ГЛАВА 11 В этом не было ничего странного. Войдя в соприкосновение с противником, передовое охранение френдлизцев несколько отошло назад, чтобы дождаться подхода главных сил. Их делом было прощупать позиции кассидиан, не входя при этом в активное соприкосновение. Это была очень старая тактика, применявшаяся еще со времен Юлия Цезаря - могучего полководца древнейших времен. Передышка позволила мне немного оценить ситуацию. Эта война представляла собой партию двух шахматистов. С одной стороны, несомненно, был Элдер Брайт со своей компанией, который добивался только одной цели - вывести своих легионеров на межзвездный рынок наемников. Брайт, как шахматист, делал ставку на победу одним стремительным ударом. Но этот удар мог удасться, если не был вычислен его противником. А этим противником мог быть только Ладна с его соотечественниками. Если Ладна смог определить, что я буду на приеме Донала Грима, то таким же образом он мог вычислить, что Брайт хочет нанести сокрушительный удар по кассидианам. И эти расчеты, наверняка, заставили его послать сюда лучшего тактика вооруженных сил Экзотики - Кейси Грима - для того, чтобы разрушить планы Брайта. Но меня в этом столкновении интересовало еще и другое - почему Ладна противостоит Брайту? Ведь Экзотика не должна была вмешиваться в эту гражданскую войну на Новой Земле - хотя это и была достаточно важная планета среди четырнадцати человеческих поселений под звездами. И ответ мог лежать только в контрактных отношениях, которые контролировали обмен специалистами. Вероятно, Экзотика, будучи "свободным" миром, автоматически противостояла "жестким" мирам Френдлиза. Но это не могло быть единственной причиной. Могли существовать секретные соглашения о контрактном балансе между Экзотикой и Френдлизом, но об этом я ничего не знал. Тем не менее я был в затруднении понять позицию Ладны в текущих делах. И второе, что меня сейчас заботило. Даже для такого гражданского человека, как я, было совершенно ясно, что защита этого холма дюжиной людей - совершенная бессмыслица. У меня даже возникло мимолетное дружеское чувство к лейтенанту. Это, похоже, был настоящий солдат, отлично знающий свое дело и презирающий смерть. Но какой мог бы получиться репортаж! Можно было бы отлично подать безудержную храбрость горстки кассидиан, цветисто расписать их безуспешную попытку защитить эту позицию без всякой надежды на поддержку своих частей. Долина смельчаков - против целой армии фанатиков Френдлиза. Дэйв толкнул меня в бок и оторвал от приятных размышлений. - Взгляни туда... вон туда... - выдохнул он мне в ухо. Я посмотрел. Между деревьями, приблизительно в километре от нас, происходила перегруппировка основных сил френдлизцев. Тут и там мелькала черная униформа противника, но это было для меня не в диковинку. Я недоуменно посмотрел на Дэйва. Он понял и опять показал мне на что-то рукой. - Вон там, возле горизонта. Я посмотрел и увидел. Из-за деревьев, граничащих с кромкой неба, на расстоянии не более десяти километров от нас возникли какие-то светлые блики. Есть очень мало предметов на свете, которые могли бы создавать такое явление. - Танки! - закричал я. - Похоже, что они движутся сюда, - добавил Дэйв, напряженно всматриваясь в эти вспышки света, выглядевшие на таком расстоянии вполне безобидными. Но мы отлично знали, что это были прожигающие клинки света с температурой 40 000 градусов, которые могли сбить огромные деревья, окружающие нас, так же легко, как лезвие бритвы срезает волоски на лице человека. Эти танки были неуязвимы для пехоты, вооруженной игольчатыми акустическими ружьями. Управляемые снаряды - классическое противотанковое оружие - вышли из употребления еще лет сто назад, когда противоракетная защита этих мастодонтов достигла своей высшей точки. Правда, это сделало танки очень медленными. Но куда спешить? Пехота могла идти в наступление и шагом. Наше положение становилось смехотворным. Я услышал какой-то шум справа от себя и увидел, как некоторые солдаты начали вылезать их траншей. - Ни с места! - раздался зычный голос командира. - Мы обязаны удержать эту позицию, и если вы ее... Но он не успел закончить: разрыв орудийного залпа подбросил его высоко вверх, и он упал на бруствер окопа, залитый кровью. Началась атака противника. Ни о каком бегстве теперь не могло быть и речи. Хотя кругом рвались снаряды и наступающая пехота открыла ожесточенную пальбу, я не смог заметить среди защитников ни одного, кто был бы парализован страхом и не открыл огонь по противнику из ручных орудийных установок или личного оружия. Френдлизцы получили свое. Первая волна атакующих так и не смогла достичь вершины холма - в мгновение ока она была сметена залпами огня. Откатившись к подножию холма, "монахи" залегли. Снова наступила недолгая тишина. Я выскочил из окопа и подбежал к лежащему лейтенанту. Это было, конечно, глупо с моей стороны, независимо от того, был ли я одет в форму ньюсмена или нет. У отброшенных назад френдлизцев, конечно, осталось очень много друзей, лежащих на этом холме. Как всегда, я оказался прав! Что-то впилось мне в правую ногу, и я упал лицом вниз. Очнулся я в окопе рядом с телом залитого кровью лейтенанта. Возле меня сидели два сержанта. Немного поодаль сидел и Дэйв. - Вот что, - начал было я и попробовал встать на свою левую ногу. Тупая боль пронзила мое тело и я вновь потерял сознание. Меня привел в чувство голос одного из сержантов. - Пора отсюда сматываться, Эйк. В следующий раз они сомнут нас или же пойдут танки! - Нет! - прохрипел за моей спиной офицер. Я думал, что он мертв, но когда повернулся, то увидел, что он сидит, прислонившись к стене окопа. На его лице, залитом кровью, застыла судорожная гримаса боли. Он умирал, это было ясно по его глазам. Сержант проигнорировал его. - Послушай, Эйк, - продолжал он снова, обращаясь ко второму солдату, выглядывающему из окопа. - Теперь командир - ты! Прикажи отступать! Сержант Эйк сел на дно траншеи с растерянно бегающими глазами. - Я - командир, - захрипел вновь лейтенант. - Я приказываю вам... Но тут ужасная боль пронзила мое колено, и я вновь погрузился в небытие. - Там, Там, ну, очнись же, наконец, - донесся до меня голос Дэйва. Я открыл глаза и увидел его, склонившегося надо мной. Пользуясь его помощью, я осторожно сел, вытянув раненую ногу. Офицер уже лежал рядом со мной. В его голове появилась новая рана от игольчатой пули, и он был мертв. Оба сержанта исчезли. - Они ушли, Там, - ответил Дэйв на мой немой вопрос. - Нам тоже необходимо уходить. Френдлизцы решили, что мы не стоим их жизней, и просто обошли холм. Но их танки приближаются... Мы не можем идти быстро, потому что твое колено... Попробуй встать, я тебе помогу. Я встал, это было ужасно больно, но я встал! Дэйв поддержал меня, и мы начали спускаться по склону холма, прочь от танков. Если раньше я с интересом наблюдал за окружающим лесом, размышляя о его красоте и таинственности, то теперь мне было не до этого - каждый шаг давался мне с большим трудом. Но это - что самое удивительное - не отнимало у меня последних сил, а наоборот, подбадривало, придавая ярости. И чем сильнее была боль, тем больше было мое неистовство. Возможно, виной этому было некоторое количество крови древних берсерков, струящейся в моих ирландских венах. Мы шли очень медленно и танки вполне могли бы нас догнать. Но в своей слепой ярости я их не боялся. Может быть, где-то подсознательно я не сомневался в том, что моя одежда ньюсмена спасет меня. Я был почти мистически убежден в своей неуязвимости. Единственное, что меня сейчас беспокоило - это Дэйв. Его судьба и судьба Эйлин были мне далеко не безразличны. Я кричал на него, гнал прочь, убеждал, чтобы он бросил меня и уходил, так как мне ничто не угрожало. Но он отвечал, что я не бросил его, контуженного, и поэтому он не может сейчас оставить меня одного. И кроме того, его долгом было помочь мне, так как я - брат его жены. Обозвав его дураком и глупцом, я сел на землю и отказался идти дальше. Тогда он, без лишних слов, взвалил меня на спину и понес. Вот это было уже совсем плохо. Он мог совершенно измучиться, неся меня. Я начал кричать на него, чтобы он немедленно бросил меня. И вскоре это подействовало. Менее, чем через пять минут, он опустил меня. Я поднял голову и увидел двух стоящих перед нами молодых френдлизских стрелков, очевидно, привлеченных к нам моими криками. ГЛАВА 12 Я думал, что они обнаружат нас даже раньше, чем это произошло на самом деле. Насколько я знал, все вокруг кишело френдлизцами. Но, очевидно, боясь попасть под обстрел кассидиан, они старались обходить холм стороной. Итак, перед нами стояли два френдлизца, два молодых парня. Сержант и рядовой. Насколько я понял, их задачей было обнаружение очагов сопротивления кассидиан и, не вступая с ними в перестрелку, наводить на них основные силы наступающих. Думаю, что они уже давно обнаружили нас, но подходили очень осторожно, опасаясь засады. Похоже, что я разгадал ход их мыслей. Кричал один человек. Солдат Господа не стал бы этого делать ни при каких обстоятельствах, особенно на поле боя! Тогда зачем же кассидианину надо так громко кричать в районе боевых действий? Это было непонятно, а потому требовало повышенной осторожности! Но теперь они увидели, кто был перед ними - ньюсмен и его помощник. Оба гражданские. - Что такое, сэр? - спросил меня сержант. - Черт вас побери, - крикнул я. - Разве вы не видите, что мне необходима медицинская помощь. Доставьте меня в один из ваших полевых госпиталей, да побыстрее! - У нас нет приказа, - немного поколебавшись, произнес сержант, - возвращаться с поля боя. - Он посмотрел на своего товарища. - Думаю, все, что мы можем для вас сделать, это доставить на место сбора пленных, где наверняка есть врачи. Это недалеко отсюда. - Черт с вами, давайте! - Гретен, возьми его, а я понесу твою винтовку, - приказал сержант рядовому. Солдат подхватил меня на спину, и мы двинулись в путь. Мы довольно долго пробирались через лес, то там, то здесь встречая следы недавнего сражения. С большими трудностями нам удалось, наконец, добраться до места назначения. Шесть вооруженных френдлизцев охраняли группу пленных. - Кто из вас старший? - спросил их сержант, доставивший нас. - Я, - вышел вперед один из френдлизцев. Это был обыкновенный полевой стрелок в звании младшего сержанта. Несмотря на столь малое звание, он был уже довольно пожилой - похоже, ему было уже за сорок. - Этот человек - ньюсмен, - сказал сержант, указывая на меня винтовкой, - а другой - его помощник. Ньюсмен ранен, и поскольку мы не можем доставить его в госпиталь, может быть, вы сможете вызвать ему врача по