Сумел Оберон, то как же это может сделать человек, который едва держится на ногах? Нет, Корвин, смирение - вот добродетель, которую ты можешь лелеять. Я поднял голову и опустил посох на землю. Хуги слетел, встал рядом с ним, и я посмотрел на него. - Ты не хочешь верить ничему, сказанному мной, не так ли? - сказал я ему. - Но это не имеет значения. Конфликт между нашими взглядами непреодолим. Я смотрю на желание, как на скрытое самоотождествление, и на усилия - как на его рост. Ты - нет. Я двинул руки вперед и положил их на колени. - Если для тебя величайшее благо - соединение с Абсолютом, то почему ты не полетишь и не рискнешь присоединиться к нему, в форме приближающего всеохватывающего Хаоса? Если я потерплю здесь неудачу, он станет Абсолютом. Что же касается меня, то я должен попробовать, покуда есть во мне дыхание, воздвигнуть против него Лабиринт. Я делаю это потому, что я есть - что я есть, а я есть человек, который мог бы быть королем в Эмбере. Хуги опустил голову. - сперва я увижу, что ты с'ешь ворона, - сказал он и хихикнул. Я быстро протянул руку и свернул ему шею, желая, чтобы у меня было время развести костер. Хотя он сделал это, выглядевшим вроде жертвоприношения, трудно сказать, кому принадлежала моральная победа, поскольку я все равно планировал сделать это. ИЬ... и запах цветущих каштанов. По всем Елисейским Полям каштаны пенились белым... Я вспоминал игру фонтанов на площади Согласия... А дальше по улицам и набережным Сены запах старых книг, запах реки... Запах цветущих каштанов... Почему я вдруг вспомнил 1905 год и Париж на Отражении Земля, если не считать того, что я был в тот год очень счастлив и мог, рефлекторно, искать противоядия к настоящему? Да... Белый абсент, "Амар Пикон", гранадин... Земляника со сливками... Шахматы в кафе "Регенство", с актерами "Комеди Франсез", расположенного как раз напротив... Скачки в Шантильи... Вечера в бистро на улице Пигаль... Я твердо ставил левую стопу перед правой, правую перед левой. В левой руке я держал цепь, на которой висел Камень - и нес его высоко, так, чтобы я мог вглядываться в глубины Камня, видя и чувствуя там появление нового Лабиринта, который я вычерчивал с каждым шагом. Я ввинтил свой посох в землю и оставил его стоять неподалеку от начала Лабиринта. Левая... Вокруг меня пел ветер и поблизости ревел гром. Я не встречал физического сопротивления, с которым сталкивался в старом Лабитинте. Не было вообще никакого сопротивления. Вместо этого - и во многих отношениях хуже - но во все мои движения входила странная обдуманность, замедлявшая их, ритуализировавшая их. Казалось, я тратил больше энергии на подготовку каждого шага - воспринимая его, постигая его и приказывая своему мозгу исполноть его - чем тратил в физическом совершении этого акта. И все же медлительность, казалось, требовалась сама, взыскивалась с меня какой-то неизвестной силой, определяющей четкость и темп адажио для всех моих движений. Правая...... И, как Лабиринт в Рэмбе помог восстановить мои растаявшие воспоминания, так и тот, что я теперь упорно старался создать, разворошил и извлек запах каштанов, полные овощей фургоны, движущиеся на рассвете к... Я не был в то время влюблен в кого-то конкретно, хотя было много девушек - Иветт, Мими и Симон, их лица сливались - и была весна в Париже, с циганскими оркестрами и коктейлями в "Луи"... Я вспомнил, и сердце подпрыгнуло у меня в груди от своего рода прустовской радости, покуда Время звонило вокруг меня, как колокол... И, наверное, это-то и было причиной для воспоминаний, потому что эта радость, казалось, передовалось моим движениям, наполняло мое восприятие, наделяло мощью мою волю... Я увидел следующий шаг и сделал его... Теперь я сделал один