Глава Х Голос Сарумана. Они прошли через разрушенный туннель, взобрались на груду камней, и перед ними открылась темная скала Ортханка; множество его окон с угрозой смотрели на них. Почти вся вода сошла. Лишь кое-где виднелись мутные лужи, покрытые пеной и обломками; но большая часть плоского круга обнажилась и представляла собой дикое месиво грязи и обломков, усеянное черными отверстиями и наклонившимися в разные стороны стол- бами. В краях обширной части Изенгарда виднелось множество брешей и щелей, как бы пробитых бурей; сквозь них просвечи- вала уходящая к горным отрогам зеленая равнина. На поверх- ности чаши видна была группа всадников; всадники двигались с северного конца и направлялись к Ортханку. -- Это Гэндальф, Теоден и его люди! - Заметил Леголас. - Пойдемте им навстречу! -- Идите острожно! - Предупредил Мерри. - Плиты вывер- нуты из своих гнезд и покрыты грязью: они могут подвернуться под вами, и вы провалитесь в яму. Они медленно и осторожно пошли по дороге от ворот к Ор- тханку. Всадники, видя их приближение, остановились в тени скалы и ждали. Гэндальф выехал вперед им навстречу. -- Ну, у нас с Древобрадом был интересный разговор, и мы обсудили кое-какие планы, - сказал он. - К тому же мы все отдохнули. Теперь нам нужно снова двигаться в путь. Я наде- юсь, вы тоже подкрепились и отдохнули? -- Да, - ответил Мерри. - Но наш разговор начался и кончился в дыме. С некоторых пор мы лучше относимся к Сару- ману. -- Неужели? - Удивился Гэндальф. - Ну, а я нет. Перед отправлением у меня есть еще одно дело: нужно нанести Сару- ману прощальный визит. Опасный и, вероятно, бесполезный. Но визит должен быть сделан. Кто хочет может идти со мной. Но берегитесь! И не шутите! Сейчас не время для шуток. -- Я пойду, - сказал Гимли. - Хочу взглянуть на него и проверить, похож ли он на вас. -- А как вы узнаете это, мастер гном? - Спросил Гэн- дальф. - Саруман может выглядеть мной в ваших глазах, если ему это понадобится. И достаточно ли вы мудры, чтобы разоб- раться во всех его ложных образах? Ну, посмотрим. Возможно, он не захочет показываться перед таким количеством свидете- лей. Но я попросил всех энтов не подходить близко, так что, возможно, мы его убедим выйти. -- А не опасно ли это? - Спросил Пиппин. - Не выстрелит ли он в нас, не прольет ли огонь из окон, не наложит ли на расстоянии заклинание? -- Последнее вполне вероятно, если вы пойдете к его дверям с легким сердцем, - сказал Гэндальф. - Мы не знаем, что он будет делать. Опасно приближаться к хищнику, загнан- ному в угол. А у Сарумана есть еще власть, о которой вы и не догадываетесь. Берегитесь его голоса! Они подошли к подножью Ортханка. Оно было черным, и скала блестела, как-будто была влажной. У многих камней были острые грани, словно их недавно высекли. Несколько крошечных трещин осталось на них, как следствие ярости энтов. На восточной стороне, высоко над землей между двумя ус- тоями находилась большая дверь; над ней окно, выходящее на балкон, огражденный железными перилами. К порогу двери вел пролет из двадцати семи широких ступеней, выченных чьим-то неведомым искусством из того же черного камня. Это был един- ственный вход в башню. В высоких стенах было прорезано мно- жество окон. Сверху они казались маленькими глазками в лице из скал. У начала лестницы Гэндальф и король спешились. -- Я поднимусь, - сказал Гэндальф. - Я бывал в Ортханке и понимаю опасность этого. -- Я тоже поднимусь, - сказал король. - Я стар и больше не боюсь опасности. Я хочу поговорить с врагом, который при- чинил мне столько зла. Эомер пойдет со мной и присмотрит, чтобы мои старые ноги не споткнулись. -- Как хотите, - сказал Гэнадльф. - Со мной пойдет Ара- горн. Пусть остальные ждут у подножья лестницы. Они доста- точно увидят и