радио. - Нет, - покачал головой младший сержант. - У нас здесь нет рации, а командный пункт метрах в двухстах отсюда. - Мы с Гретеном могли бы помочь вам, пока кто-нибудь сбегает туда. - Это невозможно, - опять покачал головой командир охраны, - у нас нет приказа покидать этот пост. - Даже в особых случаях? - Такие не указаны! - Но... - Повторяю, сержант. Нам не было указано ни на какие исключения! Мы не двинемся с места, пока не появится старший командир. - А как скоро он может появиться? - Не знаю. - Тогда, я схожу сам. Подожди меня здесь, Гретен. Командный пункт в этом направлении? Спасибо. Он закинул свою винтовку за плечо и исчез за деревьями. Больше мы никогда его не видели. * * * До этого момента я держался из последних сил, но тут уж можно было бы и дать себе слабинку. Скоро прибудет помощь. Медленно, очень медленно, я погрузился в беспамятство. Очнулся я от ужасной боли. Раненая нога ниже колена распухла и малейшее движение вызывало судорожные боли, молотом отдававшиеся в голове. Постаравшись принять положение, при котором боль хоть ненамного уменьшилась бы, я начал осматриваться. Я лежал в тени деревьев на самом краю поляны. На другом ее конце находилась группа пленных и рядом с ними несколько охранников. Но большинство солдат располагались невдалеке от меня. Среди них я заметил и новое лицо. Человек лет тридцати, в чине фельдфебеля, угрожающе размахивая руками, что-то говорил им. Небо над нами отдавало красным. Это лучи заходящего солнца создали удивительную картину. Его лучи падали на мундиры френдлизцев, создавая причудливую игру красок. Красное и черное, черное и красное - цвета зловеще отражались на кроне деревьев. Я прислушался и услышал, о чем разговаривали солдаты. - Ты мальчишка! - рычал фельдфебель. Он потряхивал головой, не в силах сдержать своих эмоций. Его лицо было красным в лучах заходящего солнца. - Ты мальчишка! Сопляк! Что ты знаешь о борьбе за выживание на наших суровых, каменистых планетах? Что ты знаешь о целях тех, кто послал нас сюда защищать Слово Божье? Неужели ты не хочешь, чтобы наши дети и женщины жили и процветали, когда все вокруг хотели бы видеть нас мертвыми? - Но кое-что я знаю, - ответил чей-то знакомый голос. - Я знаю, что мы правы. Мы во всем придерживаемся Кодекса Наемников. - Заткнись! - рявкнул фельдфебель. - Что этот Кодекс перед Кодексом Всемогущего? Что значат эти клятвы перед клятвой Всевышнему. Элдер Брайт сказал, что мы обязаны победить! Эту битву должны услышать в будущем. Нам нужна только победа! - Но я говорю... - Молчи! Я не желаю слушать тебя. Я твой командир! И только я могу говорить Слово Божье! Нам приказали атаковать врага. Ты и еще четверо должны немедленно отправиться на командный пункт. Не мне тебе напоминать, к чему может привести неповиновение командиру. - Тогда мы возьмем пленных с собой... Фельдфебель вскинул винтовку и направил ее на спорящего с ним солдата. - Так ты отказываешься подчиниться приказу? Он немного отошел в сторону и только тут я заметил, что неизвестный, чей голос показался мне знакомым, - рядовой Гретен. - Всю жизнь я преклоняюсь перед Богом, и мне не страшно умереть... Я пытался привстать, но ужасная боль пронзила мое тело. - Эй! Фельдфебель! - закричал я, превозмогая боль. Тот быстро оглянулся, и ствол его винтовки холодно уставился мне в глаза. Осклабившись, он кошачьими шагами направился в мою сторону. - О, ты уже очнулся, - поинтересовался он. Багровый отблеск заката играл на его физиономии. Его улыбка ясно показала мне, как отлично он понимал, что даже малейшее физическое усилие может меня прикончить. - Очнулся достаточно, чтобы услышать кое-какие интересные вещи, - прохрипел я. В горле у меня пересохло, нога начала непроизвольно вздрагивать. Но неукротимая ярость наполняла мое тело невиданной силой. Казалось, еще немного, и она, вырвавшись, испепелит негодяя на месте. - Разве ты не знаешь, что я ньюсмен? И все действия, которые могут причинить мне вред - противозаконны! Вот мои бумаги. Фельдфебель осторожно нагнулся, взял документы и начал внимательно их рассматривать. - Все верно, - сказал я, когда он снова взглянул на меня. - Я ньюсмен. И я не прошу тебя, а приказываю! Мне необходимо срочно в госпиталь! И мой помощник, - я указал на Дэйва, - должен быть со мной. Фельдфебель снова уткнулся в документы. Когда он снова оторвал от них свой взгляд, лик его был грозен. Это был лик фанатика. - Я знаю тебя, ньюсмен, - заревел он. - Ты один из тех писак, которые в своих статейках чернят Слово Божье. Твои документы - халтура и бессмыслица. Но ты мне нравишься, так как уже успел получить свою долю справедливости. И поэтому я отправлю тебя в госпиталь, и ты напишешь историю нашей борьбы, историю торжества Бога и его последователей. - Отправь меня немедленно! - приказал я. - Успеешь! - махнув рукой, прервал он меня. - В тех документах, которые ты мне дал, я нигде не нашел сведений о твоем помощнике. На его документах нет ни одной подписи наших командиров о том, что он твой помощник. А что это значит? А? А значит это то, что этот человек - шпион! И поэтому место его с другими военнопленными! И он встретит то, что угодно будет Богу! Бросив документы к моим ногам, фельдфебель повернулся и пошел прочь. Я закричал, требуя, чтобы он вернулся, но он не обратил на это никакого внимания. Но Гретен подбежал к нему, схватил его за руку и что-то зашептал на ухо, указывая на группу пленных. Фельдфебель грязно выругался. Подойдя к солдатам, он закричал: - Становись! Стрелки поспешно бросились выполнять команду. - Смир-но! Напра-во! Шагом марш! Рядовой Гретен! По прибытии на командный пункт доложите командиру, что я послал вас на помощь атакующим. Фельдфебель немного постоял, глядя вслед удаляющимся солдатам, а затем, вскинув оружие наизготовку, медленно направился к пленным. - Теперь, когда ваши защитники ушли, - угрюмо начал он, - все стало на свои места. Нас впереди ждет не одна атака, и оставлять вас, врагов, в нашем тылу я не могу. А тратить солдат для вашей охраны тоже невозможно, когда на счету каждый боец. Поэтому я посылаю вас туда, откуда вы уже не сможете больше повредить помазанникам Божьим! И только сейчас я окончательно понял, что он задумал. Крик боли и ненависти, вырвавшийся из моего горла, потонул в громе автоматических выстрелов. ГЛАВА 13 Я мало что помню после этого. Помню, как фельдфебель направился ко мне после того, как перестали шевелиться тела. Он тяжело шел ко мне, держа свое орудие в одной руке. Он стоял возле меня и долгим задумчивым взглядом смотрел мне в глаза. Я попытался встать, но не смог. - Не беспокойся, ньюсмен, я тебя не трону, - сказал он, глядя на меня. Его голос был глубок и спокоен, но глаза были безумны. - Одного только прошу у тебя. Поспеши с этой историей. Ты будешь жить, чтобы всем рассказать о том, что здесь произошло! И пускай все узнают, как беспощадны могут быть Божьи воины к нечестивцам! Может быть, я скоро паду в штурме, в этом или в следующем, но я рад, что исполнил волю того, кто только что управлял моими пальцами! Твоя писанина ничего не значит для тех, кто читает только писание Бога Битв! Он отступил назад. - А теперь оставайся здесь, ньюсмен, - усмехнулся он одними губами. - Не бойся, они найдут тебя и спасут. - Фельдфебель повернулся и ушел. Я смотрел на его черную спину, тающую в темноте, до тех пор, пока не остался один в темном лесу, один на один с трупами. Не знаю, как я добрался до них, как нашел Дэйва. Он был залит кровью, я чувствовал ее. Я приподнял его голову и поставил рядом горящий фонарь. - Эйлин? - внезапно спросил он, когда луч света упал ему в глаза. Но глаз он так и не открыл. Я начал тормошить его, что-то говорить, что-то очень странное. - Она скоро будет здесь, - пытался я его успокоить. Он ничего больше не сказал, а только тяжело дышал. Отчаяние разрывало мне сердце. Я не обращал внимания на боль, терзающую мое тело. Все мои мысли были заняты Дэйвом. Я что-то говорил, плакал, молил бога о помощи, но все было зря. Внезапно я заметил, что Дэйв открыл глаза. Я наклонился и вдруг увидел на его лице счастливую улыбку. - О, Эйлин, ты наконец пришла! - еле слышно произнес он. Я не знал, что сказать, и только слезы капали из моих глаз. Дэйв еще что-то прошептал и вдруг замолчал на полуслове. В это время взошла одна из лун Новой Земли и при ее свете я увидел, что мой шурин мертв. ГЛАВА 14 Меня нашли вскоре после восхода солнца, но не френдлизцы, а кассидиане. Кейси Грим ударил во фланг наступающим войскам Севера, опрокинул их и начал преследовать по всему фронту. И всего за сутки отряды Френдлиза, полностью обескровленные, вынуждены были капитулировать. Гражданская война между Севером и Югом Новой Земли была закончена полной победой кассидиан. Но меня это не беспокоило. В полубессознательном состоянии меня доставили в Блаувейн, в госпиталь. Излечение мое несколько затянулось, так как рана оказалась запущенной, и я потерял много крови. Положение еще ухудшилось моим ужасным моральным состоянием. Чтобы немного привести меня в чувство, врач сказал мне, что фельдфебеля, который совершил то гнусное убийство, взяли в плен и после недолгого разбирательства расстреляли за нарушение Кодекса Наемников. Но что это могло изменить? Ведь я не смог уберечь Дэйва! Я чувствовал себя как в те часы, которые только недавно сломались. Они уже не могут показывать точного времени, но если их поднести к уху и немного потрясти, то можно было бы что-то и услышать. Я сломался, сломался внутренне. И даже известие, пришедшее из "Интерстеллар Ньюс Сервис" о моем зачислении полноправным членом Гильдии не могло ничего изменить в моей жизни. И тогда меня послали на Культис, на одну из двух планет Экзотики, для лечения. * * * На культисе мне пообещали быстрое излечение, если удастся выбрать способ, которым меня можно будет вылечить. Дело в том, что они не могли применять в моем случае свою власть. Основная их философская концепция заключалась в том, что они не могли использовать силы их собственных личностей для проникновения в психику других индивидуумов. Они могли только предлагать идти по тому пути, который был бы желателен для успешного излечения. И инструмент, который они выбрали в качестве указателя направления, был достаточно могущественен. Это была Лиза Кант! - Но ты же не психиатр! - изумился я, когда она впервые появилась передо мной. Определенно, в ее присутствии я глупел, говорил резкости и легко раздражался. - Но откуда тебе известно, кто я? - усмехнулась она. - Ведь с нашей последней встречи на Земле прошло без малого шесть лет! Не считая, правда, мимолетной встречи на Фриленде, но ты тогда даже не спросил, чем