круг, создав периметр своего Лабиринта. За спиной я чувствовал грозу. Она, должно быть, взобралась на край плато. Небо потемнело... Качающиеся, плывущие цветные огни... Вокруг - вспышки молний, а я не мог уделить ни энергии, ни внимания для контроля над положением. Полностью завершив круг, я мог видеть, что ровно столько от нового Лабиринта, сколько я прошел, было теперь исчерчено на камне и пылало бледным голубым светом. И все же не было никаки искр, никакой щекотки в моих стопах, никаких подымающих волосы токов - только постоянный закон обдуманности, словно огромный груз на мне... Левая...... Маки, маки и васильки, и высокие тополя вдоль сельских дорог, вкус нормандского сидра... И снова в городе, запах цветущих каштанов... Сена, наполненная звездами... Запах старых кирпичных домов на Вогезкой площади после утреннего дождя... Бар под мюзик-холлом "Олимпия"... Драка там... Окровавленные костяшки пальцев, перебинтованные девушкой, взявшей меня домой... Как ее звали? Цветущие каштаны... Белая роза... Тут я принюхался. Аромат от остатков розы в моем воротнике разве что не пропал. Удивительно, что хоть долго что-то прожило от нее. Это приободрило меня. Я толкнулся вперед, мягко сварачивая направо. Уголком глаза я видел надвигающуюся стену грозы, гладкую как стекло, стирающую все на своем пути. Грохотанье ее грома было теперь оглушительным. Правая... Левая... Наступление армий ночи... Устоит ли против него мой Лабиринт? Я желал поспешить, но если что и изменилось, то я двигался со все большей медлительностью, когда пошел дальше. Я испытывал любопытное чувство двухместности, почти такое, словно я сам был внутри Камня, сам проходил там Лабиринт, в то время, как я двигался здесь, глядя на него и копируя его развитие. Левая. Поворот... Правая... Гроза и впрямь наступала. Вскоре она доберется до костей старины Хуги. Я почувствовал запах влаги и озона и терялся в догадках насчет старого черного ворона, сказавшего мне, что он ждал меня с начала Времени. Ожидал, чтобы поспорить со мной, или быть с'еденным мной в этом месте без истории? Что бы там ни было, учитывая обычное у моралистов преувеличение, было подобающим, что не сумел оставить меня с сердцем, сплошь отягощенным унынием из-за своего духовного состояния, он был истреблен под аккомпанимент театрального грома... Теперь раздался отдаленный гром, близкий гром и снова гром. Когда я опять повернул в том направлении, вспышки молний были почти ослепляющими. Я стиснул свою цепь и сделал еще шаг... Гроза протолкнулась прямиком до границы моего Лабиринта, а затем разошлась. Ни одной капли не упало на меня или Лабиринт. Но мало-помалу мы оказались совершенно поглощены внутри нее. Казалось так, словно я находился в воздушном пузыре на дне штормового моря. Меня окружали стены воды и в них мелькали темные силуэты. Казалось так, словно вся вселенная нажала, пытаясь раздавить меня. Я сосредоточился на красном мире Камня. Левая... Цветущие каштаны... Чашка горячего шоколада в кафе на тротуаре... Концерт оркестра в садах Тюильри, звуки поднимаются в пронизанном ярким солнцем воздухе... Берлин в двадцатые. Тихоокеанские острова в тридцатые - там были удовольствия, но много порядка. Может быть, это не истинное прошлое, а образы прошлого нахлынут внутрь позже, утешая или мучая нас, человека или каплю. Не имеет значения. Через Новый Мост и улицу Риволи омнибусы и фиакры... Художники со своими этюдами в Люксенбургском саду... Я, если все будет хорошо, то опять смогу отыскать Отражение, подобное этому, стоящему в одном ряду с милым Авалоном... Запах каштанов... Иду... Визжал ветер и гремела гроза, но меня не задевало. Я завершил еще один виток... Покуда я не разрешал этому отвлекать меня, покуда я продолжал