@ME.FORMAT              R                                    4 Безопаснее я чувствовал себя целых три минуты. Я успел к входным дверям раньше Камиллы, распахнул их. Он ввалился в комнату, немедленно захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Вокруг его светлых глаз собрались морщинки, не было на нем роскошного камзола и длинных чулок. Он был небрит и одет в обычный коричневый шерстяной костюм. Через руку было переброшено легкое габардиновое полупальто, на ногах -- замшевые туфли. Но это все же был Рэндом -- Рэндом, которого я видел на карте, только смеющийся рот выглядел усталым, а под ногтями была грязь. -- Кэвин,-- сказал он и обнял меня. Я сжал его плечо и сказал: -- Ты выглядишь так, что рюмка-другая тебе не повредит. -- Да. Да, да...-- согласился он, и я подтолкнул его к библиотеке. Минуты три спустя, когда Рэндом уселся с рюмкой виски в одной руке и зажженной сигаретой в другой, он сказал: -- Они гонятся за мной. Скоро будут здесь. Флори издала короткий вопль. -- Кто?-- спросил я. -- Люди из Теней,-- сказал он.-- Не знаю, кто они и кто их послал. Их четверо или пятеро, а может быть -- шестеро. Они шли со мной по равнине. Потом я взял реактивный самолет. Но они настигли меня недалеко от Денвера. Я несколько раз менял направление полета, чтобы сбить их с курса, но это не подействовало, а мне не слишком хотелось уклоняться в сторону. Я избавился от них в Манхэттене, но это -- вопрос времени. Думаю, что скоро они будут здесь. -- И ты не знаешь, кто их послал? Он коротко ухмыльнулся. -- Ну, думаю, можно ограничиться нашей семьей. Может быть, Блейс, может быть, Джулиэн, а может быть, Кэйн. Может быть, даже ты, чтобы пригнать меня сюда. Хоть я и надеюсь, что это не так. Это был не ты? -- Боюсь, что нет. И насколько это серьезно? Он пожал плечами. -- Если б их было двое-трое, я устроил бы засаду. Но не на всю же свору. Он был небольшого роста, примерно пять футов шесть дюймов, и весил не более ста тридцати пяти фунтов. Но он всерьез утверждал, что убьет их. Я чувствовал твердую уверенность, когда Рэндом вещал, что одной рукой справится с двумя-тремя громилами. Внезапно меня посетила мысль, насколько силен я сам, раз уж я был его братом. Я чувствовал себя достаточно уверенно. Я знал, что могу, не особенно беспокоясь за себя, встретиться с любым человеком в честном бою. Так какая же мощь была во мне? Тут я сообразил, что сейчас представится возможность это выяснить. Во входную дверь громко постучали. -- Что будем делать?-- спросила Флори. Рэндом рассмеялся, развязал галстук, кинул его на стол поверх своего полупальто. Затем он снял пиджак и оглядел комнату. Взгляд его остановился на сабле, в то же мгновение он бросился к стене и схватился за рукоять. Я почувствовал в своем кармане тяжесть пистолета и щелкнул предохранителем. -- Делать?-- спросил Рэндом.-- Существует вероятность того, что они найдут вход,-- сказал он.-- Следовательно, они войдут. Когда ты в последний раз дралась, сестричка? -- Слишком давно. -- Тогда постарайся вспомнить, как это делается, и поскорей,-- сказал он,-- времени осталось совсем мало. Кто-то их направляет, это я могу сказать точно. Нас здесь трое, а их всего шестеро. Стоит ли беспокоиться? -- Мы не знаем, что они такое,-- сказала она. -- Какая разница? -- Никакой,-- вставил я.-- Мне пойти и открыть дверь? Оба они едва заметно вздрогнули. -- Лучше подождем здесь. -- Я могу позвать полицию,-- предложил я. Они почти истерически рассмеялись. -- Или Эрика,-- внезапно сказал я, глядя на Флори. Но она отрицательно качнула головой. -- У нас нет времени. Конечно, можно взять его Козырь, но когда он ответит -- если захочет -- будет поздно. -- А, может, он и сам приложил к этому руку,-- сказал Рэндом. -- Сомневаюсь,-- ответила Флори.