшего повара-кладоискате- ля. Подземный центр власти в 1954 году был уничтожен, и власть перешла к двойнику, который и унес с собой в могилу тайну то- го, зачем в июне 1954 года сотни армейских бетономешалок наг- нетали бетон в глубоко пробитые в тротуарах шурфы и решетча- тые вентиляционные башенки. Интересно, пожалуй, взглянуть на бледные лица подземных правителей с фотоснимков из архива "У-17-Б". Интересно пред- ставить пустоты, образовавшиеся в бетоне от их истлевших тел. Интересно увидеть сквозь многометровую толщу земли и цемента желтые кости пальцев, сжимающих бесполезную и страшную трубку; но, заканчивая обзор книги, мне хотелось бы сказать о другом. Полковник Савин был утоплен в 1961 году, когда подземно- го городка уже не существовало. Те, кто утопил его, были уби- ты, убившие их - тоже умерли насильственной смертью... Чита- тель уже догадался, что могут значить автоматные очереди, до- носящиеся из леса, или вспышки лазеров вечером над рекой - ис- тория продолжается, хоть никто не помнит уже первопричины. Здесь появляется возможность для метафизических спекуля- ций - быть может, некий бог, демиург, замурован в космическом эквиваленте бетона: то, что у него вместо пальцев, сжимает то, что служило тому вместо духовой трубки, а созданный им ког- да-то мир по-прежнему вращает свои планеты вокруг звезд, дви- жущихся по бесконечным спиралям внутри бледных и невообрази- мых галактик.