двигаться и сохранял свой фокус на Камне... Я должен был держаться, должен был делать эти медленные осторожные шаги, никогда не останавливаться, все медленнее и медленнее постоянно двигаясь... Лица... Казалось, что ряд лиц рассматривают меня из-за границы Лабиринта... Большие, как Голова, но искаженные, усмехающиеся, издевающиеся, глумящиеся надо мной, ждущие, что я остановлюсь или сделаю неверный шаг... Ждущие, что все вокруг распадется... За их глазами сверкали молнии, а в их устах, их смехе гремел гром... Теперь они говорили со мной словами подобные шторму с Темного Океана... Я потерплю неудачу, говорили они мне, потерплю неудачу и буду сметен, а этот осколок Лабиринта будет разбит позади меня на куски и поглощен... Они кляли меня, они плакали и плевали в меня, хотя все это не доходило до меня. Наверное, их на самом деле не было там... Наверное, мой мозг был сломлен напряжением. Тогда что толку было в моих усилиях? Новый Лабиринт, созданный безумцем? Я заколебался и они грянули хором: "Безумец! Безумец! Безумец!" Я глубоко втянул в себя запах того, что осталось от розы, и снова подумал о каштанах и днях, заполненных радостями жизни и ограниченным порядком. Голоса, казалось, стихли, когда мой ум пробежался по событиям того счастливого года.... И я сделал еще один шаг, о еще один... Они играли на моих слабостях, они чувствовали мои сомнения, мои беспокойства, мою усталость... Чем бы там они ни были, они ухватились за то, что видели, и пытались использовать против меня... Левая... Правая... Пусть-ка теперь они почувствуют мою уверенность и завянут, сказал я себе. Я прошел уже вон сколько. Я буду продолжать. Левая... Они кружили и набухали вокруг меня попрежнему изрекая обескураживающие фразы. Но какая-то часть силы у них, кажется, пропала. Я проделал еще путь через один сектор дуги, в пылающем круге, видя его перед собой в своем красном духовном оке. Я вернулся мысленно к своему побегу из Гринвуда, к своему хитрому вытягиванию сведений из Флоры, к своей встрече с Рэндомом, нашей схватке с его преследователями, нашему путешествию обратно в Эмбер... Я подумал о нашем бегстве в Рэмбу и моем прохождении Лабиринта там для восстановления многого из моей памяти... О принудительном браке Рэндома и своем недолгом пребывании в Эмбере, где я сразился с Эриком и бежал к Блейзу... О последовавших битвах, о своем ослеплении, выздоровлении, побеге, путешествии в Лорайну, а потом в Авалон... Двигаясь на еще большей скорости, мой ум скользил по поверхности последующих событий... Ганелон и Лорайна... Твари из Черного Круга... Рука Бенедикта... Возвращение Бранда и нож ему в бок... Нож в бок мне... Вилл Рот... больничные архивы... Моя автокатастрофа... Теперь, с самого начала в Гринвуде, через все это, до этого мгновения моей борьбы, чтобы гарантировать каждый маневр, каким он представлялся мне, я испытывал растущее чувство приближения, которое, как я знал, направлялись моим стремлением к трону, местью или моей концепцией долга - чувствовал его, сознавал его непрерывное существование все эти годы, вплоть до этого мгновения, когда оно сопровождалось чем-то еще... Я чувствовал, что ожидание должно вот-вот закончиться, что приближение чего бы там ни было скоро должно произойти... Давай... Очень, очень медленно... Все прочее было не важно. Я теперь бросил всю свою волю на движение. Моя сосредоточенность стала абсолютной. Что бы там ну находилось за пределами Лабиринта, я забыл о нем. Молнии. Лица. Ветры... Это не имело значения. Был только Камень, пылающий Лабиринт и я сам - и я едва осознавал самого себя. Наверное, это было самым близким, когда я подходил к идеалу слияния с Абсолютом Хуги. Поворот... Правая стопа... Снова поворот... Время перестало