-- Не будем говорить об этом, - сказал Фарамир. -- Не будем, - согласился Денетор. - Иди отдыхать. Силы тебе еще понадобятся. С разрешения повелителя города все отправились отды- хать, пока была возможность. Когда Гэндальф и Пиппин, несший маленький факел, шли к себе, была беззвездная тьма. Они мол- чали, пока не оказались за закрытыми дверями. Тогда наконец Пиппин взял Гэндальфа за руку. -- Скажите мне, - попросил он, - есть ли надежда? Я имею в виду - для Фродо. Гэндальф положил руку на голову Пиппина. -- Надежда никогда не была особенно сильной, - сказал он. - Глупая надежда, как я говорил. А когда я услышал о ки- рит Унголе, - он замолчал и подошел к окну, как будто стре- мился проникнуть в тьму на востоке. -- Кирит Унгол! - Пробормотал он. - Почему именно этот путь? - Он повернулся. - Мое сердце едва не изменило мне, Пиппин когда я услышал это название. И однако сейчас мне ка- жется, что в рассказе Фарамира есть какая-то надежда. Оче- видно, что враг наконец начал войну и сделал первый ход, по- ка Фродо еще на свободе. Теперь в течении многих дней внима- ние его будет устремлено сюда, то есть отвлечено от его соб- ственной земли. И однако, Пиппин, я издалека чувствую его торопливость и страх. Он начал раньше, чем собирался. Что-то подтолкнуло его. Гэндальф стоял в задумчивости. -- Может быть, - пробормотал он. - Может быть, даже твоя глупость помогла, сын мой. Посмотрим: пять дней назад он обнаружил, что мы низвергли сарумана и взяли его камень. Ну и что? Мы не могли воспользоваться им, не могли смотреть в него так, чтобы он не знал. Ах! Я догадываюсь. Арагорн. Его время близится. И он могуч, Пиппин, и отважен, решителен и способен в случае необходимости на большой риск и на боль- шие дела. Может быть, и так. Он смог использовать камень и показаться врагу, бросить ему вызов. Ну, ответ мы не узнаем, пока не прибудут всадники Рохана, если они придут не слишком поздно. Нас ждут тяжелые дни. Спи, пока можно. -- Но... - Начал Пиппин. -- Что "но"? Только одно "но" на сегодняшний вечер. -- Голлум, - сказал Пиппин. - Как они могли идти с ним, даже идти за ним? И я видел, что Фарамиру то место, куда Голлум повел их, нравилось не больше, чем вам. Что здесь плохого? -- Пока не могу ответить, - сказал Гэндальф. - Сердце мое предвещало, что Фродо и Голлум еще встретятся перед кон- цом. Для добра или для зла. Но о Кирит Унголе я не буду го- ворить сегодня. Предательства, предательства я боюсь, измены этого жалкого существа. Но пусть будет так. Вспомним, что предатель может изменить себе и совершить доброе дело вопре- ки своим намерениям. Иногда бывает и так. Спокойной ночи! Следующий день начался с утра, подобного коричневой пы- ли, и сердца людей, приободрившиеся немного в связи с возв- ращением Фарамира, снова опустились. В этот день крылатые тени не были видны, но время от времени высоко над городом раздавался слабый крик, и многие слышавшие его останавлива- лись, пораженные ужасом; менее стойкие дрожали и плакали. А Фарамир снова ускакал. -- Ему не дали даже отдохнуть, - ворчали некоторые. - Повелитель слишком жестоко обращается со своим сыном, а ведь он сейчас должен выполнять обязанности двоих - свои и того, кто не вернется. И все поглядывали на север, спрашивая: -- Где же всадники Рохана? На самом деле Фарамир уехал не по своей воле. Повели- тель города был главой его совета и не склонен был в тот день прислушиваться к словам остальных. Рано утром был соз- ван совет. Все капитаны решили что из-за угрозы на юге их силы слишком малы, чтобы самим нанесли удар, пока не прибу- дут всадники Рохана. Пока же следует укрепить стены и ждать. -- Однако, - сказал Денетор, - мы не можем легко отка- заться от внешней защиты, от Риммаса, сделанного с таким