Глава IV Древобрад. Тем временем хоббиты шли с максимально возможной ско- ростью, насколько позволял темный густой лес, вдоль быстрого ручья, стекающего со склонов гор в западном направлении. Они все больше и больше углублялись в лес. Постепенно их страх перед орками ослабевал и походка замедлялась. Странное чувс- тво удушья охватило их, как будто воздух был слишком густ или слишком разряжен для дыхания. Наконец Мерри остановился. -- Мы не можем дальше идти так, - задыхаясь, вымолвил он. - Мне не хватает воздуха. -- Во всяком случае нужно попить, - сказал Пиппин. - У меня пересохло горло. - Он цепляясь за большой корень дере- ва, что, извиваясь, уходил в ручей, добрался до воды и наб- рал ее в согнутые ладони. Вода была чистой и холодной, и Пиппин сделал много глотков. Мерри последовал за ним. Вода освежила их и, казалось, подбодрила; некоторое время они си- дели на берегу, опустив ноги в воду и всматриваясь в де- ревья, которые молча, ряд за рядом, стояли вокруг них; во всех направлениях взгляд натыкался на сплошную темную стену. -- Мы не можем заблудиться, - сказал Пиппин, откидыва- ясь к стволу дерева. - А в крайнем случае пойдем вдоль ручья - Энтвош или как его там называют - выйдем тем же путем, что и пришли. -- Если ноги понесут нас, - отозвался Мерри, - и можно будет дышать. -- Да, - сказал Пиппин, - здесь очень душно. Это напо- минает мне старую комнату во дворе туков в Такборо: огромный зал, где много поколений никто не двигал и не менял мебель. Говорят в ней жил старый тук год за годом, и постепенно и он и вся его комната становились старше и изношеннее. А к его смерти - уже больше ста лет - там ничего не менялось. Так повелось со времен старого Геронтия, моего прапрадеда. Но в этом лесу еще более душно. Взгляни на эти неаккуратные боро- ды из мха! А большинство деревьев наполовину покрыты старыми высохшими листьями, которые никогда не опадут. Неопрятно. Не могу представить себе, как выглядит здесь весна, если она сюда приходит. -- Но солнце, во всяком случае, сюда изредка заглядыва- ет, - заметил Мерри. - Не похоже на описание Бильбо Черно- лесья. Там было все темно и черно и живут там мрачные сущес- тва. А здесь лишь сумрачно и страшновато. Нельзя представить себе, чтобы тут жили или хотя бы оставались ненадолго живот- ные. -- Ни животные, ни хоббиты, - сказал Пиппин. - И мне не нравится мысль о путешествии через этот лес. Вероятно, на сотни млиь тут нечего поесть. Как наши запасы? -- Плохо, - ответил Мерри. - Мы убежали без ничего, с нами лишь две маленьких свертка с лембасом. - Они посмотрели на то что осталось от эльфийского хлеба: кусочки, которых с трудом хватит на пять дней. И все. -- И нет ни одежды, ни одеял, - продолжал Мерри. - Ночью мы будем мерзнуть. -- Что ж, надо решать, что делать, - заметил Пиппин. - Утро проходит. Они заметили впереди в лесу желтый просвет: лучи сол- нечного света, казалось, внезапно прорвали крышу леса. -- Смотри! - Сказал Мерри. - Солнце, должно быть, скры- валось за облаками, пока мы шли под деревьями, а теперь оно вышло; или поднялось достаточно высоко, чтобы заглянуть сюда через какое-нибудь отверстие. И это ненадолго - пойдем пос- мотрим! Оказалось дальше, чем они думали. Поверхность круто поднималась и становилась все более каменистее. По мере то- го, как они шли, свет становился ярче, и вскоре они увидели перед собой скальную стену; это был склон холма или обрыв горного отрога, далеко протянувшегося от гор. На этой стене не росли деревья, и солнечные лучи падали прямо на ее камен- ную поверхность. Прутья деревьев у ее подножья были вытяну- ты, как будто тянулись к теплу. Если раньше все казалось древним и серым, то здесь лес сверкал богатыми коричневыми оттенками и ровной серой поверхностью коры, похожей на поли- рованную кожу. Стволы деревьев