иметь значение. Пространство ограничивалось создаваемым мною узором. Теперь я черпал силы из Камня не обращаясь к нему, а как часть процесса, в котором я был занят. Я полагаю, что в некотором смысле я был стерт. Я стал движущейся точкой, запрограммированной Камнем, выполняющем операцию, настолько поглатившую меня, что у меня не было никакого внимания, годного для самосознания. И все же на каком-то уровне я понимал, что я тоже был частью этого процесса. Потому что я каким-то образом знал, что если бы это делал кто-нибудь другой, то возникал бы иной Лабиринт. Я смутно сознавал, что прошел полпути. Путь стал сложным, мои движения - и того медленнее. Несмотря на вопрос скорости, мне это как-то напоминало о моем опыте с первоначальной настройкой на Камень, в той странной, многочисленной матрице, что, казалось, была источником самого Лабиринта. Правая... Левая... Не было никакого затормаживания, я чувствовал себя очень легким, несмотря на обдуманность каждого шага. Меня, казалось, постоянно омывала безграничная энергия. Все звуки вокруг меня слились в белый шум и исчезли. Затем, вдруг, я, казалось, больше не двигался медленно. Это не было похоже на то, словно я прошел вуаль или барьер, но, скорее, что я подвергся какой-то внутренней переналадке. Ощущение было такое, словно я теперь двигался нормальным шагом, пролагая себе извилистую дорогу сквозь все более и более тугие витки, приближаясь к тому, что скоро будет концом узора. И, главное, я был по-прежнему лишен каких-либо эмоций, хотя интеллектуально я знал, что на каком-то уровне росло чувство ликования и скоро вотвот прорвется. Еще один шаг... Еще один... Еще, наверное, с полдюжины шагов... Вдруг мир потемнел. Казалось, я стоял среди великой пустоты, со всего лишь пылающим светом Камня передо мной и пылающим Лабиринтом, подобного спиральной туманности, через которую я шагал. Я заколебался, но только на мгновение. Это, должно быть, последние испытания, финальная атака. Я не должен отвлекаться. Камень показывал мне, что делать. А Лабиринт показывал мне, где делать. Единствнное, чего не хватало, так это вида самого себя. Левая... Я продолжал выполнять каждый шаг со всем своим вниманием. Наконец, против меня начала подниматься противодействующая сила, как в старом Лабиринте. Но к этому я был подготовлен многими годами опыта. Я боролся за еще два шага против нарастающего барьера. Затем внутри Камня я увидел окончание Лабиринта. Я бы ахнул от неожиданного понимания его красоты, но даже дыхание мое в этом пункте регулировалось моими усилиями. Я бросил все свои силы на следующий шаг и пустота вокруг меня, казалось, затряслась. Я завершил его, а следующий был еще трудней. Я чувствовал себя так, словно находился в центре вселенной, ступая по звездам, упорно стараясь сообщить какое-то движение тем, что было, в основном, актом воли. Моя нога медленно продвигалась, хотя я не мог ее видеть. Лабиринт начал светлеть, скоро он будет гореть ослепительным светом. Лишь еще немного дальше... Я старался упорнее, чем когд-нибудь в старом Лабиринте, потому что теперь сопротивление казалось абсолютным. Я должен был противодействовать ему с твердостью и постоянством воли, исключающим все, решительно все остальное, хотя теперь, казалось, я вовсе не двигался, хотя вся моя энергия отвлекалась на просветление узора... По крайней мере, я выйду на фоне великолепного задника... Минуты, дни, годы... Я не знаю, как долго это продолжалось, ощущение было такое, словно я был занят я этом единственном акте на всю вечность... Затем я двинулся, и сколько на это ушло времени, не знаю. Но я завершил шаг и начал другой, затем еще... Вселенная, казалось, вращалась вокруг меня. Я пропал. С миг стоял я в центре своего