трудом. И враг должен дорого заплатить за проход через реку. Чтобы напасть на город, он должен переправиться через реку. На севере у каир андроса этому мешают болота, на юге, у ле- беннина, река слишком широка и требуется много лодок. Он ударит по Осгилиату, как и раньше, когда Боромир помешал ему переправиться. -- Это будет лишь отсрочкой, - сказал Фарамир. - Сегод- ня мы можем заставить врага понести вдесятеро большие поте- ри, чем у нас, и все же пожалеть об этом. Потому что враг может легче потерять войско, чем мы - отряд. А отступление тех, кто выйдет в поле, будет страшным, если враг переправит свои силы. -- А каир андрос? - Сказал принц. - Его тоже нужно удерживать, если мы защитим Осгилиат. Не будем забывать об опасности слева. Рохиррим могут прийти, а могут и не прийти. А Фарамир сообщил нам об огромных силах движущихся к черным воротам... Оттуда может выйти не одно войско и ударить по нескольким проходам. -- Мы многим рискуем в этой войне, - сказал Денетор. - Каир андрос имете свой гарнизон, и больше мы никого не можем послать туда. Но я не отдам реку и пеленнор без борьбы - не отдам, если найдется здесь капитан, достаточно храбрый, что- бы выполнить волю своего повелителя. Все молчали. Наконец Фарамир сказал: -- я не противлюсь вашей воле, отец. Поскольку вы лиши- лись Боромира, я пойду и, как смогу, заменю его - если вы прикажете. -- Прикажу, - сказал Денетор. -- Тогда прощайте, - сказал Фарамир. - Но если я вер- нусь, думайте обо мне лучше! -- Это зависит от того, как ты вернешься, - сказал де- нетор. Гэндальф последним разговаривал с Фарамиром перед его отвездом. -- Не рискуйте жизнью в гневе или обиде. Вы еще понадо- битесь здесь, - сказал он. - И отец любит вас, Фарамир, и вскоре вспомнит об этом. Добрый путь! Так Фарамир снова отправился в путь, взяв с собой доб- ровольцев и тех, кого ему можно было выделить. Со стен мно- гие смотрели через полумглу на разрушенный город, но там ни- чего не было видно. Другие попрежнему смотрели на север и считали лиги, отделявшие их от Теодена Роханского. -- Придет ли он? Вспомнит ли наш старый союз? - Говори- ли они. -- Да, он придет, - сказал Гэндальф, - даже если придет слишком поздно. Но подумайте! В лучшем случае он получил красную стрелу лишь два дня назад, а от нас до эдораса дол- гие мили. Ночью было получено известие. От брода прискакал чело- век, доложивший, что большое войско вышло из минас Моргула и направляется к Осгилиату; к нему присоединяются отряды с юга, жестокие и высокие харадрим. -- Мы узнали, - сказал гонец, - что войско вновь ведет черный капитан, и страх перед ним раньше его достиг реки. С этими предвещающими беду словами кончился третий день пребывания Пиппина в минас тирите. Мало кто мог спать: ни у кого не оставалось наджеды, что Фарамир сумеет удержать брод. На следующий день, хотя тьма достигла наибольшей силы и не углублялась, она тяжестью лежала на сердцах людей, и мно- гие были в ужасе. Снова поступили дурные новости. Брод через андуин был завачен врагом. Фарамир отступил к стене пеленно- ра, вновь собрав своих людей у ворот стены; но враги в де- сять раз превосходили числом. -- Если он сумеет пробиться через пеленнор, враги будут преследовать его по пятам, - сказал вестник. - Они дорого заплатили за преход, но меньше, чем мы надеялись. Их план был тщательно разработан. Теперь ясно, что они в тайне пост- роили большой флот лодок и барж в восточном Осгилиате... Они кишели повсюду, как муравьи. Но мы же отступили лишь из-за черного капитана. И мало кто может выстоять при одном извес- тии о его приближении. Собственные солдаты дрожат перед ним и сопособны убить себя по его приказу. -- Тогда я там более необходим, чем здесь, - сказал Гэндальф и снова выехал из города, и