я занималась все это время. Так вот, знай, все это время я была студенткой и изучала психологию в одном из Университетов Культиса. - Значит, ты и в самом деле психиатр? - И да, и нет! - спокойно ответила она. Внезапно она улыбнулась мне. - В любом случае, как мне кажется, психиатр тебе не нужен. Когда она сказала это, я понял, что это была моя мысль, мысль, которую я всячески старался от себя прогнать. "Но если она это поняла так быстро, значит, она может все знать обо мне!" - Может быть, это и правда, - усмехнулся я. - Может быть, мы сможем немного поболтать! - Не возражаю, - просто сказала она. - Почему Ладна думает, что ты... что ты могла... в общем, что ты должна была навестить меня? - Не просто навестить тебя, а работать с тобой, - поправила она меня. Она была одета не в одежду Экзотики, а в простое белое платье. Ее голубые глаза показались мне гораздо более голубыми, чем я помнил. Внезапно она метнула в меня свой взгляд, как отточенное копье. - Потому что он верит, что я единственный человек, кого ты можешь послушать. Взгляд и слова потрясли меня. Я понял, что эта девушка чтото для меня значит в жизни. Прошло несколько дней. К этому времени я, пробудившийся и настороженный, использовал свою способность смотреть и увидел, что делали со мной люди Экзотики. Я постоянно жил под тенью, искусно сплетенным общим давлением, давлением, которое не предназначалось для управления моим поведением, но которое постоянно вынуждало меня самому держать рукоять своего существования и направлять свою жизнь в определенную сторону. Вероятно, на структуру, которая составляла мою сущность, влияло окружение... стены, люди и все, что угодно. Все это вынуждало меня жить... не просто жить, а жить активно, полно и радостно. И Лиза была частью этого. Я начал замечать, что я пробуждаюсь от депрессии, не только от всего окружающего, но и от ее голоса, смеха, запаха. Все это оказывало максимальное давление на мои развивающиеся чувства. Я не думаю, что Лиза воспринимала себя как часть обстановки, продублировавшей ожидаемый эффект. Я думаю, что Лиза, как и я, была влюблена. Женщины не представляли для меня сложностей с того момента, как я покинул дом дяди и осознал свою власть над умом и телом. Особенно красивые, в которых был часто какой-то странный голод в любви и которые очень часто покидали меня, так и не поняв, что их ко мне притягивало. Но до Лизы они все, красивые или нет, немного поломавшись, уходили ничего не знача для меня. Это было так, словно они были певчими пташками, но стоило им только провести у меня ночь, как они превращались в обыкновенных воробышков, а их необыкновенное пение превращалось в обычное чириканье. Но потом я понял, что здесь была моя ошибка. Это я делал их такими. Благодаря мне, моим словам, они мгновенно вспархивали, и мы парили вместе в чудесном замке, построенном из света и воздуха, обещаний и красоты. Им всегда нравился мой замок. Они прибывали туда радостными, на крыльях моего воображения, и я сам верил, что мы будем вечно парить вместе. Но позднее, в свете дня, я приходил к выводу, что свет померк, а наша песнь - нудна! Женщины уже не верили в мой замок. Они находили, что это безумие с их стороны, предаваться моим мечтам. Возможно, они были такими же сухими логиками, как и мой дядя Матиас. Но Лиза не оставляла меня, как другие. Мы постоянно сталкивались с ней на протяжении недолгого времени. Она парила со мной и парила сама. И тогда, впервые, я узнал, почему она не падает на землю, подобно другим. Это потому, что у нее был свой собственный воздушный замок, и она не нуждалась в моей помощи, чтобы оторваться от бренной земли. Она летела сама, при помощи своих собственных крепких крыльев. Конечно, ее замок отличался от моего, но я решил идти с ней до конца жизни. Но она остановила меня. - Нет, Там, - сказала она. - Еще нет. Ее "нет" могло означать "не в данный момент", или "не завтра". Но взглянув в ее изменившееся лицо, в ее глаза, я увидел, что что-то похожее на закрытые ворота стояло между нами. - Энциклопедия? - спросил я. - Ты хочешь, чтобы мы вернулись и работали там. Правильно? Попроси меня снова. Она отрицательно покачала головой. - Нет, - сказала она изменившимся голосом. - Там, на вечере Донала Грима, я поняла, что ты никогда не придешь в Энциклопедию, если я буду тебя просить. И если бы я попросила тебя об этом сейчас, ты бы и теперь сказал "нет"! Разве не так? Рот мой открылся и тут же закрылся снова. Потому что, подобно каменной руке небесного бога, на меня обрушилось то, что оставили мне Матиас и фельдфебель, вырезав мою душу и выбросив ее прочь. Между мной и Лизой пробежал холодок. - Верно, - согласился я. - Ты права. Думаю, что и сейчас я сказал бы "нет". Я взглянул на Лизу, сидевшую на обломках нашей мечты. - Когда ты впервые сюда пришла, - медленно и осторожно говорил я, поскольку она была снова почти врагом мне, - ты говорила, что Ладна говорил о каких-то двух путях, по которым я мог бы идти. Тогда я не спросил тебя о том, что это за дороги. И если я сейчас двигаюсь по одной из них, то что представляет собой другой путь? Или все же сможешь? Внезапно, посмотрев на меня довольно странно, она произнесла: - Не хочешь ли ты увидеться со своей сестрой? Эти слова обрушились на меня как брусок железа. Это было то, чего я подсознательно боялся и от чего постоянно старался избавиться. - Я не способен... - начал я, но мой голос подвел меня. Чтото сжало мое горло, и я стал лицом к лицу со своей собственной душой, с сознанием своего малодушия. - Вы известили ее! - закричал я, с ненавистью обрушиваясь на Лизу. - И она знает все, что случилось с Дэйвом? Лиза молчала и только смотрела на меня. И я понял, что она больше ничего не скажет мне, не больше того, что ей поручили передать эти господа с Экзотики. Дьявол вполз в мою душу и стоял на другом берегу реки, смеялся, махая мне рукой, приглашая присоединиться к нему. Я повернулся и, ни слова не говоря Лизе, ушел во тьму. ГЛАВА 15 Как полноправный член Гильдии я получал достаточно денег, чтобы удовлетворить малейшее мое желание. Но хоть здесь и не было моего желания, билет на рейсовый звездолет Культис-Кассида я достал без труда. И вот теперь, когда наш корабль совершил очередной временной прыжок и после паузы еще один, воспоминания мелькали передо мной, воспоминания об Эйлин. Это не были неприятные воспоминания. Это были воспоминания о подарках, которые она дарила мне. Очень часто она оказывала мне посильную помощь или своим присутствием снимала то давление, которое Матиас оказывал на мою душу. Я вспомнил множество случаев, когда она игнорировала собственные заботы, чтобы помочь мне и ничего, ничего я не мог вспомнить о том, когда бы я мог позабыть свои дела, чтобы помочь ей. Все это пришло мне на ум, обдав холодом, придавив чувством вины и несчастья. В одном из перерывов между прыжками я попытался отбросить эти воспоминания, но это было превыше меня. В таком состоянии я и приземлился на Кассиде. Более бедная, более маленькая планета, чем Культис, Кассида была планетой-близнецом Нептуна, с которым она образовывала, наряду с двенадцатью другими планетами, систему вокруг звезды А-Центавра. Кассида остро нуждалась в научных кадрах, которые ей обычно поставлял значительно ранее заселенный Нептун. Из столичного космопорта Моро я долетел до Альбани, где размещался университетский городок, основанный Нептуном. Здесь работали Эйлин и Дэйв, вернее раньше работал Дэйв. Это был отличный многоуровневый город. Земли было мало, а нептунианские кредиты еще более скудны, и строители застроили маленькую площадку, собрав многие объекты на различных уровнях. Я сел в такси и назвал адрес Эйлин. После бесчисленных вертикальных и горизонтальных туннелей мы достигли нужного уровня. Перед тем как войти в нужную дверь, я замешкался. Сцена гибели Дэйва возникла перед моими глазами. Я нажал кнопку звонка. Дверь открыла женщина средних лет. - Эйлин... - пробормотал я. - Я имел в виду... миссис Холл? Она дома? - Но тут мне в голову пришла мысль, что эта женщина меня не знает. - Я ее брат... с Земли. Ньюсмен Там Олин. Я был в своей гильдийской форме, и это достаточно говорило обо мне. Но в тот момент я совершенно не подумал об этом. Хотя, может быть, она никогда раньше и не видела гилдсменов. - Миссис Холл переехала, - сказала женщина. - Эта квартира была слишком велика для нее одной. Она живет несколькими ярусами ниже и севернее. Подождите, я дам сейчас ее адрес. Она ушла и через некоторое время вернулась. - Вот. Я здесь написала, как туда добраться. На такси туда можно попасть очень быстро. - До свидания. Затем было долгое ожидание в такси и совсем уже непереносимое у двери. - Там, - только и сказала она, открыв дверь на мой звонок. Она совершенно не изменилась. И у меня возникла надежда, что все будет в порядке. Но она стояла и молчала. Я тоже молчал. - Входи, - наконец сказала она ровным тоном. Она стала в сторону, и я вошел. Дверь медленно закрылась за мной. Я огляделся, ошеломленный. Комната, не больше моей каюты первого класса, в которой я имел "счастье" добраться сюда. Стены безликого серого цвета. - Почему... ты живешь здесь? - недоуменно выдавил я из себя. - Эта комната очень дешева, - сказала она равнодушно. - Но ты же можешь не экономить деньги! То, что ты получила в наследство от дяди... Постой, постой... Я одного не могу понять, - зачем ты живешь в такой дыре? Разве тебе не хватает денег? - Мне хватает, - спокойно сказала она. - Но надо еще заботиться и о семье Дэйва. - Что? Какая семья? - Младшие братья Дэйва еще учатся в школе. Она все еще стояла и не приглашала меня сесть. - Что ты хочешь, Там? Зачем ты пришел сюда? Я вгляделся ей в глаза. - Эйлин, - сказал я, с трудом подбирая слова, - если у вас все же есть какие-то проблемы, то я как полноправный член Гильдии мог бы кое в чем помочь. Я могу обеспечить вас всем необходимым. - Нет. - Но почему? Я тебе говорю, что в средствах я не ограничен! - Я не хочу от тебя ничего, Там. Благодарю. Но нам и так хорошо. Кроме того, у меня хорошо оплачиваемая работа. - Эйлин! - Я спросила уже у тебя, зачем ты пришел? Это была не та Эйлин, которую я знал прежде. - Увидеть тебя, - сказал я. - Думаю, ты хотела бы знать... - Об этом я все и так знаю. Мне все рассказали. Они сказали также, что ты был ранен. Но теперь у тебя все в порядке, Там? А теперь уходи! Я это делаю только для безопасности семьи Дэйва. Если я дам тебе возможность прикоснуться к братьям Дэйва, ты их уничтожишь. Она замолчала. Я молчал, не зная, что сказать. Мы молчали и смотрели друг на друга. - Лучше уходи, Там, - наконец сказала она. Ее слова вернули меня к