Лабиринта, даже не рассматривая его, я упал на колени и согнулся пополам, кровь стучала у меня в висках. Голова кружилась, я тяжело дышал. Я начал дрожать всем телом. Я сумел это сделать, смутно сообразил я. Что бы ни могло произойти, тут был Лабиринт. И он выдержит... Я услышал звук там, где никаким звукам быть не полагалось, но мои измученные мускулы отказались отвечать, даже рефлекторно, пока не стало слишком поздно. Лишь когда Камень вырвали из моих обмякших пальцев, я поднял голову и откинулся назад. Никто не следовал за мной через Лабиринт, я был уверен, что знал бы это. Следовательно... Свет был почти нормальным и, сощурившись от него, я поднял взгляд на улыбающееся лицо Бранда. Он теперь носил черную повязку на глазу и держал в руке Камень. Он, должно быть, телепортировался сюда. Он ударил меня как раз тогда, когда я поднял голову, и я упал на левый бок. Тогда он с силой пнул меня в живот. - Ну, ты сумел это сделать, - оскалился он. - Не думал я, что ты сможешь. Теперь мне придется уничтожить еще один Лабиринт, прежде чем я восстановлю порядок в делах. Но сперва мне нужен этот камушек, чтобы обратить вспять битву при Дворе, - он помахал Камнем. - Прощай, пока! И исчез. Я лежал там, дыша через разинутый рот и держась за живот. Волны черноты поднимались и падали внутри меня, словно прибой, хотя я не совсем поддался потере сознания. Меня затопило чувство огромного отчаяния и, закрыв глаза, я застонал. Теперь у меня, к тому же, не было Камня, чтобы черпать силы. Каштаны... Ь Когда я лежал там, страдая от боли, у меня перед глазами стояло видение, как Брандт появляется на поле боя, где сражаются силы Эмбера и Хаоса, с пульсирующим у него на груди Камнем. Его владение им явно было достаточно на его взгляд, чтобы сделать его способным обратить ход битвы против нас. Я видел его, хлещущего молниями по нашим войскам. Я видел его, вызывающего страшные ветры и грозы с градом ударить по нам. Я чуть не заплакал. Все это, когда он мог еще искупить свою вину, выступив на нашей стороне. Просто победить было, однако, для него теперь недостаточно. Он должен был победить для себя и на своих собственных условиях. А я? Я потерпел неудачу. Я бросил против Хаоса Лабиринт, чего я никогда не думал, что смогу сделать. И все же это будет все равно, что ничего, если битва будет проиграна и Брандт вернется и сотрет с лица земли мои труды. Подойти так близко, пройдя через все, что прошел я, и затем потерпеть неудачу здесь... Это заставило меня хотеть выкрикнуть: "Несправедливо!" Хотя я знал, что вселенная не вращалась в соответствии с моими представлениями о правильности. Я заскрежетал зубами и выплюнул набившуюся в рот грязь. Отец поручил мне доставить Камень к месту битвы. Я почти добился этого. Тут меня охватило странное ощущение. Что-то требовало моего внимания. Что? Безмолвие. Бушующие ветры и гром прекратились. Воздух стал неподвижен. Фактически, воздух чувствовался прохладным и свежим. А по другой стороне своих век, я знал, что тут был свет. Я открыл глаза. Я увидел яркое однообразное белое небо. Я зажмурился и отвернул голову. Было там что-то справа от меня... Дерево. Дерево стояло там, где я воткнул посох, срубленный от старины Игга. Оно уже стало намного выше, чем был мой посох. Я чуть ли не видел, как оно растет. И оно было зеленым от листьев и белым от россыпи почек. Распустилось несколько цветов. С этой стороны ветер донес мне слабый и тонкий запах, предложивший некоторое утешение. Я ощупал свои бока. У меня не было, кажется, ни одного сломанного ребра, хотя внутренности мои все еще чувствовались сплетенными в узел, от полученного мной пинка. Я протер глаза костяшками пальцев и провел рукой по волосам. Затем я тяжело вздохнул и поднялся на