-- Очень сомневаюсь. Это не в его стиле. -- Это верно,-- сказал я, чтобы хоть что-то сказать и заодно подтвердить, что я разбираюсь в ситуации. В дверь еще раз постучали, на этот раз значительно сильнее. -- Послушай, а Камилла не откроет?-- спросил я. -- Это практически невероятно. На стук она двери не откроет. -- Но ты же не знаешь, с чем мы столкнулись,-- крикнул Рэндом и внезапно выбежал из комнаты. Я последовал за ним по коридору, и мы влетели в прихожую как раз вовремя, чтобы остановить Камиллу, которая собиралась открыть дверь. Мы отослали ее обратно в комнату, приказав запереться. Рэндом заметил: -- Это кое-что говорит о силах противника. Где мы, Кэвин? Я пожал плечами. -- Если б я знал, я сказал бы тебе. Но сейчас мы с тобой вместе. Отойди-ка. И я открыл дверь. Первый громила попытался отпихнуть меня в сторону, но жесткий удар откинул его назад. Их было шестеро. Теперь это было ясно. -- Что вам угодно?-- спросил я. Ни слова в ответ. Я увидел пистолеты. Я отскочил, захлопнул дверь и задвинул засов. -- Ладно, это действительно они,-- сказал я.-- Но как мне знать, что это не какой-нибудь твой фортель, Рэндом? -- Никак,-- сказал он,-- но я дорого бы дал, чтобы это был мой фортель. Выглядят они дико. С этим я не мог не согласиться. Ребята на крыльце были явно тяжеловесами, шляпы до самых глаз были надвинуты на лоб, так что лица оставались в тени. -- Хотел бы я знать, на каком свете мы находимся,-- сказал Рэндом. Где-то в районе барабанных перепонок я почувствовал слабую дрожь и понял, что Флори подула в собачий свисток. Так что, когда звон разбитого стекла откуда-то справа смешался с воем и рычанием, это меня не удивило. -- Она свистнула собакам,-- сказал я.-- Шестерке подлых и злых тварей: при других обстоятельствах они перегрызли бы нам с тобой горло. Рэндом кивнул, и мы бросились на звон высаживаемых окон. Когда мы влетели в гостиную, двое громил уже были в комнате, и у обоих были пистолеты. Я убил первого и попал в пол, стреляя во второго. Рэндом выскочил вперед, размахивая саблей, и я увидел, как голова громилы отделилась от туловища. Через окно в комнату ввалились еще двое. Я расстрелял по ним все патроны и услышал рычание волкодавов вперемешку со стрельбой, но уже не из моего пистолета. Оглянувшись, я увидел на полу трех человек и такое же количество псов. Мне стало приятно от того, что мы разделались с половиной нападающих, и когда оставшиеся влезли в окно, одного из них я убил способом, который меня же и поверг в изумление. Я, не задумываясь, схватил тяжелое обитое кресло и швырнул его через всю комнату -- футов на тридцать. Кресло сломало позвоночник одному из громил. Я рванул к оставшимся, но прежде чем я подоспел, Рэндом проткнул саблей одного и, оставив добивать его собакам, повернулся ко второму. Этот последний был сбит с ног еще до того, как вступил в бой, и все же убил одну из собак прежде, чем мы смогли его остановить. После этого он уже никого не тронул. Рэндом просто задушил его. На поверку вышло, что две собаки были убиты, а одна тяжело ранена. Рэндом избавил ее от мучений быстрым ударом сабли, и мы стали рассматривать громил. В них было что-то необычное. Вошла Флори и помогла нам разобраться, что именно. Во-первых, у всей шестерки были одинаковые налитые кровью глаза. Очень сильно налитые кровью. Но для них это казалось вполне естественным. Во-вторых, на каждом пальце было по лишнему суставу, а на тыльной стороне ладони торчали острые, загибающиеся вперед шпоры. Челюсти громил сильно выдавались вперед, и когда я открыл рот одному из них, то насчитал сорок пять зубов, каждый из которых был значительно больше человеческого, да к тому же и острее. Кожа на лицах была толстой, серого цвета и твердой на ощупь. Несомненно, были и другие отличия, но и этих было вполне достаточно. Мы собрали оружие, и я отложил себе три маленьких плоских пистолета. -- Они вышли из Теней, это вне сомнения,-- сказал Рэндом, и я кивнул головой.