действительности. - Да... - пробормотал я. - Думаю, что это будет лучше. Я повернулся и пошел, все время ожидая, что она позовет меня. Но она не позвала. Она не двинулась с места, пока я не сел в такси. И я ушел! Я вернулся в космопорт один. Один, один, один... ГЛАВА 16 Я сел на первый же звездолет, отлетающий на Землю, и, закрывшись в своей каюте, начал размышлять о создавшемся положении. Безусловно, влияние Матиаса не могло не сказаться на мне. Даже воспоминания о руинах Парфенона, куда мальчишкой я часто убегал от дяди и его мрачного дома, были связаны у меня с Матиасом. Мой юношеский ум старался здесь, в старых развалинах греческой цивилизации, найти опровержение идей дядюшки. Я находил их тогда, но было ли это опровержением? Разве руины Парфенона не были ярким доказательством идеи об упадке и разрушении Земли под влиянием более великих представителей молодых миров? В молодости мы с сестрой... Сестра? Эйлин! Разве мог я представить себе, сколько боли принесет мне то, что она забыла меня? Разве я виноват в смерти Дэйва? Разве обязательно должно быть РАЗРУШЕНО все, к чему только я прикоснусь? Лиза упоминала, что у меня есть два пути. И один из этих путей была она. Ее любовь сможет увести меня с того пути, на котором я сейчас нахожусь! Любовь? Эта смертельная болезнь, которая высасывает из человека все жизненные соки! Ха-ха-ха! Находясь в таком расположении духа, я внезапно захотел напиться. По пути на Кассиду я бы не смог этого сделать из-за чувства вины и надежды. Но теперь! Я засмеялся. Сейчас я уж смогу залить свой мозг, как обыкновенный нормальный человек. Заказав бутылку виски, стакан и лед, я вскоре уже чокался с собой о зеркало каюты. - Будь здоров, Там Олин! Шотландские и ирландские предки в моем генеалогическом древе начали требовать, чтобы их выпустили на волю. О, как я хотел надраться! Хороший ликер струился по моим жилам, согревая и успокаивая. Воспоминания о молниях, возникших под гипнотическим взглядом Ладны, вернулись ко мне. Более того, я сейчас почувствовал ту же силу и ярость, которые тогда бушевали во мне. И теперь я понял, каким слабым стоял перед ними, боясь использовать эти молнии. Сейчас я увидел возможность, как можно использовать могущество УНИЧТОЖЕНИЯ! Возможности, которыми обладал когда-то Матиас, казались мне сейчас детской забавой. Я пил, мечтая о могуществе. Я спал и мечтал о могуществе. И пока я спал, способы осуществления моей мечты прошли передо мной. Это была мечта, с которой я и проснулся. Возможно, я действительно был там. В том месте, на каменистом склоне горы, между взгорьем и морем, в маленьком каменном домике с многочисленными щелями, замазанными дерном и грязью. В том маленьком однокомнатном доме без камина, но с примитивным очагом у стены, запачканным копотью, и дырой в крыше для дыма. На стене возле костра на двух деревянных колышках висела моя драгоценная собственность! Это было фамильное оружие, настоящий старинный палаш - "великий меч"! Более четырех футов длины, с обеих сторон заточенное широкое лезвие, ни пятнышка ржавчины. Его эфес имел только простую поперечину. Хотя это и был двуручный меч, тщательно смазанный жиром и хранящийся у огня, ножен для него не было. Во время сна я снял его и пошел к берегу моря. Отыскав большой серый камень, я два дня точил на нем лезвие. В течение всего этого времени стояла чудесная погода, светило яркое солнце и было тепло. Но на утро третьего дня пошел дождь и поднялся холодный ветер. Я поспешно прервал работу, обернул лезвие мешковиной, которую снял со своих плеч, и бегом бросился домой. И там, сидя возле жаркого костра, закутанный в толстую войлочную накидку, я любовался игрой огненных зайчиков, отражающихся от костра на лезвии меча. Свирепая радость переполняла меня. Радость, которую я раньше никогда не испытывал. Сейчас, сидя у этого костра, я чувствовал себя волком, только что досыта напившимся крови. И тут я проснулся. Яркий свет все еще заливал мою каюту. На столике сиротливо стояли две пустые бутылки. Тяжелое чувство, знакомое всем, хотя бы раз очнувшимся после ужасной пьянки, владело мной. Но радость этого странного сна все еще была со мной. Облегченно вздохнув, я снова погрузился в сон. Но сейчас мне уже ничего не снилось. * * * Когда я проснулся, то не почувствовал необходимости в похмелье. Мой мозг был холоден, чист и свободен. Я помнил все, происшедшее со мной за эту странную воображаемую жизнь. Сейчас, как никогда ясно я увидел путь, по которому мне предстояло идти. Я решительно отбросил любовь! Вместо этого я открыл в себе эту странную радость мести. Я вспомнил, как фельдфебель перед тем, как покинуть меня, говорил, указывая на убитых пленных: "То, что я написал на этих телах, не в силах стереть никто!" Да, это была правда. Но я... один среди человечества четырнадцати миров, способен был стереть гораздо большее, чем это. И я сотру инструменты, которые создали это писание. Я, наездник и хозяин молний, клянусь в этом. Ими я уничтожу культуру людей двух миров Френдлиза. И я уже видел способ, которым это будет осуществлено. * * * К этому времени звездолет достиг Земли. Основные контуры моего плана были, по существу, уже нарисованы! ГЛАВА 17 Я принял решение вернуться на Новую Землю, где в это время Элдер Брайт начал выкупать своих солдат, попавших в плен к Кейси Гриму. Френдлизцы, выкупая пленных, немедленно размещали их вблизи столицы северян, города Мортона, словно это были оккупационные силы. Френдлиз требовал от нового правительства Севера обещанную плату за наем солдат. Эта плата была обещана Френдлизу ныне несуществующим правительством мятежников. Но в требовании Элдера Брайта не было ничего необычного. Такие вещи случались и ранее. А всему причиной был тот особый обмен специалистами, который установился между мирами уже более ста лет назад. И тут не было различия между научным работником и наемным солдатом. Задолженность одного мира перед другим должна была быть погашена и не зависела от смены правительств. Правительства можно было бы легко менять, если бы их смена влияла на оплату межпланетного долга. В том же случае, если конфликтующие стороны призывали помощь со стороны, вступал в действие закон: "Победитель оплачивает все!" И вот сейчас случилось следующее: Френдлиз, не получив в свое время обещанной платы от бывшего правительства мятежного Севера, объявил "войну" Новой Земле до тех пор, пока долг не будет выплачен. Правительство Новой Земли в свою очередь направило протест в Совет Миров с целью вывода войск Френдлиза с территории планеты. Вопрос ставился таким образом - только после полного вывода наемников с Новой Земли возможно начало обсуждения вопроса о долге. А тем временем, пока войска Френдлиза находились на территории суверенной планеты, можно было бы говорить о некоторой победе мятежников... Да, здесь могла бы получиться отличная серия статей. Вот почему через восемь месяцев после того, как я оставил эту планету, я снова рвался на Новую Землю. Но для того, чтобы осуществить эту затею, мне необходимо было уладить несколько вопросов. Как полноправный член Гильдии я обладал очень широкими правами и не имел прямых начальников, кроме пятнадцати членов Совета, которые следили за соблюдением членами Гильдии Кредо Беспристрастности, а также за разработкой политики, которой должны были придерживаться все члены "Интерстеллар Ньюс Сервис". Договорившись встретиться с Пирсом Лифом, председателем Совета, я уже на следующий день, ярким апрельским утром, прибыл в Сент-Луис и направился в величественное здание "И. Н. С". - Ты прошел очень длинный путь на удивление быстро для такого молодого человека, - начал мой шеф, когда мы, обменявшись обычными приветствиями, уселись друг против друга за широкий дубовый стол. Пирс Лиф был маленьким сухоньким человечком в возрасте за 50, который никогда в жизни не оставлял Солнечной Системы и очень редко - Землю, из-за пристального внимания общественности к его особе. - Не говори только мне, что ты все еще не удовлетворен! Неужели тебе еще чего-то не хватает? - Я хочу места в Совете! Лиф медленно приподнялся. Его острый, как у сокола, взгляд пронзил меня. - И скажу вам, почему, - продолжал я. - Должно быть, вы заметили, что у меня особое чутье на различные сенсационные новости. Лиф сел и радостно усмехнулся. - Именно поэтому, Там, ты и носишь сейчас нашу форму. А своевременно информировать читателя о событиях в цивилизованном мире - наша святая обязанность. - Да, - сказал я, - но мне кажется, что я обладаю небольшим отличием от рядовых членов Гильдии. Глаза шефа поползли вверх. - Я вовсе не претендую на роль провидца, но думаю, что подобная возможность у меня более развита, чем у кого бы то ни было из членов Службы новостей. Лиф покачал головой. - Я знаю, - продолжал я, - что это похоже на хвастовство. Но думаю, что я имею все основания утверждать это. Полагаю, что вскоре мой талант может понадобиться Гильдии для принятия кое-каких политических решений... Сейчас я сделаю предсказание. Пророчество... И если оно окажется верным и повлечет за собой изменение политики Гильдии, то... - Хорошо, - прервал меня Лиф. - Пророчествуй, оракул. Мой шеф слегка улыбнулся. Думаю, эта ситуация показалась ему очень смешной. - Экзотика стремится уничтожить Френдлиз! Улыбка исчезла. Он пристально посмотрел на меня. - Что тебе известно? - потребовал он. - Думай, что говоришь! Экзотика не может желать чьей-либо гибели. Это противоречит их заявлениям и всему тому, во что они верят. А кроме того, никто не может уничтожить два процветающих мира, заселенных людьми. Поэтому я спрашиваю, что ты подразумеваешь под словом "уничтожить"? - Только то, что вы сами понимаете под этим словом, - кивнул я головой. - А именно: стереть культуру Френдлиза как теократическую, подорвать экономику этих двух миров, оставить одни лишь каменистые планеты, заставив население эмигрировать в другие миры. Лиф молча рассматривал свои руки, лежащие на столе. - Что заставило тебя сделать такое фантастическое предположение? - Не знаю, как это объяснить... Просто я суммировал ряд фактов. А самый главный из них - это то, что в самый последний момент кассидианские войска возглавил Кейси Грим! Дорсаец! Переданный Новой Земле Экзотикой по приказу преподобного отца Ладны. - Ну и что, - изумился Лиф. - Такого рода вещи случаются в каждой войне, во всяком случае, очень часто. - Не совсем то, - отрицательно покачал я головой. - Кейси Грим возглавил кассидиан именно в тот момент, когда Френдлиз намеревался начать активные действия против Юга. Шеф потянулся к видеофону, но я упредил его. - Не стоит. Я уже это проверил. Решение послать Кейси было принято еще