светились слабым зеленоватым оттенком: ранняя весна или ее видение лежала на них. На каменной поверхности стены было что-то вроде лестни- цы, возможно, естественной и сделанной непогодой и раскалы- ванием скалы, лестница была глубокой и неровной. Высоко поч- ти на уровне самых верхних веток, виднелось углубление в скале. Там ничего не росло, кроме травы на самом краю; там же стоял большой старый пень с двумя склоненными ветвями, он был похож на согнутую фигуру старика, греющегося на солнце. -- Поднимемся! - Весело воскликнул Мерри. Глотнем воз- духа и посмотрим на местность. Они принялись карабкаться на скалу. Если лестница была сделана, то для больших ног, чем их. Наконец они поднялись на край углубления у самого подножия старого пня; повернув- шись спиной к холму, они глубоко дышали и смотрели на вос- ток. Они увидели, что углубились в лес всего на три или че- тыре мили: кроны деревьев спускались вниз, к равнине. Там у самого края леса, поднимался высокий столб дыма. Ветер гнал его в их сторону. -- Ветер сменился, - сказал Мерри. - Он дует снова на восток. Здесь холодно. -- Да, - ответил Пиппин. - Боюсь, что это лишь случай- ный просвет, и скоро все станет серым. Жаль! Этот старый лес выглядит так привлекательно в слонечном свете. И я чувствую, что он мне нравится. -- Тебе нравится лес! Это хорошо! Хорошо с твоей сторо- ны, - послышался странный голос. - Повернитесь и дайте мне взглянуть на ваши лица. Я чувствую, что вы мне оба не нрави- тесь, но не будем торопиться! - Большая узловатая рука легла на их плечи, они были повернуты мягко, но настойчиво; потом две большие руки подняли их. Они увидели перед собой необыкновенное лицо. Оно при- надлежало большой, подобной, троллю фигуре, по крайней мере четырнадцати футов ростом, очень сильной, с высокой головой и полным отсутствием шеи. То ли оно было одето в что-то на- поминающее серо-зеленую кору, то ли на самом деле это была кора, трудно было судить. Во всяком случае руки были покрыты не корой, а коричневой гладкой кожей. Каждая из больших ног имела по семь пальцев. Нижняя часть длинного лица была пок- рыта раскачивающейся и свисающей бородой, кустистой и густой у начала, тонкой и похожей на мох в конце. Но в первый мо- мент хоббиты ничего этого не заметили, они видели только глаза. Эти глубокие глаза теперь осматривали их, медленно и торжественно, но в это же время очень проницательно. Глаза были коричневые, но в глубине их мерцало что-то зеленое. Впоследствии Пиппин не раз старался передать свое первое впечатление от них следующими словам: -- чувствуешь, что за ними стоит что-то очень древнее, многие века памяти и долгого, медленного, упорного размышле- ния, но внешне они принадлежали настоящему, как солнце, сверкающее на наружных листьях обширной кроны или на ряби на поверхности очень глубокого озера. Не знаю, но мне показа- лось, что что-то росшее в земле, как можно сказать спавшее между корнями листьями, между глубокой землей и небом, нео- жиданно проснулось и рассматривает вас со спокойной уверен- ностью, которая дается бесконечными годами. -- Хрум, хум, - бормотал голос, глубокий голос, похожий на звук большого деревянного инструмента. - Очень странно! Не нужно торопиться, это мое слово. Но я услышал ваши голоса раньше, чем увидел вас, и они мне понравились - приятные ма- ленькие голоса, они напомнили мне что-то такое, что я не смог вспомнить - если бы я увидел вас раньше, чем услышал, я растоптал бы вас, приняв за маленьких орков, и лишь потом обнаружил бы свою ошибку. Очень странно! Корень и ветка, очень это странно! Пиппин, по-прежнему изумленный, не чувствовал испуга. Под взяглядом этих глаз он испытывал лишь любопытство, но совсем не страх. -- Кто вы? - Спросил он. - И откуда? Странное выражение промелькнуло в старых глазах, что-то