его сверкание скоро ис- чезло из вида. И всю ночь Пиппин в одиночестве простоял на стене, глядя на восток. Едва прозвучали колокола начала дня - звон из звучал насмешкой в беспросветной тьме, - как Пиппин увидел впереди, там, где находились стены пеленнора, туманные огни. Часовой закричал, и все люди города схватились за оружие. Время от времени видны были красные вспышки и тяжелый воздух доносил глухие раскаты. -- Они взял стену! - Кричали люди. - Они пробили в ней брешь! Они идут. -- Где Фарамир? - В отчаянии закричал берегонд. - Не говорите, что он погиб! Первые новости привез Гэндальф. С горстью всадников, сопровождавших в качестве охраны линию телег, он прискакал в середине утра. Телеги были нагружены раненными. Гэндальф не- медленно отправился к Денетору. Повелитель города находился в высоком кабинете белой башни, с ним был Пиппин. Денетор пытался разглядеть что-то на севере, юге и востоке через тусклые окна. Больше всего смотрел он на север, прислушива- ясь, как будто какое-то древнее искусство давало ему возмож- ность услышать топот копыт на далеких равнинах. -- Фарамир пришел? - Спросил он. -- Нет, - ответил Гэндальф, - но он был жив, когда я уезжал. Он решил остаться с арьергардом, чтобы отступление через пеленнор не превратилось в бегство. Возможно он со своими людьми еще продержится какое-то время, но я сомнева- юсь в этом. Он сражается со слишком сильным врагом. Потому что пришел тот, кого я и опасался. -- Не... Не повелитель тьмы? - Воскликнул Пиппин, в ужасе забыв о своем положении. Денетор горько рассмеялся. -- Нет, еще нет, мастер перегрин! Он придет лишь тор- жествовать надо мной, когда все будет кончено. Он использует других, как свое оружие. Так поступают все великие властите- ли, если они мудры, мастер невысоклик. Иначе почему бы я си- дел в своей башне, смотрел, размышлял и ждал, лишившись даже своих сыновей? Я могу еще владеть мечом. Он встал, отбросил длинный черный плащ, и смотрите! Под плащем оказалась кольчуга и пояс с длинным мечом в чер- но-серебряных ножнах. -- Так я ходил когда-то и так впервые за много лет спал, - сказал он, - хотя тело мое от возраста стало менее крепким и сильным. -- Однако теперь самый свирепый из капитанов повелителя барад-дура захватил внешнюю стену, - сказал Гэндальф. - Ко- роль древнего ангмара, волшебник, дух кольца, глава назгу- лов, копье ужаса в руке саурона, тень отчаяния. -- Значит, митрандир, вы нашли достойного врага, - ска- зал Денетор. - Я сам давно знал, кто главный капитан войск башни тьмы. Вы явились, чтобы сказать это? Или отступили, потому что столкнулись с более грозной силой? Пиппин дрожал, опасаясь гневной вспышки Гэндальфа, но опасения его оказались напрасными. -- Может быть и так, - спокойно ответил Гэндальф. - Но испытание нашей силы еще не настало. Но если справедливы сказанные в древности слова, не от руки мужчины он падет, и судьба, ожидающая его, скрыта от мудрых.Но все же капитан отчаяния не движется впереди. Скорее он действует, руководс- твуясь вашими словами, из тыла и гонит перед собой своих ра- бов. Нет, я пришел, охраняя раненых, которых еще можно выле- чить, - продолжал Гэндальф. - Брешь в стене Риммас широка, и войско Моргула скоро прорвется из многих пунктов. И вот для чего, главным образом, я пришел. Скоро начнется битва на по- лях. Нужно приготовить вызалку, собрать всадников. В этом единственная наша надежда, только в этом враг еще уступает нам: мало у него лошадей. -- И у нас их мало. Сейчас очень кстати был бы приход всадников Рохана, - сказал Денетор. -- Но скорее мы увидим прибытие других, - сказал Гэн- дальф. - К нам явились беженцы с каир андроса. Остров пал. Вторая армия, вышедшая из черных ворот, пересекает реку се- вернее. -- Некоторые принимают