-- Мне повезло. Они, должно быть, не ожидали, что у меня окажется такая армия -- воинственный брат, да с полтонны собак. Он подошел к выбитому окну и выглянул на улицу. Я не стал вмешиваться, пусть смотрит сам. -- Никого,-- сказал он через некоторое время.-- Уверен, что мы уложили всех. Он закрыл тяжелые оранжевые шторы и придвинул к окну тяжелый высокий шкаф. Пока он возился, я обыскал карманы трупов. Я не был удивлен, что не обнаружил никаких личных документов. -- Пойдем в библиотеку,-- сказал он,-- я так и не допил. Прежде чем усесться за стол, он тщательно вытер клинок сабли и повесил ее на место. Тем временем я налил виски Флори. -- Будем считать, что я временно в безопасности,-- сказал Рэндом.-- К тому же, мы втроем участвуем теперь в одной игре. -- Похоже на то,-- согласилась Флори. -- Господи, у меня крошки не было во рту со вчерашнего дня,-- объявил Рэндом. После чего Флори пошла сказать Камилле, что она может спокойно выйти и ничего не бояться. Но от гостиной лучше держаться подальше. А в библиотеку следует принести кучу еды. Как только за Флори закрылась дверь, Рэндом повернулся ко мне и спросил: -- Так. Что между вами? -- Не поворачивайся к ней спиной. -- Она все еще служит Эрику? -- Насколько я знаю, да. -- Тогда что здесь делаешь ты? -- Пытаюсь выманить Эрика сюда. Он знает, что единственный способ добраться до меня -- явиться сюда, и я хочу знать, насколько велико его желание. Рэндом покачал головой. -- Не думаю, что он пойдет на это. Ни процента. Пока ты здесь, а он там, для чего рисковать собственной головой? Его позиция сильнее. И если ты хочешь его зацепить, придется тебе двигать к нему. -- Я это уже понял. Глаза его сверкнули, а на губах заиграла знакомая усмешка. Он провел рукой по соломенным волосам, не отпуская моего взгляда. -- Ты собираешься это сделать? -- Может быть,-- ответил я. -- Не корми меня "может быть", детка. У тебя все написано на лице. Знаешь, я уже почти хочу присоединиться к тебе. Из всех моих интересов мне больше всего нравится секс, и меньше всего -- Эрик. Я закурил сигарету, решая. -- Ты думаешь так,-- сказал он, пока я соображал,-- "Можно ли верить Рэндому? Он стукач и подлец, и он -- такой же, как его имя, -- без сомнения, предаст меня, как только предложат более выгодную сделку". Верно? Я кивнул. -- Но вспомни, брат Кэвин, хоть я и не делал тебе ничего особенно хорошего, но никогда не причинял и особенного вреда. О, несколько шалостей, это я признаю. Но ты же помнишь, что в нашей семье мы лучше всех понимали друг друга, по крайней мере, не путали друг другу карты. Подумай. Кажется, я слышу шаги. Это или Флори, или служанка, так что давай говорить о чем-нибудь другом. Хотя нет... Быстро! Надеюсь, у тебя есть колода наших любимых фамильных карт? Я покачал головой. В эту минуту в комнату вошла Флори и сказала: -- Сейчас Камилла накроет на стол. Мы выпили за это, и он подмигнул мне за ее спиной. К утру тела громил исчезли из гостиной, на ковре не осталось ни одного пятна, окно казалось новым, а Рэндом объявил, что он "принял надлежащие меры". Я не чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы расспрашивать подробнее. Мы одолжили у Флори ее "мерседес" и поехали прокатиться. Окружающие