вроде предостережения; глубокие источники закрылись. -- Хрум, - ответил голос, - я энт, так по крайней мере вы меня называете. Да энт, вот какое слово. Одни называют меня Фэнгорн, другие - Древобрад. Древобрад подойдет. -- Энт? - Спросил Мерри. - А кто это? Как вы сами себя называете? Как ваше настоящее имя? -- Ху, ху! - Ответил Древобрад. - Ху! Как это можно сказать! Не так торопливо! Я спрашиваю. Вы в моей стране. Кто вы такие, мне интересно знать. Не могу разместить вас. Вас нет в старых списках, которые я учил, когда был молод. Но это было много-много лет назад, и с тех пор могли поя- виться новые списки. Посмотрим! Посмотрим! Как же это? Учи список живых существ. Вначале назови четыре рода. Старше всех эльфы, дети эльфов; Гном роется в горах, дом его темен; Энт рожден землей и стар, как горы; Люди смертны, они хозяева лошадей. Хм,хм,хм. Бобер строит, олен скачет, Медведь охотится за медом, кабан - борец, Псы голодны, лани пугливы... Хм,хм. Орел в вышине, бык на пастбище, У лося корона из рогов, Ястреб же всех быстрее, Лебедь всех белее, змея всех холоднее... Хум, хм; хум, хм, как же дальше? Рум, тум, рум, тум, румти тум, тум. Это был длинный список. Но вас там не было. -- Может нас и нет в списках старых и старых сказках, - сказал Пиппин. - Но мы уже существуем очень давно. Мы х о б б и т ы. -- Почему бы не сделать новую строчку? - Спросил Мерри. - Хоббиты малы ростом, они живут в норах. Поставьте нас за четырьмя, сразу после людей (высокого народа), и все будет правильно. -- Хм! Неплохо, неплохо, - сказал Древобрад. - Подхо- дит. Значит вы живете в норах? Очень подходит. Но кто назвал вас хоббитами? Слово не похоже на эльфийское. А эльфы приду- мали все старые слова: они все начали. -- Никто не назвал нас так, мы сами зовем себя так, - сказал Пиппин. -- Хум, хмы! Давайте! Но не так торопливо! Вы зовете себя хобитами? Но это еще не все. У вас должны быть еще име- на. -- Я Брендизайк, Мериадок Брендизайк, хотя большинство зовет меня просто Мерри. -- Я тук, перегрин ту, но обычно меня зовут Пиппин или даже Пин. -- Хм, вы торопливый народ, я вижу, - заметил Древоб- рад. - Вы оказываете мне часть своим доверием, но не всегда будьте таким. Есть энты и энты; вернее существа, похожие на энтов, но они не энты. Я буду вас звать Мерри и Пиппин - хо- рошие имена. Но я не собираюсь сообщать вам свое настоящее имя, по крайней мере пока. - В его глазах мелькнуло странное полуюмористическое выражение. - Это займет слишком много времени: мое имя все время растет, а я живу долго, очень долго; поэтому мое имя пхоже на рассказ. Настоящие имена рассказывают историю вещи, во всяком случае в моем языке, в энтийском языке, как вы могли бы сказать. Это прекрасный язык, но нужно очень много времени, чтобы сказать на нем что-нибудь, поэтому мы ничего не говорим; только если дело стоит того, чтобы тратить много времени на то, чтобы ска- зать, и на то чтобы слушать. А теперь, - глаза его стали очень яркими и "настоящи- ми", они, казалось, изменились и в то же время стали острее, - что происходит? Что вы здесь делаете? Я могу слышать и ви- деть (а также обонять и чувствовать) очень многое из того, из этого, из этого а- лалла- лалла- рубиба- камандо- лиигд- орбуруме. Простите меня: это часть моего имени; не знаю, ка- кое слово есть в других языках. Вы знаете, что я имею в ви- ду. Я стоял и смотрел на прекрасное утро и думал о солнце, и о траве под деревьями, и о лошадях, и об облаках, и о мире. Что происходит? Что делает Гэндальф? И эти - Бурарум, - он издал глухой рокочущий звук, похожий на звук большого орга- на, - эти орки и молодой Саруман в Изенгарде. Я люблю новос- ти. Но не очень торопитесь. -- Происходит многое, - сказал Мерри, - и даже если мы постараемся быть быстрыми, то придется рассказывать очень долго. Вы