услышат, если будет что видеть и слышать. -- Нет! - Сказал Гимли. - Леголас и я хотим взглянуть поближе. Мы одни представляем наши народы. Мы пойдем с вами. -- Идите! - Сказал Гэндальф и с этими словами начал подниматься по ступенькам. Теоден шел за ним. Всадники Рохана беспокойно сидели на лошадях с обеих сторон лестницы и мрачно смотрели на темную башню, опасаясь за своего повелителя. Мерри и Пиппин сели на нижнюю ступень- ку, чувствуя сбея незначительными и в тоже время ощущая опасность. -- Полмили грязи отсюда до ворот! - Пробормотал Пиппин. - Хотел бы я незаметно улизнуть обратно в караульную! Зачем мы пришли? Нас не звали. Гэндальф остановился перед дверью в Ортханк и ударил в нее посохом. Послышался глухой звук. -- Саруман! Саруман! - Воскликнул Гэндальф громким по- велительным голосом. - Саруман, выходите! Некоторое время никакого ответа не было. Наконец окно над дверью приоткрылось, но в темной щели ничего не было видно. -- Кто это? - Послышался голос. - Что вам нужно? Теоден вздрогнул. -- Я знаю этот голос, - сказал он, - и я проклинаю день, когда впервые услышал его. -- Идите и приведите Сарумана, раз уж вы стали его ла- кеем, Грима Змеиный Язык! - Сказал Гэндальф. - И не тратьте зря нашего времени! Окно закрылось. Они ждали. Неожиданно послышался другой голос, низкий и мелодичный, каждые его звук очаровывал. Те, кто слышал этот голос неподготовленным, редко могли вспом- нить услышанные слова, а вспомнив, удивлялись, потому что в словах не было никакой особенной силы. Но обычно помнили только радость и счастье от этого голоса; все, что он гово- рил, казалось необыкновенно мудрым, в глубине души поднима- лось желание немедленным согласием доказать свою мудрость. Голоса других по контрасту казались грубыми. И если кто-то противоречил этому голосу, в сердцах слушателей возникало желание этого спорщика убить. Для некоторых очарование дли- лось, лишь пока голос обращался к ним; когда он обращался к другому, они улыбались, как человек, разглядевший грех фо- кусников, в то время как другие его не видят. Для большинст- ва же достаточно было просто звука этого голоса, чтобы дер- жать их под властью чар. Но для тех, кто был завоеван голо- сом, очарование его продолжалось долго, как будто он шепотом звучал в их ушах. Никто не оставался незатронутым им: никто не мог сопротивляться его просьбам и приказам без напряжения разума и воли, если только хозяин сохранял контроль над ни- ми. -- Ну? - Мягко произнес этот голос. - Зачем вы нарушае- те мой отдых? Почему не даете мне покоя ни днем, ни ночью? Он произнес это тоном доброго человека, огорченного не- заслуженным оскорблением. Все смотрели вверх, удивленные, потому что никто не слышал его приближения. Они увидели фигуру, опирающуюся на перила и глядевшую вниз на них. Это был старик, одетый в большой плащ, цвет которого было трудно определить сразу, потому что он менялся, когда они переводили взгляд или когда сам старик шевелился. У старика было длиное лицо с высоким лбом, с глубокими темными глазами, выражение которых было трудно понять, хотя взгляд его был одновременно серьезным, благожелательным, немного уставшим. Волосы и борода его были белые, но в бровях и вокруг ушей сохранилось много черных волос. -- Приятный и в то же время неприятный, - пробормотал Гимли. -- Но продолжим, - сказал мягкий голос. - Двух из вас я знаю по именам. Гэндальфа и очень хорошо знаю и понимаю, что он ищет здесь помощи или совета. Но вы, Теоден, повелитель марки Рохана, известный своими благородными деяниями и еще более известный благородством дома эорлов. О достойный сын Тенгела! Почему вы не пришли сюда раньше и как друг? Как я хотел увидеть вас, могущественный король западных земель, и особенно в эти последние годы, чтобы предостеречь