окраины казались до странности измененными. Я не мог бы ткнуть пальцем в то, чего в них не хватало или что было нового, но чувствовал -- что-то не так. Когда я попытался сообразить, что к чему, это вновь вызвало приступ головной боли, и я решил пока принимать вещи такими, какими они были. Я сидел за рулем, Рэндом -- рядом. Я небрежно заметил, что хотел бы опять вернуться в Янтарь -- сказал просто так, чтобы посмотреть, как Рэндом отреагирует. -- Мне всегда было интересно,-- ответил он,-- хочешь ты мести честной и простой или чего-то еще,-- он вернул шар обратно -- отвечай-не отвечай, если есть настроение. Настроение было. Я бросил коронную фразу: -- Я много думал,-- сказал я,-- и взвешивал свои шансы. Знаешь, может быть, я и "попробую". Тут он повернулся ко мне (до этого он смотрел в боковое стекло машины). -- Наверное, у каждого из нас были такие амбиции или хотя бы -- мысли. По крайней мере, у меня -- были, хоть я и вышел из игры почти сразу. Честно говоря, игра стоит свеч. Я знаю, ты сейчас спрашиваешь, помогу я тебе или нет. Ответ: да. Я сделаю это хотя бы для того, чтобы подложить поросенка всем остальным,-- и чуть помолчав:-- Что ты думаешь о Флори? Хоть как-то она нам поможет? -- Очень сомневаюсь,-- ответил я.-- Если все будет предрешено, она, конечно же, присоединится к нам. Но что в таком деле может быть предрешено? -- Или в любом другом,-- вставил он. -- Или в любом другом,-- согласился я, потому что ему казалось, будто я знал, чего добиваюсь. Я боялся признаться, в каком состоянии моя память. Я боялся доверять ему, и поэтому не доверял. Мне так много надо было знать, и не к кому было обратиться с вопросами. Я немного поразмышлял об этом, пока мы ехали. -- Когда ты хотел бы начать?-- спросил я. -- Как только ты будешь готов. Вот я и дождался, и прямо в лоб, и непонятно, что с этим делать. -- Как насчет сейчас?-- сказал я. Он помолчал. Потом закурил сигарету, по-моему, чтобы выиграть время. Я сделал то же самое. -- Ну, хорошо,-- сказал он.-- Когда ты возвращался в последний раз? -- Чертовски давно,-- сказал я,-- даже не уверен, помню ли дорогу. -- Хорошо,-- сказал он.-- Скорее всего, придется нам смываться с дороги раньше, чем мы вернемся в Янтарь. Сколько у тебя бензина? -- Три четверти бака. -- Тогда поверни налево у следующего угла, и посмотрим, что будет. Я свернул налево, и тротуары, вдоль которых мы ехали, внезапно брызнули искрами. -- Черт!-- сказал он.-- Лет двадцать прошло с тех пор, как я шел здесь. Что-то слишком быстро я вспомнил то, что нужно. Мы продолжали двигаться вперед, и я не переставал удивляться: что за черт! Небо блеснуло зеленым, потом розовым. Я закусил губу, чтобы не ляпнуть лишнего. Мы проехали под мостом, и, когда выехали с другой стороны, небо вновь обрело нормальный оттенок, но теперь со всех сторон нас окружали мельницы, большие и желтые. -- Не беспокойся,-- быстро сказал Рэндом.-- Могло быть и хуже. Я заметил, что люди, мимо которых мы проезжали, были одеты довольно странно, а дорога была из кирпича. -- Сверни направо. Я свернул. Пурпурные облака закрыли солнце, начался дождь. Молния прошествовала по небесам, и небеса заворчали. Щетки дворника работали на полную мощность, но помогали мало. Я включил фары и еще больше сбросил скорость. Я мог бы поклясться, что мы проехали мимо скачущего навстречу всадника, одетого в серое, с поднятым воротником и низко опущенной под дождем головой. Затем облака распались, и мы выехали на морской берег. Высоко вскидывались волны, и огромные чайки низко проносились над ними. Дождь прошел, и я выключил дворники и фары. На этот раз дорога была из щебенки, но