вас, митрандир, как вестника дурных новостей, - сказал Денетор, но для меня это больше не новость: это я узнал еще вчера вечером. Что касается вылаз- ки, то я уже думал о ней. Спустимся! Время шло. Наконец зрители на стенах увидели отступле- ние остатков защитников брода. Маленькие группы усталых и израненных людей вначале прибывали в беспорядке; некоторые бежали, как будто за ними гнались. На востоке мерцали отда- ленные огни; теперь казалось, что они ползут по равнине. Го- рели дома и амбары. Потом показались маленькие реки огня и потекли по равнине, направляясь к шикрой дороге, соединившей ворота города с Осгилиатом. -- Враг, - бормотали люди. - Стена прорвана. Они прошли через бреши. Они несут с собой факелы. Где же наши? Приближался вечер, было так темно, что даже самые зор- кие люди в цитадели мало что могли разглядеть на полях, кро- ме увеличивающегося числа пожаров и линий огней, которые стали длинее и двигались быстрее. Наконец примерно в миле от города появилась группа людей в относительном порядке - они шли, а не бежали и держались вместе. Наблюдатели затаили дыхание. -- Там должен быть Фарамир, - говорили они. - Он владе- ет людьми и животными. Он там! Главные силы отступающих находились уже в полумиле. В самом тылу скакала группа всадников. Время от времени они поворачивались, глядя на наступающие линии огней. Неожиданно раздался хор яростных криков. Появились всадники врага. Ли- ния огня превратилась в стремительное течение, ряды орков несли горящие факелы, дикие люди юга под красными знаменами, хрипло крича, догоняли отступающих. И с пронзительным криком с тусклого неба упали крылатые тени - назгулы, пикирующие для убийства. Отступление превратилось в бегство. Люди бежали, бросая оружие, крича от ужаса, падая на землю. И тогда в цитадели прозвучала труба - Денетор дал при- каз начинать вылазку. Все всадники, оставшиеся в городе, ждали этого сигнала у ворот и в тенги внешней стены. Они га- лопом понеслись вперед и с силой ударили по наступавшим. Впереди скакали рыцари дол амрота во главе со своим принцем и голубым знаменем. -- Амрот за Гондор! - Кричали он. - Амрот за Гондор! Амрот и Фарамир! Как буря ударили они с обеих флангов отступления на врага, но один всадник опередил их всех, быстрый как ветер в траве, обгоняющий тень нес его; он скакал, отброси серый плащ, свет струился по его поднятой руке. Назгулы с криком свернули в сторону: их капитан еще не ответил на вызов белого огня своего противника. Войско мор- гула, увлекшись погоней за добычей, застигнутое врасплох, дрогнуло, рассыпавшись, как искры под порывом бури. Отсту- павшие сами с криками повернули и бросились на врага. Охот- ники превратились в преследуемых. Отступление перешло в ата- ку. Поле покрылось телами орков и людей, поднимался дым от чадящих факелов. Кавалерия пустилась в погоню. Но Денетор не позволил уходить далеко. Хотя враг дрог- нул и начал отступать, но с востока подходили новые большие силы. Снова прозвучала труба, призывая к отступлению. Конни- ца Гондора остановилась. Под ее защитой отступавшие перест- роились. Они пошли к городу, достигли ворот и гордо и с дос- тоинством вступили в них. Люди города с гордостью смотрели на них, выкрикивая слова похвалы, но в глубине сердца они были сильно встревожены. Отряды сильно поредели. Фарамир по- терял треть своих людей. И где же он сам? Он появился последним. Люди его прошли. Вернулись кон- ные рыцари, в тылу их ехал принц. Он держал в руках своего родственника Фарамира, сына Денетора, подобранного на поле боя. -- Фарамир! Фарамир! - Кричали люди, вытирая слезы. Но он не отвечал, и его понесли по извивающейся дороге в цита- дель к отцу. В тот момент, когда назгулы отвернули от белого всадника, прилетела