сами велите не торопиться. Должны ли мы рассказы- вать все? Не будет ли с нашей стороны грубостью, если мы сначала спросим, что вы хотите делать с нами и на чьей вы стороне. И знаете ли вы Гэндальфа? -- Да, я знаю его: это единственный колдун, который действительно заботится о деревьях, - сказал Древобрад. - А вы его знаете? -- Да, - печально ответил Пиппин, - мы его знали. Он был нашим большим другом и предводителем. -- Тогда я могу ответить на другие ваши вопросы, - ска- зал Древобрад. - Я не собираюсь ничего с вами делать без ва- шего позволения. Но мы должны кое-что сделать с вами вместе. Я ничего не знаю о сторонах и иду своим путем, но вы можете идти со мной хотя бы временно. Но вы говорите о мастере Гэн- дальфе, будто его история пришла к концу. -- Да, - печально сказал Пиппин, - история продолжает- ся, но Гэндальф в ней больше не участвует. -- Ху, давайте говорите! - Сказал Древобрад. - Хум, хм, хм, ну, я не знаю, что сказать. Давайте! -- Если вы хотите знать больше, мы расскажем вам, - сказал Мерри, - но это займет много времени. Не опустите ли вы нас. Может, мы лучше посидим здесь вместе не солнце. Вы устанете держать нас. -- Хм, устану? Нет, я не устану. Я не легко устаю, и я не сижу. И очень не легко сгибаюсь. Но здесь слишком жарко. Давайте оставим... Ну, как вы это называете? -- Холм? - Предположил Пиппи. - Углубление? Лестницу? Древобрад задумчиво повторял его слова. -- холм? Да, это оно. Но это слишком торопливое слово для того, что стоит здесь с тех самых пор, как сформировался мир. Ну, неважно. Давайте, оставим его и пойдем. -- Куда мы пойдем? - Спросил Мерри. -- В мой дом или в один из моих домов, - ответил дре- вобрад. -- А это далеко? -- Не знаю. Вы, может быть, решите, что далеко. Но ка- кое это имеет значение? -- Видите ли, мы потеряли все свои вещи, - сказал мер- ри. - У нас мало пищи. -- О! Хм! Не беспокойтесь об этом, - сказал Древобрад. - Я дам вам напиток, который позволит вам зеленеть и расти долго, очень долго. И если вы решите расстаться со мной, я могу вас доставить в любой пункт моей страны по вашему выбо- ру. Идемте! Мягко, но крепко держа хоббитов на сгибах своих рук, Древобрад поднял и опустил сначала одну большую ногу, потом и другую и двинулся к краю углубления. Пальцы его ног, похо- жие на корни, цеплялись за землю. Осторожно и важно опускал- ся он со ступеньки на ступеньку и достиг почвы леса. Немедленно он пошел длинными осторожными шагами между деревьев, углубляясь в лес, но не отходя далеко от ручья. Большинство деревьев, казалось, спало и не реагировало на его появление; но некоторые вздрагивали, а другие поднимали ветви над его головой, когда он приближался. Он шел и все время разговаривал с собой длинными, бегущими потоками музы- кальных звуков словами. Хоббиты некоторое время молчали. Они, как ни странно, чувствовали себя в безопасности, им было удобно, и им было о чем подумать и чему удивиться. Наконец Пиппин решился заго- ворить снова. -- Древобрад, - сказал он, - не могу ли я спросить вас кое-о-чем? Почему Келеборн предупреждал нас о вашем лесе? Он говорил нам, чтобы мы не рисковали и не входили в него. -- Хм, он так говорил? - Бормотал Древобрад. - И я ска- зал бы то же самое, если бы вы пришли другим путем. Не рис- куйте входить в леса Лаурелиндоренана! Так называли его эль- фы, но теперь они сократили название: Лотлориен зовут они его. Возможно они и правы; может, их лес увядает, а не рас- тет. Земля долины поющего золота - вот чем она была когда-- то. А теперь она дремлющий цветок. Но это странное место, и никто из нас не входит туда. Я удивлен, что вы вышли оттуда, но еще болше удивлен тем, что вы вошли туда. Это не случа- лось с чужеземцами уже много лет. Это странная земля. Да, это так. Население там в горе. Да, в горе. Лауре- линдоренан