до начала активных действий Френдлиза. Думаю, что Экзотика предугадала это. - Тогда это просто совпадение. А может быть... Всем же известны выдающиеся способности дорсайцев. - А не кажется ли вам, что эти выдающиеся способности дорсайца Грима были использованы несколько поспешно? А что касается совпадений, этого просто не может быть! Слишком крупная идет игра! - Тогда что же? - пожал плечами Лиф. - Как ты объяснишь все это? - Я уже объяснил это, сэр. Думаю, что Экзотика предусмотрела выпад Френдлиза. Мы знаем о военных талантах дорсайцев, но что мы знаем о психологических способностях уроженцев Экзотики? - Да, но... - Пирс внезапно задумался. - Все же это слишком фантастично. Как ты думаешь, если это все окажется правдой, что нам следует предпринять? - Полагаю, что предварительно вы должны разрешить мне покопаться в этом деле. Если я окажусь прав, то в течение нескольких ближайших лет мы станем свидетелями схватки вооруженных сил Френдлиза и Экзотики. И это будет не простая схватка наемников, а настоящая война между планетами! И если я окажусь прав, смогу ли я надеяться на то, что когда освободится место в Совете, вы выдвинете мою кандидатуру? Последовало длительное молчание. Маленький сухонький человек пристально разглядывал меня. - Там, - сказал он наконец. - Я не верю ни одному твоему слову. Но занимайся этим столько, сколько найдешь нужным. Я сообщу на Совете обо всем этом... и если что-нибудь подобное произойдет, приходи, мы поговорим снова. - Отлично, - сказал я, улыбаясь. Он кивнул головой, сидя в кресле, но ничего больше не сказал. - Надеюсь, что мы не надолго прощаемся, сэр, - сказал я и вышел. Теперь с надлежаще оформленными документами я смог вновь возвратиться на Новую Землю в качестве официального корреспондента "Ньюс Сервис". * * * Я прибыл в расположение войск Френдлиза и с ближайшего командного пункта позвонил в штаб и договорился с командующим Весселем о встрече. Хотя при разговоре френдлизец мне не "тыкал", а обращался на "вы", судя по его тону, он не был рад моему появлению. Но все же, соблюдая приличия, он согласился тут же принять меня. Узнав, где я нахожусь, Вессель сказал, что тут же пришлет за мной амфибию. Когда мы остались с ним наедине в штабной палатке, он с угрюмой улыбкой на лице пытался изобразить радушного хозяина. - Очень рад вас видеть, ньюсмен... Садитесь, пожалуйста, ньюсмен Олин... Я так много слышал о вас. Это был человек 40-50 лет с коротко остриженными, слегка седыми волосами. Тяжелая челюсть, выдающаяся немного вперед, придавала его лицу мрачное выражение. - Думаю, что вам и следовало обо мне много слышать, - немного резко сказал я, садясь в предложенное кресло. - Поэтому-то с самого начала я хотел бы напомнить вам, командующий, о беспристрастности членов Гильдии "И. Н. С". Командующий откинулся на спинку кресла. - Мы знаем, что члены Гильдии дают клятву беспристрастности. Но, думаю, что в вашем случае, ньюсмен, у вас нет повода даже в душе упрекать нас в том, что случилось. Поверьте, я очень сожалею о смерти вашего шурина и вашем ранении. Но мне все же хотелось бы указать, что Служба Новостей послала вас, члена Гильдии, написать серию статей о нашем нынешнем положении... - Дайте мне кое-что уточнить, - бросил я ему. - Я сам попросил об этом назначении. Лицо Весселя стало напоминать морду бульдога, которого только что чем-то сильно раздразнили. - Я вижу, вы не понимаете, командующий, - выдавливая слова металлическим тоном, продолжал я, - что такое Кредо Беспристрастности членов Гильдии. Он продолжал мрачно смотреть на меня. - Мистер Олин, - немного спустя произнес он. - Вы намерены написать ряд статей, чтобы доказать то, что у вас нет предубеждений против нас? - Да, против вас у меня нет ничего, ни хорошего, ни плохого, - кивнул я головой. - В соответствии с Кодексом Ньюсмена эта серия статей послужит доказательством нашей беспристрастности и следовательно принесет еще большую пользу тем, кто носит нашу форму. Думаю, даже тогда он не поверил мне. Его здравый смысл предостерегал от всего того, что я ему сейчас плел, и искренность моей речи не поколебала его осторожного отношения к чужаку, к нефрендлизцу. Но под конец нашего разговора я уже заговорил его языком. Стремление обелить свою профессиональную принадлежность не могла ему не импонировать. Ведь с чувством уважения к своему рангу и профессии он прожил всю жизнь. - Вижу, - сказал он и, встав, протянул мне руку. Я тоже поднялся. - Ну, ньюсмен. Я не стану говорить, что мы рады видеть вас здесь, даже теперь. Но мы будем сотрудничать с вами столько, сколько это будет возможно. Хотя любой репортаж, отражающий факт, что мы здесь являемся непрошенными гостями, может нанести вред... - Я так не думаю, - коротко сказал я и пожал протянутую руку. Вессель ответил таким же крепким пожатием и с интересом посмотрел на меня. - Спокойной ночи, сэр, - сказал я и вышел, услышав за спиной его ответное "спокойной ночи". И все же я знал, как он удивился, когда первые мои статьи начали появляться в выпусках "И. Н. С". В своих репортажах я начал показывать солдат Френдлиза незаслуженно обманутыми прежними правителями мятежного Севера. За последние годы это было впервые, когда солдат Френдлиза не критиковали в прессе. Их, кто не признавал полумер и не желал быть аутсайдерами. Когда была опубликована половина серии, я был так близко сердцу Весселя и его солдат, как вообще может быть близок чужак. Конечно, репортажи вызвали вой среди новоземельцев, которые кричали, что их положение замалчивают. И вот очень хороший журналист, Моха Сканоски, был откомандирован Гильдией на Новую Землю для выяснения претензий аборигенов. Я давно уже знал, что в словах заключена некая магия. И вот когда я уже почти закончил серию, то почувствовал вдруг нечто вроде симпатии к этим неуступчивым людям с их мрачной спартанской верой. Но моя душа была окружена изрезанной, шершавой, каменной стеной, которая препятствовала проникновению туда какой бы то ни было слабости. ГЛАВА 18 После моего возвращения на Землю среди почты я обнаружил записку от Пирса Лифа. "Дорогой Там. Твоя серия статей восхитительна. Но возвращаясь в мыслях к тому, о чем мы беседовали с тобой в последний раз, я думаю, что простое изложение фактов принесло бы большую пользу для всех нас, чем твое копание в материалах подобного рода. С наилучшими пожеланиями, П. Л." Через несколько дней я получил письмо из Совета, предлагавшее мне отправиться на Святую Марию. Именно в это время Донал Грим, который был Главкомом ВС Френдлиза, совершил свой потрясающий - военные историки потом скажут: "Неправдоподобно блистательный!" - рейд на Ориенте, небольшую необитаемую планетку, находящуюся в той же звездной системе Проциона, что и миры Экзотики. В результате этого рейда он принудил флот Экзотики капитулировать и совершенно подмочил таким образом репутацию Женевье Бар Колмейна - командующего сухопутными и космическими силами Экзотики. Все население 14 миров моментально подняло дружный вой в защиту Экзотики, направив свой справедливый гнев на Френдлиз. Это привело к тому, что о моей недавней серии статей никто не захотел больше вспоминать. А этому я был, пожалуй, только рад. То, чего я хотел добиться своей писаниной, я приобрел сполна - ослабление враждебности и подозрительности ко мне со стороны командующего Весселя и его подчиненных. В письме мне предписывалось немедленно отправляться на Св. Марию, планету системы Проциона, в которую входили также планеты Коби, Культис, Мара и Ориенте. Официальной целью визита было выяснение последствий военной катастрофы планет Экзотики для этой окраинной планеты с преимущественно католическим населением. В силу своего местонахождения Св. Мария зависела от более крупных и более могущественных миров Экзотики. Поскольку Св. Мария пользовалась благорасположением и подачками своего соседа, то ее положение во многом зависело от политических и экономических успехов Экзотики. Для общественности на всех заселенных людьми планетах было бы интересно знать, как повлияло военное поражение Экзотики на внутриполитическое положение Св. Марии. Как оказалось, положение было напряженным. После нескольких дней ожидания я наконец получил интервью у Маркуса О. Дайна - политического лидера так называемого Голубого Фронта, оппозиционной партии Св. Марии. Не понадобилось и нескольких минут разговора, чтобы убедиться в том, что он переполнен неудержимой радостью. - Это должно будет их разбудить! - О. Дайн бурно дышал. - Наши люди спали, успокоенные этими дьяволами с Экзотики. Но дело на Ориенте должно разбудить их. Оно заставит их раскрыть глаза!.. - Как я понял из ваших высказываний, - прервал я его, - вашей целью является свержение правительства, которое сейчас полностью подчиняется Экзотике. - Что? Правительство? Какое правительство? Это камарилья недалеких политиков, мистер Олин. Называйте их просто Зеленым Фронтом, каким они и являются на самом деле. Они говорят, что представляют всех людей Св. Марии? Ха! Они... вы знаете, ньюсмен... - Думаю, что за то время, пока я здесь, - опять прервал я его, - мне удалось кое-что выяснить. Согласно вашей конституции вся планета разбита на ряд районов, которые выдвигают по два представителя в планетарное правительство. И, как я понял, ваша партия требует, чтобы в выборной системе был отражен рост населения городов. Весь город, подобный вашей столице Клаувенту, город с пятисоттысячным населением, выдвигает в правительство не больше представителей, чем сельский район с населением в две-три тысячи. - Точно! - согласился О. Дайн. - Необходимо внести изменения в выборную систему в соответствии с изменившимися историческими условиями. Но согласится ли Зеленый Фронт добровольно лишиться власти? Ничего подобного! Только дерзкий удар - только решительная революция может заставить их передать власть в руки нашей партии, представляющей рядовых избирателей, угнетенных, лишенных всевозможных прав людей города! - Вы полагаете, что такая "решительная революция" возможна в настоящее время? - удивился я и незаметно включил магнитофон. - До событий на Ориенте я бы сказал - нет! И это несмотря на то, что я постоянно надеялся на подобное. Но после этих событий... - он остановился и триумфально посмотрел на меня. - После Ориенте? - пробормотал я, понимая, что молчание О. Дайна не изобразишь на бумаге. Этот человек оказался достаточно опытным политиком. - После Ориенте, - заговорил снова О. Дайн, - любой думающий человек на нашей планете начнет понимать, что Св. Мария обязана проводить свою независимую политику и обходиться без этой паразитической руки Экзотики. Он мог бы спросить: "А где