смертоносная стрела, и Фарамир, сражав- шийся с предводителем харадрим, упал на землю. Только удар дол амрота спас его от красного меча южанина, готового раз- рубить лежавшего. Принц имрахил принес Фарамира в белую башню и сказал: -- ваш сын вернулся, повелитель, после великих деяний, - и рассказал о том, что видел. Денетор встал и молча посмотрел в лицо сына. Он прика- зал устроить постель в своем кабинете и положить на нее фа- рамира. А сам отправился в тайную комнату на вершине башни; и многие видели в ее узких окнах бледный свет. А когда дене- тор спустился, он сел рядом с телом сына и молчал... Но лицо повелителя было серым и более неподвижным, чем лицо его сы- на. Та был осажден город, окружен кольцом врагов. Стена Риммас была пробита и весь пеленнор захвачен врагами. Пос- леднее известие принесенное извне, было принесено людьми, успевшими прибежать с северной дороги до закрытия ворот. Это были остатки отряда, охранявшего путь из анориена и Рохана к броду. Ими командовал инголд, тот самый, что пять дней назад пропустил Гэндальфа и Пиппина, когда еще сияло солнце и утро было полно надежд. -- Новостей о рохиррим нет, - сказал он повелителю. - Теперь уж Рохан не придет. И если и придет, то не спасет нас. Войско очень сильное: батальоны орков со знаком глаза и бесчисленные толпы людей, каких мы не встречали раньше. Не- высокие, но широкие, угрюмые, бородатые, как гномы, воору- женные большими топорами. Мы думаем, они пршли из какой-то варварской земли на востоке. Они захватили северную дорогу и массами устремились в анориен. Рохиррим не могут прийти. Ворота закрылись. Всю ночь часовые на стенах слышали гул врагов, кишевших снаружи; они жгли поля и деревья, руби- ли подряд всех людей, захваченных снаружи, живых или мерт- вых. Число врагов, перешедших реку трудно было определить во тьме, но когда над равниной поднялось утро, точнее его туск- лая тень, стало ясно, что даже в ночных страхах трудно было преувеличить их число. Равнина потемнела от марширующих от- рядов, и насколько хватало глаз, повсюду, как грибы-поганки, появлялись лагеря черных и ярко-красных платок. Копошась, как муравьи, орки торопливо копали глубокую траншею, кольцом охватившую город на дальности выстрела из лука; когда траншея была окончена, ее заполнили огнем, хотя никто не видел, как он разжигался и поддерживался. Весь день продолжалась эта работа, а люди минас тирита смотрели, не в силах помешать ей. Когда траншея была готова, они увидели большие телеги; в сопровождении отрядов орков они везли раз- личные метательные снаряды. Никто в городе не мог дострелить до них и прекратить их работу. Вначале люди смеялись и не очень опасались этих меха- низмов. Главная стена города была очень высокой и толстой, она была построена, когда еще помнили силу и искусство нуме- нора: ее внешняя поверхность была подобна башне ортханка, она была гладкая, темная и твердая, недоступная ни стали, ни огню, неразрушимая, разве что сама земля содрогнется в кон- вульсиях. -- Нет, - говорили жители минас тирита. - Даже если бы неназываемый пришел сюда, он не смог бы войти, пока мы живы. Но другие отвечали: -- пока мы живы? Но долго ли мы проживем. У него есть оружие, которое привело к падению многие крепости начала ми- ра. Голод. Дороги отрезаны. Рохан не придет. Но машины не тратили на непробиваемые стены. Не простой капитна или предводитель орков руководил нападением на вели- чайшего врага мордора. Власть и злоба руководили им. Как только со множеством криков, со скрипом веревок и колес были установлены большие катапульты, они начали бросать снаряды удивительно высоко, так что они пролетали над укреплениями и с грохотом падали внутри первого круга города; и многие из них, благодаря тайному искусству, взрывались