одно колено. Поворачивая голову, я осмотрел перспективу. Плато было тем же самым и все же каким-то не тем же самым. Оно было по-прежнему голым, но не было больше суровым. Вероятно, эффект нового освещения. Нет. Тут что-то большее, чем это... Я продолжал поворачиваться, завершая свое сканирование горизонта. Это было не то же место, где я начал свой проход. Различия были тонкие и явные: изменившиеся скальные формации, рытвина там, где раньше был ухаб, новая структура камня позади и рядом со мной, а вдали то, что походило на почву. Я встал и теперь казалось, что откуда-то я улавливаю запах моря. Это место вызывало совершенно иное ощущение, чем то, когда я сюда поднимался - казалось, давно-предавно. Это была слишком большая перемена, чтобы быть вызванной той грозой. Это напомнило мне о чем-то. Я снова вздохнул, там, в центре Лабиринта, и продолжал осматривать свое окружение. Каким-то образом, вопреки мне самому, мое отчаяние утекло и во мне поднималось чувство "освеженности" - это почему-то казалось самым наилучшим словом. Воздух был таким чистым и сладким, а место вызывало новое, непривычное чувство. Конечно, оно было похоже на место первозданного Лабиринта. Я снова повернулся к дереву и опять оглядел его. Уже выше. Похоже, и все же не похоже... Было что-то в воздухе, в земле, в небе. Это было новое место. Новый, первозданный Лабиринт. И, значит, все вокруг меня было результатом Лабиринта, в котором я стоял. Я вдруг сообразил, что ощущал больше, чем освеженность. Это было чувство ликования, своего рода охватившей меня радости. Это было чистое свежее место, и я был каким-то образом ответственным за него. Прошло время. Я просто стоял там, наблюдая за деревом, оглядываясь вокруг, наслаждаясь охватившей меня энергией. Здесь, во всяком случае, была какая-то победа, пока Брандт не вернется стереть ее с лица земли. Я вдруг словно отрезвел. Я был должен остановить Бранда, я должен был защитить это место. Я был в центре Лабиринта. Если этот вел себя подобно другому, я мог воспользоваться его силой, чтобы спроецировать себя куда бы не пожелал. Теперь я мог воспользоваться им, чтобы пойти и присоединиться к другим. Я стряхнул с себя пыль и вытащил клинок из ножен. Дела не могли быть столь безнадежными, как казалось ранее. Мне велели переправить Камень к месту битвы. Так пусть Брандт сделал это за меня. Он все равно будет там. Удачно. Мне просто придется пойти и как-то снова отобрать его у него, чтобы заставить дела пойти таким путем, каким предполагалось. Я осмотрелся кругом. Мне надо будет вернуться сюда, исследовать как-нибудь в другой раз эту новую ситуацию, если я переживу то, что грядет. Здесь была тайна. Она висела в воздухе и плыла по ветру. Могут понадобиться века, чтобы разгадать, что произошло, когда я начертал новый Лабиринт. Я отдал дереву честь. Оно, казалось, шевельнулось в тот момент. Я поправил свою розу и толкнул ее обратно в форму. Пришло время снова двигаться. Была еще одна вещь, которую я должен был сделать. Я опустил голову и закрыл глаза. Я попытался вспомнить расположение земли перед последней бездной у Двора Хаоса. И я увидел ее тогда, под тем диким небом, и населил ее своими родственниками, своими войсками. Сделав это, я, казалось, слышал звуки отдаленной битвы. Сцена поправилась, стала четче. Я удержал видение еще на миг, а затем поручил Лабиримту отправить меня туда... Спустя мгновение, казалось, я стоял на вершине холма рядом с равниной. Холодный ветер рвал с меня плащ. Небо было тем безумным вращающимся небосводом, каким я запомнил его с прошлого раза - получерным, полупереливающимся от радуг. В воздухе носились неприятные пары. Черная Дорога находилась теперь справа, пересекая эту равнину и проходя за нее над