те люди, которые должны встать у кормила власти?" И я отвечу: "В городах! В рядах тех из нас, кто всегда боролся за права простого человека. В рядах Голубого Фронта!" - Понимаю вас, - кивнул я. - Но мне также ясно, что изменение избирательских прав у вас на планете не предвидится. И в ходе выборов вы никак не сможете победить! - Совершенно верно! - рявкнул он. - Вы это точно подметили, ньюсмен. - Но тогда я не вижу, каким же образом может произойти эта "решительная революция"? - В наше время все возможно, - загадочно произнес лидер Голубого Фронта. - Для простого человека нет ничего невозможного. Соломинки летят по ветру, а ветер очень часто меняет свое направление. Кто может что-нибудь возразить против этого? Я выключил магнитофон. - Так мы с вами ничего не выясним, мистер О. Дайн. Может быть, продолжим наш разговор без записи? - Без записи? Ну конечно! - радостно заблестел глазами хитрец. - Кстати, - кивнул я головой. - Что это вы говорили здесь о каких-то соломинках? Он наклонился ко мне и понизил голос. - Существуют... волнения, даже в сельских районах. Соломинки устали - это все, что я могу вам сказать. И если вы спросите меня о каких-либо именах, я не смогу вам ничего сказать! - Вы оставляете меня без конкретных фактов, сэр. Что я могу сделать стоящего из того, что узнал от вас? НИЧЕГО!!! - Да, но... - его могучая голова опустилась. - Я не могу рисковать... - Вижу, - согласился я. После долгой паузы он открыл было рот, чтобы произнести чтото, но тут же захлопнул его, словно боясь, что слова помимо его воли вырвутся на свободу. - Но может быть, - начал я, - я смогу быть вам в чем-то полезен в свою очередь? - И вы поделитесь со мной своими сведениями? - О. Дайн подозрительно посмотрел на меня. - А почему бы и нет? - усмехнулся я. - В "Ньюс Сервис" мы имеем собственную информацию, из которой обычно строим картину того или иного события, даже если имеем только кое-какие фрагменты. Рассмотрим гипотетическую общую картину событий на Св. Марии. Неспособность к управлению, волнения и недовольство... можно сказать, марионеточным правительством. - Очень хорошее слово, - подхватил О. Дайн. - Это просто то, что надо! Марионеточное правительство! - В то же время, как мы уже обсудили, - продолжал я, - это правительство способно справиться с местными неприятностями и удержать власть на планете. К тому же мы с вами уже пришли к тому выводу, что конституционного пути для смены власти нет. Высоко способные лидеры, которые смогли бы стабилизировать положение, находятся в Голубом Фронте... - Верно! - прошептал он, не отрываясь от меня. - Теперь остается решить, кто смог бы возглавить новое правительство? Для этого требуется храбрая, сильная личность, способная сохранить контроль над будущими событиями. В противном случае может возникнуть много непредвиденного... О. Дайн смотрел на меня, его губы беззвучно шевелились. - Короче, - вел я дальше свою мысль, - переворот, точно рассчитанные действия - и о плохих вождях больше никто никогда и не вспомнит! Теперь мы знаем... - Подождите, - прошептал мой собеседник. - Я хотел бы предупредить вас, ньюсмен, что мое молчание не должно рассматриваться вами как согласие со всем тем, что вы только что тут наговорили. Вам не удастся использовать ссылки на меня в своих спекулятивных целях! - Безусловно, - прервал я его. - Все это чисто теоретическое построение. Дальше, для того, чтобы совершить "решительную революцию", должны быть люди. - Нас поддерживает обыватель! - Конечно, - кивнул я головой. - Но когда необходимо прервать существующий "статус кво", необходимы решительные люди. А под этим термином я понимаю военных людей, способных обучить ваших обывателей или самим принять участие в... - Мистер Олин, - воскликнул О. Дайн. - Я протестую. Я отказываюсь беседовать с вами на подобные темы! Я должен... - Он замялся. - Я должен отказаться выслушивать ваши инструкции! - Извините, - согласился я. - Но как я ранее упомянул, это только гипотетическая ситуация. Точка зрения, которую я пытаюсь... - Она неприемлема для нас, эта ваша точка зрения, - замахал руками лидер Голубого Фронта. - Я и говорю, что она неприемлема для вас! Конечно, пока что эта точка зрения неприемлема! - Почему же? - подозрительно вскинулся О. Дайн. - Все дело в перевороте! Ведь это так очевидно. Такие вещи требуют помощи извне. А именно, хорошо обученных военных. Такие военные поставляются некоторыми мирами, но эти миры, очевидно, не захотят вмешиваться в политическую ситуацию на вашей планете, мистер О. Дайн. Тем более, оказывать помощь оппозиционной партии! Я позволил себе расслабиться и, улыбаясь, развалился в кресле. Добрых двадцать секунд мы сидели молча, изучая друг друга. - Очевидно, - наконец не вытерпел я, - что мы не будем свидетелями смены правительства, поддерживаемого Экзотикой. Ну, что ж, очень сожалею, что... - Я встал и протянул собеседнику руку, - что интервью было очень коротким. Теперь мне надо быть у Президента, чтобы дополнить картину политических событий на Св. Марии, но уже с другой стороны. И только после этого я смогу с чистой совестью возвращаться на Землю. Он автоматически пожал мне руку. Я повернулся и был уже возле двери, когда его голос заставил меня остановиться. - Ньюсмен Олин... Я обернулся. - Да? - Я чувствую, что должен спросить вас. Это мой долг перед Голубым Фронтом, перед моей партией! Я хочу потребовать от вас, чтобы вы передали мне все слухи, которые вы получаете с других планет... о людях, готовых прийти к нам... на помощь... к нам, к настоящему правительству Св. Марии. И мы, ваши читатели, ньюсмен, мы спрашиваем у вас, не слышали ли вы на некоторых мирах, возможно, слухов о той помощи, которую могли бы оказать движению "обывателей" на Святой Марии кое-кто из Сильных Мира Сего, которые были бы заинтересованы в сдерживании могущества Экзотики среди звезд? Я помолчал секунду или две. - Нет. Он стоял неподвижный, словно мои слова приковали его к месту. - Очень сожалею, - покачал я головой. - Прощайте. * * * Вскоре я имел уже двадцатиминутное интервью с Шарлем Перини - Президентом Святой Марии. Затем, проделав путь в космопорт, я сел на космолайнер, отправляющийся на Землю. На Земле я просмотрел полученную почту и тут же вылетел на Гармонию - главную планету Френдлиза. Пробыв пять дней в состоянии полной неизвестности, я на шестой день все же добился того, чтобы командующий Вессель заплатил мне долг. На шестой день я был приглашен в здание Совета. После обыска в поисках оружия - существовали некоторые различия между церковными группировками на мирах Френдлиза, которые даже для ньюсмена были трудно различимы - я был препровожден в комнату с низким потолком и голыми стенами. Там стояло лишь несколько черных кресел, пол был выложен черно-белой плиткой. За тяжелым столом сидел человек, одетый в черное. Белыми у него были только лицо и руки. Глаза его были закрыты, но когда он открыл их секундой позже после моего появления в этой комнате, колючий взгляд его черных глаз пронзил меня. Человек встал и протянул мне руку. Наши руки встретились. Человек пожал руку не крепко, но так, что мои пальцы почувствовали его силу. Передо мной был человек, который управлял Объединенными Церквями Гармонии и Ассоциации. Его звали Элдер Брайт, и он был Первым среди френдлизцев. ГЛАВА 19 - Вас рекомендовал командующий Вессель, - сказал он, предложив мне сесть. - А это довольно необычно. В этом человеке чувствовалась власть. До этого только у одного человека я встречал такой же все подчиняющий взгляд. Его глаза были глазами Торквемады, главы Инквизиции в древней Испании. В первый момент я растерялся. Точно так же, как и тогда, когда очнулся после обморока в Индекс-комнате. У этого человека не было видно слабостей и у меня мелькнула мысль о поражении, если я попытаюсь управлять им. Но так как каждое из тысяч интервью, которые я брал, было рискованно, и я уже свыкся с такой опасностью, мой язык начал автоматически: - ...в величайшем сотрудничестве с командующим Весселем и его людьми на Новой Земле, - сказал я. - Я оценил его... - Я тоже, - перебил меня резко Брайт. Его глаза сжигали меня. - В противном случае, вы не получили бы аудиенции. Работа Правителя оставляет мне очень мало свободного времени. Ну, что же вас интересует? - Я хотел бы, - начал я, - представить Френдлиз в наилучшем свете перед человечеством 14 миров. - Чтобы еще раз доказать вашу лояльность Кодексу? - В общем-то да. Знаете, я очень рано осиротел и моей сокровенной мечтой было работать в Службе Новостей... - Не тратьте моего времени, ньюсмен! - тяжелый голос Брайта прервал меня на середине предложения. - Что ваш кодекс для меня, который движется по пути божественного слова? - Каждый из нас движется по своему собственному пути, - возразил я. Он застыл, придвинувшись ко мне. - Если бы не мой Кодекс, я не был бы здесь, - продолжал я. - Возможно, вы не знаете, что случилось со мной и моим шурином на Новой Земле? - Знаю, - это было сказано без признаков милосердия. - Вы, ньюсмен, были наказаны за свою самонадеянность. - Его губы растянулись в кривой усмешке. - Насколько мне известно, ньюсмен Олин, вы не принадлежите к Помазанникам Божьим? - Нет? - У тех из нас, кто следует божественному слову, есть немало причин совершить какое-нибудь действие из ненависти, невзирая на собственные интересы. Ну, а в безбожниках какая может быть ярость, кроме как на самих себя? Я растерялся. - Вы насмехаетесь над нашим Кодексом Ньюсмена, потому что он не ваш? - выпалил я через мгновение. Усмешка исчезла с лица священника. - Бог не выбрал бы дурака Старейшиной Совета наших Церквей. Ты должен был подумать об этом, перед тем как ехать на Гармонию. Но в любом случае, ньюсмен, теперь ты это уже знаешь. Я взглянул на него, почти ослепленный озарившим меня пониманием. Я понял, как можно использовать этого человека. Его слабостью была его же сила. Тот софизм, который вывел его в правители этих людей. Тот фанатизм, который наносил ему так много вреда во встречах с лидерами других миров, поскольку из-за него он во все вмешивался. Хотя недобрые яростные глаза, сверкающие на фоне черной одежды различали всего лишь два цвета - черный и белый, тем не менее их владелец претендовал на роль политика. И поэтому я решил действовать с ним, как с политиком. Как политика, я мог бы вынудить его совершить политическую ошибку. - Думаю, что мне здесь делать больше нечего, - сказал я растерянным тоном. - Полагаю... - Уходите? - голос священника прозвучал как выстрел. - Но разве я сказал вам, ньюсмен, что интервью закончено? Садитесь! Поспешно сев, я постарался выглядеть бледным и думаю, что преуспел в