этих мест я не узнавал вовсе. В боковом зеркальце я не видел позади города, который мы проехали. Я крепче сжал руль, когда мы неожиданно промчались мимо виселицы, на которой болтался подвешенный за шею скелет, время от времени покачиваемый порывами ветра. Рэндом по-прежнему продолжал курить и смотреть в окно, а дорога сошла с берега, заворачивая на невысокий холм. Травянистая равнина без единого деревца уносилась направо, а слева пробегал ряд холмов. Небо потемнело, заполнилось мерцающей голубизной, словно прозрачный бассейн, укрытый и затененный. Я не мог припомнить, что когда-нибудь видел такое небо. Рэндом открыл окно, чтобы выбросить окурок, и ледяной ветерок пахнул мне в лицо. У ветерка был морской привкус, соленый и острый. -- Все дороги ведут в Янтарь,-- сказал Рэндом, словно это было аксиомой. Я вспомнил, что днем раньше говорила Флори. Мне не хотелось выглядеть тупицей, утаивающим важную информацию, все равно я должен был сказать Рэндому то, что знал, ради безопасности, не столько его, сколько моей. -- Знаешь,-- начал я,-- когда вчера ты позвонил, а я ответил, потому что Флори не было дома, я понял, что она пытается проникнуть в Янтарь, но что-то преградило ей путь. Тут он засмеялся. -- У этой женщины почти нет воображения,-- ответил Рэндом.-- В такое время путь, конечно, будет закрыт. В конце концов, нам придется идти пешком; я уверен: чтобы попасть в Янтарь, нам потребуются все наши силы и хитрость. Если только мы вообще туда попадем. Она решила, что сможет пройти как принцесса, и путь ее будет устлан цветами? Она просто тупая сука. Она не заслуживает жизни, но не мне это решать -- пока... Сверни-ка здесь направо,-- вдруг спохватился он. Что происходило? Я понимал, что в экзотических переменах, которые происходили вокруг, отчасти виноват он, но никак не мог понять, как он это делает и куда он нас заведет. Я знал, что должен понять его секрет, но я не мог просто спросить, так как он сразу сообразит, что я ни черта не помню. И тогда я буду в его власти. Казалось, он ничего не делал, только курил и смотрел в окно, но свернув направо, мы оказались в голубой пустыне с розовым солнцем, сияющем на переливающемся небе над нашими головами. В боковом зеркальце, позади, тоже простиралась пустыня. Насколько хватало глаз, на много миль тянулась она перед нами. Да, ловкий фокус. Затем мотор закашлял, чихнул, но вновь заработал плавно. Потом еще раз. Рулевое колесо в моих руках сменило форму. Оно приняло вид полумесяца, а сиденье, казалось, уползло назад, автомобиль вроде как приобрел более низкую посадку, а ветровое стекло чуть наклонилось. Однако я ничего не сказал, даже когда на нас обрушилась фиолетовая песчаная буря. Но когда буря пронеслась мимо, я чуть не вскрикнул от удивления. Примерно в полумиле от нас множество машин сбилось на дороге в дикую бесконечную шеренгу. Они стояли неподвижно, и я слышал, как они сигналили. -- Сбрось скорость,-- сказал Рэндом.-- Вот и первое препятствие. Я сбавил газ, и нас обдало новым порывом песчаного ветра. Только я собрался включить фары, как буря кончилась, и я несколько раз сморгнул. Машин не было, гудки умолкли. Теперь дорога искрила, совсем как раньше тротуары, и я услышал, как Рэндом невнятно ругает кого-то или что-то. -- Убежден, что поменял направление именно так, как хотел этого тот, кто поставил блок, просто злость берет: пришлось сделать то, что ему хотелось. -- Эрик?-- сказал я. -- Может быть. Как ты думаешь, что лучше сделать? Тормознем и двинем по сложному пути, или поедем дальше и поглядим, есть ли еще блоки? -- Давай еще проедем. В конце концов, это всего лишь первый. -- Хорошо,-- сказал он, но добавил.