Линделорендон Малинориолион Огнетали, - бормотал он про себя. - Я думаю, они ушли из здешнего мира, - сказал он. - Ни сама страна, ни золотой лес теперь не таковы, каки- ми были, когда Келеборн был молод. Да: таурелиломеа - тумба- ламориа тумбалетауреа ломеанор, так они говорили обычно. Мир меняется, но слова эти остаются правдивы. -- Что это значит? - Спросил Пиппин. - Что правдиво? -- Деревья и энты, - сказал Древобрад. - Я сам не пони- маю многого, поэтому не могу обвяснить и вам. Некоторые из нас остаются истинными энтами и живут так, как у нас приня- то, но многие становятся сонливыми, древоподобными, как вы могли бы сказать. Большинство из деревьев - это просто де- ревья, конечно; но многие просто спят. Многих легко разбу- дить. Так продолжается все время. Когда это происходит с деревом, вы обнаруживаете, что у некоторых деревьев плохие сердца. Это не имеет отношения к древесине, я не это имею в виду. Я знавал добрых старых ив здесь вниз по Энтвошу, давным давно ушедших, увы! Они были совершенно пустые, в сущности они распадались на куски, но они были так же благоуханны, как молодой лист. Но есть де- ревья в долинах у гор, звучат как колокол, но очень полохие внутри. И, кажется, таких деревьев становится все больше. В это стране некоторые части стали опасными. -- Как старые лес на севере? - Спросил Мерри. -- Да, да, что-то подобное, но много хуже. Я не сомне- ваюсь, что какая-то тень от великой тьмы легла на земли к северу. Но у этой земли есть долины, где никогда не лежала тьма, и там есть деревья старше меня. Мы делаем, что можем. Мы поддерживаем чужеземцев и храбрецов, мы учим и воспитыва- ем, мы ходим и сеем. Мы пастухи деревьев, мы старые энты. И нас осталось ма- ло. Овцы уподобляются пастухам, а пастухи овцам. Энтам нра- вятся эльфы, меньше интересуются они делами людей и старают- ся держаться в стороне от них. И однако энты больше похожи на людей и они скорее склонны к изменениям, чем эльфы, они быстрее принимают цвет окружающего, так можно сказать. Некоторые из моих родичей сейчас очень похожи на де- ревья, и нужно что-то очень важное, чтобы разбудить их. И они говорят лишь шепотом. Но некоторые из моих деревьев мо- гут сгибать ветви и разоваривать со мной. Эльфы, конечно, начали будить деревья, учить их говорить и самим учится язы- ку деревьев. Они очень хотели говорить со всеми, эти старые эльфы. Но потом пришла великая тьма, и они уплыли за море или убежали в далекие долины и спрятались там, и пели песни о днях, которые больше не вернутся. О, когда-то давно сплош- ной лес стоял отсюда до гор луны, и это был лишь восточный конец леса. Какие это были дни! Было время, когда я мог целый день ходить и петь и слышал только эхо собственного голоса в хол- мах. И леса были подобны лесам лотлориена, только чаще, сильнее, моложе. А аромат в воздухе! Я проводил целые неде- ли, только дыша. Древобрад замолчал, продолжая идти и в то же время не издавая ни звука своими большими ногами. Потом снова начал бормотать про себя, постепенно бормотание перешло в песню. Вскоре хоббиты начали разбирать слова. По ивовым лугам Тасаридана я бродил весной, Ах! Вид и запах весны в Най-тасарион! И я говорил, что это хорошо. Я бродил летом в вязовых лесах Оссирианда! Ах! Свет и музыка лета у семи рек Оссира! И я думал, что это лучше всего. К берегам Нелдорета я пришел осенью. Ах! Золотое и красное листьев осенью в Таур-ну-Нельдоре! Это было больше моего желания к сосновым лесам в нагорьях Дорфониона я поднялся зимой. Ах! Ветер, и белизна, и черные ветви Зимой на Ород-ну-топе! Голос мой поднимался и пел в небе. А теперь все эти земли погребены. Я пошел в Амбарон, в Тауреморну, в Алдоломе. В мою собственную землю, в страну Фэнгорн, Где корни длинны, А годы лежат толще листьев В Тауремормаломе. Он кончил и зашагал