этом, так как все время понимал, что хотя я и разгадал этого человека, это все же был еще лев, в клетке которого я продолжал находиться. - Теперь, - сказал он, вглядываясь в меня, - что вы в действительности хотите получить от нас? Я поджал губы. - Говорите! - приказал Брайт. - Совет... - пробормотал я. - Совет? Совет наших Старейшин? Что ты хочешь, ньюсмен, знать о нашем Совете? - Вы меня... не так поняли, сэр, - выдавил я из себя, глядя в пол. - Я имел в виду Совет Ньюсменской Гильдии. Я хотел бы получить там место... И вы, френдлизцы, можете стать причиной, изза которой мне откроется туда дверь. После того, что случилось с Дэйвом, моя совместная работа с Весселем доказала, что я могу действовать без предубеждений... А если я и в дальнейшем буду придерживаться такой линии, то... Я умолк и медленно взглянул на Преподобного Брайта. Он смотрел на меня с жесткой улыбкой. - Ну что ж, твоя исповедь мне понравилась, - сказал он. - Думаю, что мы поможем тебе, - его глаза Торквемады мимолетной улыбкой приветствовали меня. Внезапно на столе раздался зуммер видеофона. Элдер Брайт нажал на кнопку и повернулся к экрану, на котором возникло лицо пожилого человека. - Вы приказали мне выяснить, Старейшина... - начал было он, но Брайт жестом остановил его и, посмотрев на меня, указал головой на дверь кабинета. Я встал и вышел в приемную. Минут через пять секретарь снова пригласил меня зайти. Брайт стоял за столом. - Ньюсмен, - сказал он грубо, - меня предупредили, что члены Совета вашей Гильдии после событий на Ориенте настроены враждебно к нам, к людям миров Френдлиза. И скорее всего, ваши репортажи могут и не увидеть свет! А если это так, то какая же нам от вас, ньюсмен, польза? - Но я... я не говорил, что буду восхвалять ваш народ, сэр. Мне достаточно объективно осветить жизнь простых тружеников, простых людей ваших миров! - Да, - кивнул он головой. - В этом что-то есть! Тогда пойдем и посмотрим на наших людей. Брайт вышел из комнаты и по эскалатору провел меня в гараж. Мы сели в машину и куда-то поехали. - Смотрите, - сказал священник, когда мы проезжали через какой-то небольшой городок. - Мы с муками выращиваем на наших каменистых почвах всего один урожай в год. И для того, чтобы наш народ не голодал, мы вынуждены закупать продовольствие на других планетах. А для того, чтобы достать на это денег, мы вынуждены продавать своих юношей в солдаты. А что обезображивает их юные души, когда они отправляются на другие миры, чтобы принять участие в чужих войнах? Я повернулся и увидел, что его глаза впились в меня. - Отношение... к ним, - сказал я как можно растерянней. Брайт рассмеялся. - Отношение?! Оставь простые слова, ньюсмен! Не отношение, нет... - гордость! ГОРДОСТЬ!!! Худые, искусные лишь в труде и владении оружием - они для тех, кто их нанимает, всего лишь грязный убойный скот! И я тебя спрашиваю, ньюсмен, что им остается? Им остается только гордость, чтобы защищать себя! Он печально улыбнулся. - Вот что ты можешь увидеть здесь! Но что ты сможешь сделать своими статьями на других мирах? Научить скромности и гостеприимству тех, кто нанимает Детей Божьих? Он вновь насмехался надо мной. Но я уже изучил его достаточно, чтобы не обращать на это внимания. - Думаю, сэр, что если бы миры внезапно узнали, что ваши люди, Старейшина, более терпимы - не интересны, нет, а просто терпимы, то отношение к ним могло бы в корне измениться, - сказал я и посмотрел прямо в глаза старику. Брайт отвел свой взгляд и, посмотрев в окно, вдруг приказал водителю: - Остановись! Мы находились в маленькой деревеньке. Одетые в черное люди двигались между одноэтажных бараков, сделанных из резины - временных строений, которые на других мирах теперь уже редко использовались. - Где мы? - поинтересовался я. - Этот город называется "Поминание Господа", - ответил Брайт и открыл дверцу машины. - Кстати, ньюсмен, к нам направляется тот, кто очень хорошо вам знаком! Действительно, фигура в военной форме приближалась к нам. Когда она подошла к машине и остановилась, я узнал в ней Джаймтона Блека. - Здравствуйте, сэр, - поприветствовал он отца Брайта. - Да снизойдет на тебя благословение Господа нашего, - сказал в ответ Глава Объединенных Церквей. И не поворачиваясь ко мне, произнес: - Надеюсь, ньюсмен, что вы узнали этого человека. Так вот, я хотел бы... Форс-лидер, - обратился он к Блеку, - вы видели этого человека дважды. Первый раз, когда просили руки его сестры, и еще раз, на Новой Земле, когда он хотел получить пропуск для своего помощника. Что вы можете сказать о нем? Глаза Джаймтона сузились, вглядываясь сквозь полумрак кабины в меня. - Только то, что он любил свою сестру и хотел для нее лучшей жизни, чем я мог бы ей предложить, - спокойным, как и его лицо, голосом произнес офицер. - Он хотел спасти своего шурина... - Джаймтон повернулся к Брайту и сказал: - Я верю, что он честный человек, Старейшина. - Я не спрашиваю вас, во что вы верите, - взорвался Брайт. - Как хотите, - пожал плечами Джаймтон. Я почувствовал ненависть к этому человеку. Ненависть, которая вот-вот разорвет меня, несмотря на такие неподходящие обстоятельства. Ярость к этому спокойному человеку. Не только потому, что он только что рекомендовал меня, как честного и хорошего человека, но и потому, что в его лице было еще что-то, чего я никак не мог разобрать. Но тут я понял - он не боялся Брайта! А я - боялся! Хотя я и был ньюсменом с авторитетом Гильдии за плечами, а он простой офицер перед своим главнокомандующим, верховным военным вождем двух миров... Как он мог? И затем я вновь понял это. И сцепил свои зубы от ненависти и раздражения. Джаймтон ничем не отличался от того лейтенанта, который отказался выдать пропуск Дэйву. Тот офицер готов был повиноваться Брайту, который был Старейшиной, но ни в грош не ставил Брайта как человека. Таким же образом Брайт держал жизнь Блека в своих руках, но держал только меньшую ее часть. - Ваш отдых здесь окончен, форс-лидер, - резко сказал Брайт. - Скажите своей семье, чтобы отправили ваши вещи в столицу, и присоединяйтесь к нам. Я назначаю вас в помощь этому ньюсмену. Мы присваиваем вам чин капитана, чтобы сделать эту должность более привлекательной. - Сэр! - безэмоционально произнес Джаймтон, четко щелкнув каблуками и наклонив голову. * * * Когда мы возвратились, Брайт приказал Джаймтону ознакомить меня с ситуацией на Френдлизе и достопримечательностями этих двух планет. После короткого осмотра столицы я вернулся в отель. Это требовало выдержки - видеть постоянно возле себя Блека, официально поставленного, чтобы помогать мне, а неофициально - чтобы шпионить. Тем не менее, я ничего не сказал об этом, а Джаймтон тоже молчал. Это странное соседство двух людей, прогуливающихся по городу и не говорящих друг с другом, было вполне объяснимо, поскольку между нами стояли Эйлин и Дэйв. Тем не менее, меня время от времени приглашали к Брайту. Он встречал меня более или менее приветливо, интересовался, как я вхожу в курс событий, и вообще, он выглядел все более и более доброжелательным. Я понимал его. Он хотел как можно полнее использовать меня, ньюсмена, в деле рекламы своего народа. День за днем, интервью за интервью, он становился в беседах со мной все доверчивее и мягче. - Что любят больше всего читать на других планетах, ньюсмен? - спросил как-то Брайт. - Точнее, о чем они больше всего любят слушать? - О героях, конечно, - ответил я. - Вот почему Дорсай имеет такую популярность... И вот почему другие миры, и в том числе Экзотика, так охотно нанимают их. Днем позже он снова вернулся к этому разговору. - Что делает людей героями в глазах общественности? - Обычно это происходит на войне. Вот, например, если равное количество ваших солдат встретится с тем же числом дорсайцев и разобьет их, то... Наступила тишина, так как меня остановил взгляд Элдера Брайта. - Ты что, считаешь меня дураком? - рявкнул он. - А может быть, ты сам дурак? - Он долго смотрел на меня. Я молчал. Наконец, он кивнул головой и тихо, как бы про себя, произнес: - Все верно... этот ньюсмен - глупец! Затем Глава Объединенных Церквей встал и указал мне на дверь. На этом наше интервью закончилось. Не думаю, чтобы он посчитал меня дураком. Все было гораздо сложнее. Это был момент, когда я сделал свое предложение. Но я так и не понял, что означала эта его такая необычная реакция. И это беспокоило меня. Мое упоминание о дорсайцах не могло быть таким впечатляющим. Я хотел было спросить об этом Джаймтона, но решил, что мудрее будет немного подождать. Наконец настал тот день, когда Брайт задал вопрос, который он рано или поздно обязан был задать. - Ньюсмен, - сказал он, - ты как-то говорил, что героями становятся, победив прежних, признанных героев. Ты упомянул при этом, как пример, прежних героев в общепринятом мнении: Дорсай... и Экзотику. - Да, Старейшина. - Но эти безбожники с Экзотики, - медленно выговаривал он слова, будто пробуя их на язык, - они ведь используют наемные войска. А что толку разгромить наемников? Даже если это легко и возможно! - Но почему бы вам не рискнуть, - спросил я. - Такого рода победа могла бы создать вам благоприятное общественное мнение. Правда, для встречи с Дорсаем Френдлиз еще не вполне подготовлен... Он тяжело взглянул на меня. - А с кем мы могли бы рискнуть? - потребовал он. - Ну... всегда есть небольшие группы людей, которые хотят что-то изменить. Скажем, если небольшая инакомыслящая группа наймет ваших солдат для свержения конституционного правительства... Конечно, я не хотел бы, чтобы повторилась ситуация с Новой Землей... - Мы получили деньги, и нас не касается, кто выиграл в той грязной войне, - раздраженно бросил Брайт. - Разве мы не придерживались Кодекса Наемников? - Да, но силы противников на Новой Земле были примерно равны. И вот, если бы вы оказали помощь крохотному меньшинству против всей государственной машины... Скажем, что-то подобное борьбе шахтеров Коби против шахтовладельцев! - Что? Коби? - Брайт в задумчивости начал мерить шагами свой кабинет. - Как ни странно, ньюсмен, но я уже получил подобную просьбу о помощи, причем на совершенно выгодных условиях, от группы... Он снова сел за стол и внимательно посмотрел на меня. - От группы, подобной Коби? - сказал я невинно. - Уж не сами ли шахтеры взывают о помощи? - Нет, не шахтеры! Брайт помолчал, затем встал и подошел ко мне. - Мне сказали, что вы собираетесь покинуть нас, ньюсмен. - Я? - Не думаю, что меня неправильно проинформировали, - почти весело проговорил он. - Мне сказали, что сегодня вечером вы улетаете на Землю. Вы что, уже купили билет? - В общем... да, - кивнул я головой, изображая растерянность. - Как