огнем, падая на землю. Вскоре возникла опасность большого пожара, и все, кто был способен, тушили огонь, вспыхивающий во многих местах. Потом на город обрушились другие снаряды, менее разрушитель- ные, но более ужасные. На улицы города посылались маленькие круглые снаряды, которые не взрывались. Некоторые люди побе- жали посмотреть, что это такое, и они громко закричали и заплакали. Потому что враг бросал в город головы тех, кто погиб в Осгилиате, в Риммасе или на полях. Страшно было смотреть на них: некоторые были разбиты и бесформенны, неко- торые грубо разрублены, но черты лица многих можно было ра- зобрать, и казалось, что они умирали в мучениях; и на всех было выжжено клеймо в виде безвекого глаза. Но часто случа- лось, что люди узнавали лица своих знакомых, хотя они были изуродованы и обесчещены, которые недавно с оружием в руках гордо ходили по улицам, обрабатывали поля или приезжали на праздники с зеленых долин в горах. Напрасно люди бессильно угрожали кулаками врагам, тол- пившимся перед воротами. Те не обращали внимания на прокля- тия, да и не понимали языка жителей города, а их хриплые крики напоминали вопли хищников или пожирателей падали. Но вскоре мало осталось в минас тирите таких, кто мог бы бро- сить вызов врагам. У повелителя тьмы было и другое оружие, более быстрое, чем голод: ужас и отчаяние. Снова появились назгулы, и по мере того как повелитель тьмы разворачивал свои силы, их голоса, выражавшие лишь его волю и злобу, наполнялись злом и ужасом. Они кружили над го- родом, как грифы, ожидающие свой доли человеческого мяса. Их голоса потрясали воздух. С каждым новым криком они станови- лись все непереносимее. Наконец даже самые могущественные падали на землю, когда скрытая угроза пролетала над ними, или останавливались, выронив оружие из онемевших рук, а ра- зум их затягивала чернота, и они больше не думали о войне, а только об укрытии, о бегстве, о смерти. На протяжении всего этого черного дня Фарамир лежал в постели в комнате белой башни, горя в лихорадке: кто-то ска- зал, что он умирает и скоро это повторяли все люди на стенах и улицах. Рядом с ним сидел его отец, молчал, смотрел на не- го и совершенно не интересовался защитой города. Никогда, даже в плену у урук-хей, не испытывал Пиппин таких мрачных часов. Его обязанностью было ждать повелителя, и он ждал, забытый, по-видимому, стоя у двери в неосвещеной комнате и стараясь справиться с собственным страхом. Он смотрел, и ему казалось, что Денетор стареет на глазах, как будто что-то согнуло его гордую волю, а его строгий мозг разрушался. Может, это было результатом горя и раскаяния. Он видел слезы на этих никогда не плакавших глазах, и это было еще невыносимее, чем гнев. -- Не плачьте, повелитель! - Запинаясь, сказал он. - Может, он еще поправится. Вы спрашивали Гэндальфа? -- Не успокаивайте меня колдунами! - Ответил Денетор. - Надежды глупцов развеялись. Враг нашел его, и теперь его ласть увеличилась; он видит все наши мысли; все, что мы де- лаем, обречено на поражение. Я послал моего сына, не поблагодарив и не благословив его, послал в ненужную опасность, и вот он лежит с ядом в венах... Нет, чем бы не кончилась война, моя роль в ней сыг- рана, а дому наместников пришел конец. Низкие люди будут править последними остатками королевства, прячась в холмах, пока их всех не переловят. К дверям подходили люди, звали повелителя города. -- Нет, я не выйду, - отвечал он. - Я должен оставаться возле сына. Может, он еще заговорит перед концом. Конец бли- зок. Слушайтесь кого хотите, даже серого дурака. Я остаюсь здесь. Так Гэндальф принял на себя командование последней обо- роной столицы Гондора. И где бы он не появлялся, люди весе- лели и крылатые тени уходили из их памяти.