дальше, и во всем лесу, сколько достигало уха не было слышно ни звука. День подходил к концу, и тьма сгущалась у стволов де- ревьев. Наконец хоббиты увидели перед собой смутно поднимаю- щуюся крутую каменную местность: они подошли к подножью гор, к зеленому основанию высокого метедраса. Вниз по склону спускался узкий энтвош, шумно прыгая с камня на камень им навстречу. Справа от ручья был длинный склон, покрытый тра- вой, теперь серой в сумерках. Ни одного дерева не росло здесь и склон был открыт небу; звезды сверкали в разрывах между облаками. Древобрад поднимался по склону, не замедляя шага. Нео- жиданно хоббиты увидели перед собой широкое отверстие. Два больших дерева стояли здесь с обеих сторон, как живые стол- бы, но ворот не было, кроме перекрещивающхся и переплетаю- щихся ветвей. Когда старый энт приблизился, деревья подняли свои ветви и листья их задрожали. Это были вечно зеленые де- ревья, листья у них темные и полированные, они сверкали в сумерках. За ними находилось широкое ровное место, как будто пол огромного зала, врезанного в сторону холма. По обеим сторонам возвышались скалы до пятидесяти футов высоты, и вдоль каждой стены стояли ряды деревьев, которые ближе к стенам увеличивались в росте. В дальнем конце скальной стены был изгиб - что-то вроде мелкого залика с полукруглой крышей: это была единственная крыша в зале, если не считать ветвей деревьев, которые зак- рывали все небо зала, оставляя только узкий проход в середи- не. А маленький ручеек, сбегая со скал, образовывал занавес из капель перед входом в изгиб в стене. Серебристые капли со звоном падали на землю. Вода снова собиралась в каменном ба- сейне среди деревьев и оттуда текла к выходу из зала, чтобы соединиться с энтвошем в его путешествии по лесу. -- Хм! Вот мы и пришли! - Сказал Древобрад, нарушая долгую тишину. - Я принес вас сюда за семь тысяч энтийских шагов, но сколько это будет в мерах вашей земли, я не знаю. Во всяком случае мы у подножья последней горы. Часть назва- ния этого места на вашем языке звучала бы как желанный зал. Я люблю его. Мы останемся здесь на ночь. Он поставил их на траву между рядами деревьев, и они пошли за ним по направлению к большой арке. Хоббиты замети- ли, что Древобрад при ходьбе не сгибал колен, но ноги его расходились под большим углом. Он вначале ставил на землю свои большие палцы (а они действительно были большие и очень широкие), а потом уже всю ступню. Несколько мгновений Древобрад стоял под дождем из пада- ющих капель, глубоко дыша, потом засмеялся и прошел внутрь. Там стоял большой стол, но не было никаких стульев. В даль- нем конце углубления было почти совсем темно. Древобрад под- нял два больших кувшина и поставил их на стол. Казалось, они были полны воды, он подержал над ними руки, и они немедленно начали светиться - один золотым, а другой богатым зеленым цветом; и это свечение рассеяло полутьму, как будто летнее солнце светило сквозь кровлю из молодых деревьев. Оглянув- шись, заметили хоббиты, что деревья во дворе тоже начали светиться, вначале слабо, но постепенно свечение их усилива- лось, пока каждый лист не налился светом - золотым, зеленым или красным как мед, а стволы деревьев стали похожи на стол- бы, высеченные из светящегося камня. -- Ну, ну, теперь мы можем поговорить, - сказал Древоб- рад. - Я думаю вы хотите пить. А может, вы и устали. Выпейте это! Он отошел в глубину убежища, и они увидели там несколь- ко каменных кувшинов с тяжелыми крышками. Он снял одну из крышек и большим ковшом наполнил три чашки, одну очень боль- шую, а две поменьше. -- Это энтийский дом, - сказал он, - и в нем нет сиде- ний. Но вы можете сидеть на столе. Подхватив хоббитов, он посадил их на болшую каменную плиту в шесть футов высотой; здесь они сидели, покачивая но- гами и потягивая напиток.