вас от не- разумных и злых советов окружавших вас! Но разве сей час пришел слишком поздно? Несмотря на нанесенное мне оскорбле- ние, в котором, увы! Приняли участие и люди Рохана, я все еще могу помочь вам, спасти вас от неизбежной гибели, если вы и дальше пойдете по дороге, по которой начали идти. Я один могу помочь вам сейчас. Теоден открыл рот, как бы собираясь заговорить, но ни- чего не сказал. Он посмотрел на Сарумана, глядевшего на него темными торжественными глазами, потом на Гэндальфа; каза- лось, он колеблется. Гэндальф не сделал ни знака; он стоял молча, как камень, как человек, терпеливо ожидающий призыва, который еще не пришел. Всадники вначале зашевелились, одоб- рительно бормоча, потом тоже замолчали, очарованные. Им ка- залось, что Гэндальф никогда не говорил так прекрасно и дос- тойно их повелителя. Грубыми и высокомерными казались теперь все его слова, обращенные к Теодену. И в сердцах воинов за- пала тень, страх перед гибелью марки во тьме, куда вел их Гэндальф, в то время как Саруман стоял у двери освобождения, и держа ее полуоткрытой, давал пробиться лучу света. Наступи- ло тяжелое молчание. Его внезапно прервал гном Гимли. -- Слова этого колдуна стоят на головах, - заявил он, сжимая рукоять топора. - Если на языке Ортханка помощь озна- чает разрушение, а спасение - порабощение, тогда все ясно. Но мы пришли сюда не как просители. -- Мир! - Сказал Саруман, и на короткое мгновение голос его стал менее мягким и вкрадчивым, в глазах блеснул огонек и исчез. - Я пока говорю не с вами, Гимли, сын Глоина! Ваш дом далеко, и вы не имеете отношения к беспокойствам и забо- там наших земель. Но не ваша вина в том, что вы оказались вовлеченными в наши дела, поэтому я не осуждаю вас за ту роль, что вы сыграли, - а роль эта, несомненно злая. Но про- шу вас: позвольте мне вначале поговорить с королем Рохана, моим соседом и некогда - моим другом. -- Что вы скажете, король Теоден? Хотите ли сохранить мир со мной и использовать мои знания, собранные за много лет? Будем ли мы держать совместный совет против злых дней и возместить взаимные оскорбления совместными добрыми делами, чтобы ваши земли процветали? Теоден по-прежнему не отвечал. Поражен ли он был гневом или сомнением, никто не мог сказать. Заговорил Эомер. -- Повелитель выслушайте меня! - Сказал он. - Теперь мы чувствуем опасность, о которой нас предупреждали. Прибыли ли мы как победители или должны стоять удивленные старым лжецом с медом на раздвоенном языке? Так говорил бы загнанный волк, обращаясь к собакам, если бы смог. Уж такую помощь сможет оказать он вам! Все, что он хочет, это выпутаться из трудно- го положения. Но неужели вы будете вести переговоры с этим мастером предательства и убийства? Вспомните Теодреда у бро- дов и могилу Гамы в пропасти Хэлма! -- Если говорить о ядовитых языках, то что сказать о вашем, юная змея? - Сказал Саруман, и все почувствовали сдерживаемый гнев в его голосе. - Но подождите, Эомер, сын Эомунда! - Продолжал он снова мягким голосом. - Каждый дол- жен довольствоваться своим уделом. Ваш удел - сила рук и доблесть. Из-за них вы заслужили высокую честь. Убивайте врагов вашего повелителя и довольствуйтесь этим. Не вмеши- вайтесь в политику, которой вы не понимаете. Но, может быть, если вы станете королем, вы поймете то, что король осторожно и заботливо должен выбирать себе друзей. Дружбу Сарумана и могущество Ортханка не так просто отбросить в сторону, какие бы обиды, реальные или мнимые, не лежали между нами. Вы вы- играли сражение, но не войну. В следующий раз вы можете об- наружить тень леса у своих дверей: он своенравен, бесчувст- венен и не любит людей. Но, повелитель Рохана, можно ли назыать меня убийцей, если погибли в битве доблестные люди? Если вы начали войну