-- Кто знает, каким будет второй? Второй блок был тварью -- я не знаю, как еще описать ее. Тварь -- похожая на доменную печь, с руками, шарящими по дороге -- подбирающая автомобили, пожирающая их. Я ударил по тормозам. -- В чем дело?-- спросил Рэндом.-- Не останавливайся. А то как мы проедем дальше? -- Я немного растерялся,-- сказал я, и он искоса бросил на меня странный взгляд, обжегший, словно еще одна пылевая буря. Я понял, что сказал что-то не то. Когда пыль осела, мы опять катились по пустой дороге. В отдалении показались башни. -- Думаю, что я надул его,-- сказал Рэндом.-- Закрутил несколько в одно, а этого, по-моему, он не предвидел. В конце концов, никто не может закрыть все дороги в Янтарь. -- Верно,-- сказал я, надеясь хоть несколько сгладить эффект неловких слов, после которых он так искоса глянул на меня. Я задумался о Рэндоме. Маленький, хлипкий человечек, который мог легко умереть прошлым вечером, равно как и я. В чем была его сила? И о каких Тенях все время идет речь? Что-то говорило мне, что, чем бы ни были эти Тени, сейчас мы двигались среди них. Как? Это была работа Рэндома, но поскольку он сидит спокойно, и руки держит на виду, я решил, что Тенями он управляет мысленно. Опять-таки как? Я слышал, как он говорил, что вот тут надо "прибавить", а тут "отнять", как будто вся вселенная была одним большим уравнением. Я решил -- с внезапной уверенностью -- что он каким-то образом прибавляет и вычитает что-то в окружающем мире, чтобы подвести нас все ближе и ближе к этому странному месту -- Янтарю, для чего он и искал свое решение. И я тоже когда-то умел это делать. И ключ к этому умению,-- внезапно понял я,-- вспомнить Янтарь. Но вспомнить я не мог. Дорога резко свернула, пустыня кончилась, окрест расстилались луга с высокой голубой травой. Немного погодя земля пошла небольшими холмами, возле третьего по счету мостовая кончилась, и мы въехали на узкую грязную дорогу. Она была ухабистой и кружила среди холмов, на которых появились небольшие кустарники и заросли похожего на штыки чертополоха. Примерно через полчаса холмы кончились, и мы въехали в лес толстых коренастых деревьев с многочисленными дуплами, с причудливо изрезанными листьями осенне-желтого и пурпурного цветов. Начал накрапывать мелкий дождик, сгустились тени. От подстилки из мокрых листьев поднимался бледный туман. Откуда-то справа донесся вой. Рулевое колесо сменило форму еще трижды, окончательно превратившись в деревянный восьмиугольник. Автомобиль наш вырос и на капоте неведомо откуда возникло украшение в виде птицы фламинго. Я воздерживался от комментариев, молча пытаясь утвердиться на сиденье -- которое тоже все время меняло форму -- и привыкнуть к управлению непривычным автомобилем. Рэндом посмотрел на рулевое колесо, покачал головой, и внезапно деревья стали выше, оплетенные гирляндами виноградных лоз и чем-то вроде голубой вуали из испанского мха, а машина приобрела почти прежний вид. Я глянул на стрелку указателя бензина: оставалось еще полбака. -- Пока мы движемся вперед,-- заметил мой брат, и я согласно кивнул головой. Дорога расширилась, стала асфальтовой. По обеим сторонам протянулись каналы, полные грязной воды. Листья, мелкие ветки и разноцветные перышки плыли по поверхности. Внезапно я ощутил легкость во всем теле, у меня закружилась голова. -- Дыши медленно и глубоко,-- сказал Рэндом, прежде чем я смог вякнуть об этом.