это я мог запамятовать? Неужели я не сказал вам об этом, сэр? - Доброго пути, ньюсмен, - протянул мне руку Брайт. - Я очень рад, что мы смогли достичь с вами понимания. Можете рассчитывать на меня в будущем. Думаю, что в следующий ваш приезд на Гармонию мы лучше встретим вас? - Благодарю, - просиял я. - До свидания, ньюсмен. Мы снова пожелали друг другу всего наилучшего, и я отправился в отель. Мои вещи были уже упакованы. На столе лежал билет на вечерний лайнер. И вот, пятью часами позже, я находился уже в космосе, на пути к Земле. А еще пятью неделями позже движение "обывателей" на Святой Марии, тайно обеспеченное людьми и снаряжением с Френдлиза, совершило быстрый и кровопролитный переворот, заменив законное правительство лидерами Голубого Фронта. ГЛАВА 20 На этот раз я не просил встречи с Пирсом Лифом. Он сам вызвал меня. Когда я шел по коридорам "И. Н. С." и подымался по эскалатору к его кабинету, головы одетых в гильдийскую униформу людей поворачивались, провожая меня взглядами. За три года, прошедшие после того, как лидеры Голубого Фронта захватили власть, многое изменилось для меня. Я получил свой час мучений от встречи с сестрой. И каждый раз, когда я вспоминал про это, с новой силой вспыхивали мои боль и сожаление. Чтобы отомстить за все, я предпринял два действия - на Святой Марии и на Гармонии. Я привел свою месть в движение. Эти три года действительно изменили меня. Поэтому-то Пирс Лиф и вызвал меня. За эти три года сила моего знания стала полной в такой мере, что по сравнению с ней та, что была у меня, когда я говорил с Брайтом, казалась мне слабой, хрупкой, словно только что родившейся. Я грезил местью, клинком в руке, который вершит правосудие. То, что я сейчас в себе ощущал, было неизмеримо сильнее, чем какое бы то ни было прежде чувство, сильнее, чем желание есть и пить, чем желание любить или жить. Тупицы те, кто думает, что человека удовлетворит здоровье, женщины или горячительные напитки. Эти вещи мелки по сравнению с величайшей из страстей, которая поглощает все силы, надежды, страхи и мечты, которая, не найдя выходя, иссушает мозг. Эта страсть - жажда мести! Глупцы, кто думает иначе. Ни живопись, ни музыка, ни молитва не могут доставить такой радости, как свершение этой страсти. Пожалуй, с ней можно было бы сравнить радость тех, кто строил Парфенон или сражался, защищая родной дом в Фермопилах. Владеть собой - использовать себя как оружие в собственных руках - и так создавать или разрушать, как никто больше не сможет воздвигнуть или разрушить - это и есть величайшее удовольствие, которое доводилось знать только богам или демонам! Это и вошло в меня за эти два или чуть более года. Я грезил держать молнии в руках над 14 мирами и подчинять их своей воле. Теперь я держал их! Мои возможности усилились. Я предугадывал поступки таких людей, как Вильям с Сеты, Блейк с Венеры и Сейона, преподобный отец с миров Экзотики - всех тех, чьи движения и колебания делали межзвездную политику - и я читал их результаты совершенно ясно. И с этим знанием я направлялся туда, где эти события ожидались. И описывал их, словно они уже случались, хотя все еще было впереди. Поэтому-то мои коллеги по Гильдии и считали меня полудьяволом или полупророком. Но я ничего не говорил им. Свои секреты я держал при себе, согреваемый предвкушением мести, чувством клинка, сжатого в руке - инструмента моего РАЗРУШЕНИЯ! И вот кабинет Пирса Лифа. Сам он стоял у двери, ожидая меня, хотя я был только еще на подходе. Шеф пожал мне руку, провел к столу и усадил. Затем налил в стаканы виски и произнес: - Ты слышал, Там, что Морган Шу Томпсон умер? - Да, - кивнул я. - И место в Совете освободилось! - Да, - подтвердил Лиф. И добавил, отвернувшись от меня: - Он был моим старым другом. - Я знаю это. Думаю, что это был очень тяжелый удар для вас, сэр. - Мы одногодки... - устало проговорил Лиф и немного виновато улыбнулся мне. - Я полагаю, что ты ожидаешь, что я выдвину твою кандидатуру в Совет? - Ожидаю, сэр, - сказал я, - но думаю, что члены Гильдии могут сделать это, даже если вы этого не захотите! Лиф кивнул головой. - Около трех лет назад, - сказал он, - ты приходил сюда с предсказанием. Ты помнишь его? Я улыбнулся. - Ты мог бы забыть это... - покачал головой старик. - Ну, уж ладно, Там... - он остановился и тяжело вздохнул. Он, казалось, подыскивал слова. Но я был уже достаточно умудрен опытом. Я просто ждал. - Мы оба наблюдали события, и мне кажется, что оба были правы... и неправы! - Неправы? - удивился я. - Да, - сказал шеф. - Это была твоя теория, что Экзотика намерена разрушить культуру Френдлиза. Но взгляни, как все сейчас повернулось? - Как? Например? - Ну, - удивился Лиф, - неужели тебе не ясно, что фанатизм Френдлиза своего рода защитная реакция на отношение к ним тринадцати миров, населенных человечеством. Это должно быть понятно. Но любой здравомыслящий человек не стал бы обвинять Экзотику в разжигании этих предубеждений против Френдлиза. Не так ли? - Целиком с вами согласен, сэр. - Когда ты пришел ко мне и сказал, что Экзотика намерена стереть с лица земли культуру Френдлиза, я сначала тебе не поверил. Но после того, как Френдлиз поддержал войсками и снаряжением переворот на Святой Марии, вотчине Экзотики, я понял, что между этими мирами что-то происходит. - ??? - Но Голубой Фронт продержался недолго... - Хотя и казалось, что его поддерживают массы, - вставил я. - Да, да, - Пирс не осудил мое нетерпение. Дело в том, что лидеры Голубого Фронта оказались недальновидны. Все дело было основано только на глотках активистов Голубого Фронта. Оказалось, что Св. Мария не может развиваться самостоятельно. Она финансово, да и рядом других пут, связана с богатыми мирами Экзотики. И как только Экзотика перестала оказывать помощь Св. Марии, Голубой Фронт пал! - Это сейчас понятно любому, - согласился я. - Но вы знали это еще раньше, - воскликнул Лиф. - Не говорите мне, что вы не предвидели этого с самого начала, Там. Но то, что я не предвидел... и вероятно не предвидели и вы, это оккупацию Св. Марии войсками Френдлиза с требованием законному правительству оплатить услуги и помощь, предоставленные в свое время Голубому Фронту. Но между Святой Марией и Экзотикой существует договор, а это значит, что Экзотика должна заступиться за свою союзницу. - Я предвидел и это... Он недоверчиво взглянул на меня. - Предвидели? Тогда как вы могли подумать, что Экзотика чтото затевает против Френдлиза? Похоже, что Френдлиз постоянно вступает в конфликт с Экзотикой. Вспомни, как и со Святой Марией, у Экзотики был договор о взаимной помощи с Новой Землей. Поэтомуто она и вступила в тот конфликт. Лиф встал и посмотрел в окно. - Сейчас на Св. Марии зима. Но весной многотысячный экспедиционный корпус с Экзотики высадится на этой планете. Думаю, что начнется резня. Брайт не пошлет оккупационным войскам подкреплений. То, что Экзотика спустила на Новой Земле, того она не спустит у себя под боком, в своей звездной системе. А это значит, что Брайту ничего не останется делать, как обратиться за помощью к Сете, Нептуну и всем другим "жестким" мирам, чтобы как-то противостоять Экзотике. И что ты сейчас скажешь на это? Ты понимаешь, что я имел в виду, когда говорил, что ты был прав и неправ одновременно?.. Лиф в волнении даже не заметил, как перешел на "ты". Но я его не перебивал. - ...ты был прав в предсказании вендетты между Френдлизом и Экзотикой... и не прав... ты видишь, почему, ПОЧЕМУ ты был не прав? Я свободно откинулся назад, прежде чем ответить. - Да, - кивнул я. - Вижу. Это не Экзотика хочет уничтожить Френдлиз. Это Френдлиз хочет уничтожить Экзотику! - Точно! - воскликнул Лиф. - Здоровые и узкоспециализированные знания Экзотики олицетворяют миры свободных контрактов, которые имеют равновесие, действуя в союзе со всеми свободными мирами, образуя снопы пшеницы, которые жесткие миры не могут сломать! Если Экзотика будет разгромлена, баланс сил между этими двумя группировками будет нарушен. Только такое равновесие позволило стоять нашей старушке Земле в стороне от обеих групп. Хотя мы и тяготеем к мирам свободного контракта, это для непосвященного наблюдателя не так заметно. Теперь же мы будем вынуждены официально примкнуть к одной из групп и таким образом поставим нашу Гильдию под ее контроль. А это будет означать, что придет конец беспристрастности "Ньюс Сервис". Он умолк и выжидательно посмотрел на меня. - Ты знаешь, что за группа достанется нам, если победит Френдлиз? - спросил он. - Группа "жесткого" контракта! Поэтому я хотел бы посоветоваться с тобой... что мы в Гильдии... должны сейчас предпринять? Я взглянул на него и задумался. Но в действительности в это время я упивался своей местью. Здесь была цель, которую я вынашивал, лелеял, и вот настало время Гильдии всем своим авторитетом и влиянием стать на мою сторону! Я дал шефу немного подождать моего ответа и медленно произнес: - Если Френдлиз может уничтожить Экзотику, то возможно, что и Экзотика может уничтожить Френдлиз! В любой ситуации, подобной этой, поражение каждой из сторон равновероятно. Теперь же без компромисса с нашей беспристрастностью я мог бы полететь на Святую Марию для разведки, что позволило бы нам глубже проникнуть в ситуацию. Это поможет сделать выбор! Пирс вгляделся в меня, его лицо побледнело. - Что ты подразумеваешь под словами "сделать выбор"? Мы не можем сейчас открыто встать на сторону Экзотики! Мы ведь об этом? - Нет! Просто я мог бы выяснить кое-какие детали, которые позволили бы нам занять в этом конфликте преимущественную позицию. Я ничего не вижу ясно в этом конфликте, а вы ведь спросили меня, сэр, что нам необходимо предпринять? Он заколебался. Его руки немного дрожали. Это позволило мне догадаться о том, что он думает. Это было колебание между двумя поступками: беспристрастностью Гильдии и необходимостью поддержать свободные миры в их борьбе с "жесткими". Внезапно раздался зуммер и Лиф нажал кнопку видеофона. На экране возникло лицо Тома Лассери, его секретаря. - Сэр, - сказал Том, - вызов с Окончательной Энциклопедии. Для ньюсмена Олина. От мисс Лизы Кант. Она говорит, что дело чрезвычайно важное. Пирс вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул головой. Тогда шеф переключил какой-то тумблер, и на экране видео возникло лицо Лизы. - Там! - воскликнула она без приветствия. - Там, приезжай быстрее! Марк Торр ранен убийцей! Он умирает и хочет поговорить с тобой... с тобой, Там. О, Там, поспеши! - Еду! - воскликнул я. И я вышел. Не было времени спрашивать себя, почему я откликнулся на ее вызов. Звук голоса этой девушки оторвал меня от кресла. И я... пошел на ее зов.