без необходимости, потому что я не хотел ее, - тогда люди будут умирать. Но если я убийца из-за этого, в таком случае весь дом Эорла состоит из убийц: ваши предки вели много войн и убили множество противников. Но с некоторыми противниками был впоследствии заключен мир. Я говорю, король Теоден: пусть будет между нами мир и дружба. Теперь слово за вами. -- У нас будет мир, - сказал Теоден наконец, хрипло и с услием. Несколько всадников радостно воскликнули. Теоден поднял руку. - Да, у нас будет мир, когда исчезнете вы и все ваши создания - и все создания вашего черного хозяина, кото- рому вы хотели предать нас. Вы лжец, Саруман, и растлитель человеческих сердец. Вы протягиваете мне руку, а я вижу только коготь лапы Мордора. Какая жестокость и какое лицеме- рие! Даже если вы бы вели войну только со мной - а это не так: будь вы хоть в десять раз мудрей, вы не имеете права руководить мной по своему желанию, - даже если так, что вы скажете о своих факелах в Вестфолде и о детях, которые лежат там мертвыми? Ваши слуги изрубили тело Гамы перед воротами Хорнбурга уже после его смерти. Только когда вы повиснете на висилице в собственном окне пищей для ворон, только тогда у нас будет мир с вами и с Ортханком. Я говорю от имени всего дома Эорла. Пусть я недостойный потомок своих предков, но я не буду лизать ваши руки. Попробуйте с кем-нибудь другим. Но, боюсь, ваш голос утратил свое очарование. Всадники смотрели на Теодена, как люди, очнувшиеся от сна. Хрипло, как карканье старого ворона, звучал в ушах го- лос их повелителя - после музыки слов Сарумана... Сам Сару- ман на время из-за гнева утратил контроль над собой. Он пе- регнулся через перила, как будто хотел ударить короля своим посохом. Многим показалось, что они видят змею, изготовившу- юся для прыжка. -- Висилица и вороны! - Засвистел он, и все вздрогнули от этой отвратительной перемены. - Старый дурак! Что такое дом Эорла, как не крытый соломой сарай, где пирует банда пьяных в дым разбойников, а их отродье возитс на полу с со- баками? Слишком долго они сами избегали висилицы!. Но петля приближается, медленно, но неотвратимо. Все вы будете висеть в ней! - Голос его изменился, как будто он медленно овладе- вал собой. - Не знаю, откуда я беру терпение для разговоров с вами. Мне вы не нужны, не нужны ваши адьютанты, убегающие быстрее, чем скачущий вперед Теоден, хозяин лошадей. Я уже давно предлагал вам союз, видимо превышающий пвозможность вашего разума. Предлагаю его снова, чтобы те, кого вы ведете по неверной дороге, могли увидеть правильный выбор. Вы хвас- тали, что нанесли мне оскорбление. Да будет так. Убирайтесь к своим хижинам! Но вы, Гэндальф! Вами я действительно огорчен, за вас я стыжусь. Как могли вы принять участие в такой компании? Вы горды, Гэндальф, и не без прчины, у вас благородный ум и глаза, способные видеть далеко и глубоко. Даже сейчас неуже- ли вы не прислушиваетесь к моему совету? Гэндальф шевельнулся и посмотрел вверх: -- Что скажете вы такого, чего не сказали во время на- шей последней встречи? - Поинтересовался он. - Или вы хотите взять свои слова обратно? Саруман помолчал. -- Взять назад?- Пропел он, как бы в изумлении. - Взять. Я пытался дать вам совет для вашего же добра, но вы не пожелали меня слушать. Вы горды и не любите советов: у вас хватает собственной мудрости. Но в данном случае вы оши- баетесь, неправильно понимаете мои намерения. Боюсь, что в стремлении переубедить вас я потерял терпение. Я сожалею об этом. У меня нет к вам недоброжелательности. Вот даже сей- час, когда вы вернулись в обществе злобных и невежественных союзников. И почему бы мне желать вам зла? Разве мы оба не члены высокого и древнего союза, самого замечательного в Среднеземелье? Наша дружба выгодна нам обоим. Мы