бездной к той мрачной цитадели, с мерцающими вокруг нее светлячками. В воздухе плыли газовые мосты, простираясь издалека в той тьме, и странные фигуры шествовали по ним так же, как и по Черной Дороге. Передо мной на поле находилось то, что казалось главным сосредоточением войск. За своей спиной я слышал ни что иное, как крылатую колесницу времени. Повернувшись к тому, что должно было быть севером по ряду предшествующих расчетов относительно его местоположения, я узрел наступление той дьявольской грозы через отдаленные горы, вспыхивающей, сверкающей и громыхающей, надвигающейся подобно леднику до неба. Так, значит, я не остановил ее созданием нового Лабиринта. Казалось, что она просто обошла мой защищенный район и будет двигаться, пока не доберется, куда бы там она не направлялась. Будем надеяться тогда, что за ней последуют какие-нибудь конструктивные импульсы, что распространились теперь наружу от нового Лабиринта, вновь наводя порядок по всем Отражениям. Я гадал, сколько грозе потребуется времени, чтобы добраться досюда. Я услышал стук копыт и повернулся, выхватывая меч. Рогатый всадник на огромном черном коне несся прямо на меня. Я занял позицию и ждал. Он, казалось, спускался с одной из газовых дорог, проплывавших в этом направлении. Я следил, как всадник поднмается с кривым мечом в правой руке. Я переместился, когда он надвинулся, чтобы зарубить меня. Когда он взмахнул мечом, я был готов к парированию, притянувшим его руку в пределы досягаемости. Я схватился за нее и стащил его с коня. - Эта роза... - проговорил он, упав наземь. Не знаю, что еще он мог сказать, потому что я перерезал емугорло, и его слова и все прочее в нем пропали с огненным разрезом. Тут я резко отвернулся, вытаскивая Грейсвандир, рванул на несколько шагов и схватил за узду черного боевого коня. Я поговорил с конем, чтобы успокоить его, и увел подальше от пламени. После пары минут наши отношения улучшились, я взобрался в седло. Сперва он проявил норовистость, но я просто пустил его легким шагом по вершине холма, пока продолжал наблюдать. Силы Эмбера, похоже, наступали. Все поле устилали тлеющие трупы. Главные силы наших врагов отступали на высоту, неподалеку от края бездны. Их ряды, еще не сломленные, но подвергшиеся сильному давлению, медленно отходили к ней. С другой стороны, бездну пересекали новые войска, присоединившиеся к тем, что держали высоту. Быстро оценив их растущую численность и их позицию, я рассудил, что они могут готовить собственное наступление. Бранда нигде не было видно. Даже если б я отдохнул и носил доспехи, я дважды подумал, прежде чем присоединиться к сече. Моей задачей сейчас было опекать Бранда. Я сомневался, что он будет прямо вовлечен в бой. Я оглядел поле битвы как следует, ища одинокую фигуру. Нет. Наверное, противоположная сторона поля. Мне придется сделать круг к северу. Было слишком много, чего я не мог видеть на западе. Я повернул своего коня и спустился с холма. Было бы так приятно свалиться, решил я. Просто упасть ничком и уснуть. Где Бранд, черт подери? Я достиг подножия холма и свернул, чтобы перемахнуть дренажную канаву. Мне нужен был лучший обзор. - Лорд Корвин Эмберский! Он ждал меня, когда я завернул в ложбину - рослый, трупного цвета парень, с рыжими волосами и на коне под масть. На нем были медные доспехи с зеленоватыми узорами и он сидел лицом ко мне, неподвижный, как статуя. Он сказал: - Я увидел тебя на вершине холма. Ты ведь без кольчуги, не так ли? Я хлопнул себя по груди. Он резко кивнул, затем поднял руку, сперва к левому плечу, затем к правому, отстегивая застежки панциря и давая ему упасть на землю. Затем он сделал то же самое с наколенниками. - Я давно хотел встретиться с тобой. Я Борель. Я не хочу, чтобы