-- Попробуем немного срезать, и воздух, и сила тяжести немножко изменятся. По-моему, до сих пор нам чертовски везло, и я постараюсь выжать из удачи все -- подъехать так близко, как сможем, и так быстро, как сможем. -- Неплохо бы,-- сказал я. -- Может -- да, а может -- нет,-- ответил он,-- но, по крайней мере, игра свеч стоит... Осторожно! Мы как раз въехали на холм, на вершине которого показался грузовик и бочкой покатил прямо на нас. Ехал он не по той стороне дороги. Я резко свернул в сторону, чтобы объехать его, но и грузовик повернул туда же. В самый последний момент мне пришлось слететь с дороги и вырулить на мягкую грязь обочины, носом почти в канал. Справа от меня завизжали тормоза. Я попытался дать задний ход и снова выбраться на дорогу, но машина прочно засела в мягкой грязи. Затем я услышал, как хлопнула дверь, и увидел водителя, выбирающегося через правую дверцу машины, а значит -- не по той стороне дороги ехали мы, а не он. Я был уверен, что нигде в Соединенных Штатах нет движения на английский манер, но я уже давно не сомневался, что мы покинули Землю, которую я знал. Грузовик был здоровенным бензовозом. На борту его большими кроваво-красными буквами было начертано ZUNOCO, а внизу, помельче, девиз: "Мы езд<223>м по всяму мюру!". Когда я вышел из машины и попробовал извиниться, водитель покрыл меня матом. Это был внушительный гражданин ростом с меня, но сложенный, как пивная бочка. В руке у него был зажат большой гаечный ключ. -- Слушай, я же извинился,-- сказал я ему.-- Чего ты хочешь? Никто не пострадал, и машины целы. -- Таких кретинов и близко нельзя подпускать к рулю!-- взвыл он.-- Вы -- угрыза! Тут из машины вышел Рэндом, в руке его был пистолет. -- Мистер, валите-ка отсюда!-- сказал он. -- Убери пистолет,-- сказал я, но он спустил предохранитель, и прицелился в шофера. Лицо последнего отчетливо передернуло от страха, у него отвисла нижняя челюсть, парень повернулся и бросился бежать. Рэндом поднял пистолет и тщательно прицелился в мчащуюся спину, но мне удалось толкнуть его руку вбок как раз в тот момент, когда он спустил курок. Пуля ударилась в мостовую и отлетела рикошетом в сторону. Рэндом повернулся ко мне, и лицо его было почти белым. -- Кретин!-- сказал он.-- Пуля могла угодить в бензобак! -- Она также могла попасть в парня, в которого ты целился. -- Кого это, черт возьми, беспокоит? Мы не воспользуемся этой дорогой целое их поколение. Этот ублюдок осмелился оскорбить Принца Янтаря! Я думал о ТВОЕЙ чести. -- Я сам в состоянии защитить свою честь,-- и чувство холода и силы охватило меня и заставило сказать:-- Потому что он был мой -- мне и выбирать,-- и меня переполнило чувство ярости. Тогда он склонил передо мной голову, и как раз в тот момент, когда дверца грузовика хлопнула и послышался шум удаляющегося мотора. -- Прости меня, брат,-- сказал он.-- Прости, что я осмелился. Но я был взбешен, когда услышал, как он говорил с тобой. Я понимаю, мне следовало ждать, пока ты не распорядишься по-своему или, по крайней мере, спросить тебя. -- Ладно, что было, то было,-- сказал я ему.-- Давай попробуем выбраться на дорогу, если сможем. Задние колеса увязли примерно до оси, и пока я рассматривал их, пытаясь придумать выход получше, Рэндом окликнул меня: -- Порядок, я ухвачусь за передний бампер. Возьмись за задний, и давай вынесем ее на дорогу, только уж сразу на левую сторону. Он не шутил. Он говорил что-то о меньшей гравитации, но я не чувствовал легкости. Я знал, что я -- человек сильный, но у меня были сомнения насчет способности поднять "мерседес" за задний бампер. Но, с другой стороны, придется рискнуть: он ожидал от меня именно этого, а я не мог допустить, чтобы он знал о провалах в моей памяти. Так что я присел, ухватил поудобнее и напряг ноги. С чавкающим звуком задние колеса вылезли из влажной грязи. Я держал свой конец машины примерно в