можем по- прежнему действовать вместе, излечивать недостатки мира. Да- вайте поймем друг друга и избавим этих младших собратьев от необходимости делать выбор! Пусть ждут нашего решения! Для общего блага я согласен забыть прошлое и принять вас вновь. Разве вы не хотите поговорить со мной? И разве вы не подни- метесь ко мне? Так велика была сила голоса Сарумана, что никто, слы- шавший его, не мог остаться незатронутым. Но теперь очарова- ние голоса было другим. Теперь это было мягкое увещевание доброго короля ошибающемуся, но любимому министру. Они слы- шали слова не предназначенные для них, непослушные дети или грубые слуги, подслушивающие беседу старших и размышляющие, насколько она будет определять их участь. Из возвышенного материала были сделаны эти двое, почтенного и мудрого. Неиз- бежен был их союз. Гэндальф поднимется в башню, чтобы обсу- дить глубокие мысли, недоступные их пониманию, в высоких комнатах Ортханка. Дверь заним закроется, а они останутся снаружи и будут ждать назначенной работы или наказания. Даже в мозгу Теодена оформилась мысль, как тень сомнения: "он нас предаст, он пойдет, мы останемся". И вдруг Гэндальф рассмеялся. Наваждение исчезло, как дым. -- Саруман, Саруман! - Сказал Гэндальф, все еще смеясь. - Саруман, вы неверно выбрали путь в жизни. Вы должны были бы стать королевским шутом и зарабатывать на хлеб себе и на колотушки, передразнивая королевских советников. - Он помол- чал, пытаясь справиться со своим весельем. - Понять друг друга? Боюсь, вы меня не понимаете. Но, Саруман, вас я пони- маю теперь слишком хорошо. Я лучше помню ваши аргументы и дела, чем вы предполагаете. Когда я в последний раз навещал вас, вы были тюремщиком Мордора, и туда-то должен был быть послан я. Нет, гость, который был вынужден бежать с крыши, дважды подумает, прежде чем прийти снова. Нет, я не думаю, что поднимусь к вам. Но послушайте меня, Саруман, в послед- ний раз! Не хотите ли вы спуститься? Изенгард оказался менее сильным, чем он вам представлялся. То же может произойти и с другими вещами, в которые вы верите. Не лучше ли оставить их на время хотя бы? Повернуться к новому, может быть? Подумай- те хорошо, Саруман! Не хотите ли спуститься? Тень пробежала по лицу Сарумана, потом лицо его смер- тельно побледнело. Прежде чем он сумел справиться с собой, все увидели муку разума, терзаемого сомнением, боящегося ос- таться и боящегося выйти из убежища. Секунду он колебался. Все затаили дыхание. Потом Саруман заговорил, и голос его был пронзителен и холоден. Высокомерие и ненависть звучали в нем. -- Спущусь ли я? - Насмехался он. - Неужели невооружен- ный человек выйдет за дверь к грабителям и убийцам? Я доста- точно хорошо слышу вас отсюда. Я не дурак и не верю вам, Гэндальф. Они не стоят открыто на моей лестнице, но я знаю, где они скрываются и ждут вашего приказа, эти дикие лесные демоны. -- Предатели всегда недоверчивы, - устало ответил Гэн- дальф. - Но вы можете не бояться за свою шкуру. Я не хочу ни убивать, ни повредить вам, как вы думаете. И у меня хватит власти, чтобы защитить вас. Я дам вам последнюю возможность. Можете свободно оставить Ортханк, если хотите. -- Звучит хорошо, - усмехнулся Саруман. - Вполне в ма- нере Гэндальфа Серого, очень снисходительно и ласково. Не сомневаюсь, что вы найдете Ортханк просторным и удобным, и потому мой уход устраивает вас. Но зачем мне уходить? И что вы понимаете под словом "свободно"? Я убежден, что у вас есть условия. -- Причины для ухода вы можете увидеть из своего окна, - ответил Гэндальф. - Другие причины легко придут вам на ум. Ваши слуги уничтожены или рассеяны, соседи стали вашими вра- гами, вы обманули своего нового хозяина или пытались это сделать. И когда его глаз обратится сюда, это будет красный глаз