говорили, что я нечестно воспользовался преимуществом над тобой. Борель... Имя было знакомое. Затем я вспомнил. Он завоевал уважение и приязнь Дары. Он был ее учителем фехтования, мастером клинка. Глупым, однако, понял я. Он лишился моего уважения, сняв доспехи. Битва - не игра, и я не желал делать себя доступным для всякого самонадеянного осла, когда я чувствовал себя раздавленным. Если и ничего другого, он, вероятно, мог измотать меня. - Теперь мы разрешим давно мучающий меня вопрос, - сказал он. Я ответил причудливым ругательством, развернул своего коня и поскакал назад, откуда явился. Он немедленно бросился в погоню. Когда я проскакал обратно вдоль дренажной канавы, то сообразил, что у меня недостаточная фора. Он настигнет меня с полностью открытой спиной и зарубит меня или заставит драться. Однако, хоть и ограничен был мой выбор, он включал немного побольше, чем это. - Трус! - крикнул он. - Ты избегаешь боя. Это ли великолепный воин, о котором я так много слышал? Я поднял руку и растегнул свой плащ. По другую сторону канавы край ее был на уровне моих плеч, потом талии. Я скатился с седла налево, споткнулся разок и встал. Черный поскакал дальше. Я двинулся направо, лицом к этому приставале. Схватив плащ обеими руками, я помахал им секунду другую, прежде чем голова и плечи Бореля появились рядом со мной. Плащ накрыл его, закутав клинок и все прочее, замотав голову и замедлив его руки. Затем я с силой дал пинка. Я целил ему в голову, но попал в плечо. Он вывалился из седла, а его конь поскакал дальше. Выхватив Грейсвандир, я прыгнул за ним следом. Я поймал его как раз тогда, когда он отбросил мой плащ и пытался подняться. Я проткнул его там, где он сидел, и увидел искаженное выражение его лица, когда его рана стала заниматься пламенем. - О, низменно сделано! - воскликнул он. - Я надеялся на лучшее с твоей стороны! - Это не совсем Олимпийские Игры, - ответил я, стряхивая со своего плаща несколько искр. Затем я догнал своего коня и взобрался в седло. Это отняло у меня несколько минут. Когда я продолжил путь на север, то достиг более возвышенной местности. Оттуда я заметил руководящего Бенедикта, а далеко в тылу уловил мелькнувшего Джулиана во главе своих войск из Арденн. Бенедикт явно держал их в резерве. Я продолжал ехать к наступающей грозе, под полутемным вращающимся небом. Вскоре я добрался до цели, самого высокого холма, и начал подниматься. По пути наверх я несколько раз останавливался посмотреть на битву. Я увидел Дейдру в черных доспехах, размахивающую топором. Льювилла и Флора были среди лучников. Фионы нигде не было видно. Жерара там тоже не было видно. Затем я увидел Рэндома верхом на коне, размахивающего тяжелым мечом, ведущего в атаку на вражескую высоту. Поблизости от него был рыцарь в зеленом, которого я не узнал. Этот человек размахивал палицей со смертельной эффективностью. За спиной у него висел лук, а на бедре - колчан блестевших стрел. Гроза стала громче, когда я достиг вершины своего холма. Молнии мерцали с регулярностью неоновой рекламы и шипел дождь. Подо мной и звери и люди - сплелись в узлы и пряди битвы. Над полем висело облако пыли. Но оно не мешало видеть, что врядли можно намного дальше толкнуть силы врага. Фактически, похоже, что сейчас близилось время для контратаки. Они, похоже, готовились в своих гористых местах и ждали только приказа. Я ошибся минуты на полтары. Они пошли в наступление, хлынув вниз по склону, подкрепляя свои ряды, толкая наши войска назад, нажимая вперед. А из-за темной бездны прибывали все новые. Наши собственные войска начали упорядоченное отступление. Враг поднажал сильнее и, когда положение готово было обернуться разгромом, был отдан приказ. Я услышал звук рога Джули