гнева. Но когда я говорю вам "свободно", я имею в виду свободно - свободно от уз, от цепей или приказов. Вы сможете пойти куда угодно, Саруман, даже в Мордор, если захотите. Но в начале вы должны будете отдать мне ключ от Ортханка и ваш посох. Они будут залогом вашего поведения; я верну вам их позже, если вы того заслужите. Лицо Сарумана мертвенно побледнело, исказилось гневом, в глазах вспыхнул красный огонь. Он свирепо расмеялся. -- Позже! - Воскликнул он, и голос его прозвучал, как вопль. - Позже! Да когда вы получите такие ключи от Барад-- Дура, и короны семи королей и жезл пяти колдунов, и пару са- пог, на много размеров больших, чем те, что теперь на вас. Скромный план. Но я не помогу вам в этом. У меня есть чем заняться. Не будьте глупцом. Если хотите иметь со мной дело, уходите и возвращайтесь более рассудительным! И не берите с собой головорезов и весь этот сброд, что цепляется за ваш хвост! До свидания! Он повернулся, собираясь уйти с балкона. -- Назад, Саруман! - Повелительным голосом сказал Гэн- дальф. К удивлению остальных, Саруман повернулся и как бы против своей воли подошел к перилам и повис на них, тяжело дыша. Лицо его исказилось и покрылось морщинами. Руки тяжело свисали по бокам и скорчились, как когти. -- Я не разрешил вам уйти, - строго сказал Гэндальф. - Я еще не кончил. Вы стали глупцом, Саруман, и мне вас жаль. Вы еще можете отвернуться от глупости и зла и послужить доб- ру. Но вы выбрали другое - остаться и до конца пытаться осу- ществить свой подлый план. Оставайтесь! Но предупреждаю: воз- врата не будет! Даже если к вам протянутся темные руки с востока, Саруман! - Воскликнул он, и голос его звучал власт- но и повелительно. - Смотрите, я не Гэндальф Серый, которого вы предали. Я Гэндальф Белый, преодолевший смерть. У вас нет теперь цвета, и я изгоняю вас из совета! Он поднял руку и медленно проговорил ясным холодным го- лосом: -- Саруман, ваш посох сломан, - послышался треск, посох в руках Сарумана раскололся, и верхняя часть его упала к но- гам Гэндальфа. - Идите! - Сказал Гэндальф. С криком Саруман упал навзничь и пополз к дверям. В тот же момент тяжелый сверкающий предмет, вращаясь, упал сверху. Ударившись о перила балкона и пролетев рядом с головой Гэн- дальфа, он ударился в ступеньку, на которой тот стоял. Же- лезные перила зазвенели и прогнулись. Ступенька же треснула и раскололась. Но сам предмет остался невредимым. Это был хрустальный шар, темный, но сверкающий изнутри красным алма- зом пламени. Он покатился по лестнице и направил свой бег к глубокой луже. Пиппин подбежал и подобрал его. -- Мошенник! - Воскликнул Эомер. Но Гэндальф стоял не- подвижно. -- Нет, это не Саруманом брошено, - сказал он, - и даже не по его просьбе, я думаю. Шар вылетел из окна высоко ввер- ху. Прощальный подарок мастера Змеиного Языка, как мне ка- жется, но плохо нацеленный. -- Может, он потому и нацелился плохо, что не мог ре- шить, кого он ненавидит больше: вас или Сарумана, - сказал Арагорн. -- Может быть и так, - согласился Гэндальф. - Мало при- ятного доставлял этот союз им обоим: они грызли друг друга словами. Но наказание заслуженное. Если когда-либо Змеиный Язык выйдет из Ортханка живым, это будет гораздо больше, чем он заслуживает. Эй, парень, я не просил тебя брать это! - Воскликнул он, резко оборачиваясь и видя, как Пиппин поднимается по ступеням, медленно, как бы неся тяжелый груз. Он торопливо спустился навстречу хоббиту, взял у него темный шар и заку- тал его в свой плащ. -- Я позабочусь об этом, - сказал он. - Не думаю, чтобы Саруман хотел выбросить эту вещь. -- Но у него могут найтись другие вещи, - заметил Гим- ли. - Если разговор окончен, то пойдемте отсюда, пока нас не забросали камнями. -- Разговор окончен, - сказал Гэндальф. - Идемте.