двух футах над землей! Это было тяжело, -- черт побери! -- но я смог это сделать! С каждым шагом я увязал в землю дюймов на шесть. Но я нес машину! И Рэндом с той стороны делал то же самое. Мы поставили автомобиль на дорогу, и он слегка качнулся на амортизаторах. Затем я снял ботинки, вылил из них грязь, вычистил пучком травы, выжал носки, отряхнул манжеты брюк и закатал их, бросил ботинки с носками на заднее сидение, вытер ноги и сел за руль босиком. Рэндом запрыгнул в пассажирское кресло и сказал: -- Слушай, еще раз я хочу сказать, что виноват... -- Забудь,-- сказал я.-- Кончено и пережито. -- Да, но хочется, чтоб ты не сердился на меня. -- Я не сержусь,-- сказал я.-- Просто на будущее -- обуздай свои порывы, когда соберешься убивать в моем присутствии. -- Обуздаю,-- пообещал он. -- Тогда поехали. Мы двинулись по скалистому каньону, затем пересекли город, который, казалось, был сделан полностью из стекла или вещества, похожего на стекло, с высокими зданиями, хрупкими и непрочными на вид, и с людьми, сквозь которых просвечивало розовое солнце, высвечивая их внутренние органы и остатки недавних обедов. Когда мы проезжали мимо, они останавливались и глазели на нас. Они собирались толпами на углах улиц, но ни один не попытался задержать нас или перейти дорогу перед нашей машиной. -- Несомненно, простаки этого города будут рассказывать о происшествии долгие годы,-- сказал мой брат. Я кивнул. Затем дороги не стало вообще, и мы поехали по чему-то напоминающему нескончаемый лист силикона. Затем это "что-то" сузилось и стало нашей дорогой, а потом справа и слева от нас появились болота: низко лежащие, коричневые и вонючие. В одном из них я увидел -- в этом я мог бы поклясться -- диплодока, поднявшего голову и довольно неодобрительно на нас поглядевшего. Над нашими головами пронеслась тварь, похожая на летучую мышь. Небо стало по-королевски голубым, а солнце затуманилось золотом. -- У нас осталось меньше четверти бака,-- сообщил я. -- Хорошо,-- сказал Рэндом.-- Останови машину. Я сделал это. Прошло довольно много времени -- минут шесть -- он молчал, потом: -- Поехали,-- сказал он. Мили через три мы подъехали к форту из обтесанных бревен, и я поехал вдоль. С одной из сторон оказались ворота, и Рэндом предложил: -- Остановись и посигналь. Я так и сделал, и чуть погодя деревянные ворота с огромными железными петлями заскрипели и распахнулись. -- Въезжай смело,-- сказал он.-- Опасности нет. Я въехал, и слева от себя увидел три колонки с эмблемой "ESSО", за ними маленькое здание: такие я тысячами видел раньше при более ординарных обстоятельствах. Я подъехал к одной из колонок и остановился. Парень, вышедший из домика, был около пяти футов ростом, громаден в талии, с носом, похожим на клубничину, и плечами шириной, как минимум, в ярд. -- Угодное что?-- спросил он.-- Подзаполниться? Я кивнул. -- Только нормальным,-- сказал я. -- Подвиньте немного машину,-- он указал как. Я пододвинул машину и спросил Рэндома: -- Наши деньги здесь сгодятся? -- А ты взгляни на них,-- сказал он, и я взглянул. Бумажник был туго набит оранжевыми и желтыми купюрами с римскими цифрами на углах и инициалами "Д. К." Он ухмыльнулся, глядя, как я разглядываю купюру. -- Как видишь, я позаботился,-- сказал он. -- Здорово. Между прочим, я проголодался. Мы огляделись вокруг и увидели взирающее на нас с большой вывески изображение человека, который совсем рядом продавал "кентукковые жж<223>ренные ящщеркины окорочка". Клубничный Нос пошаркал ногой по какому-то бугорку на земле, растирая, повесил брезентовый шланг, подошел к нам и сказал: -- Восемь Драхум Кроликов. Я нашел оранжевую бумажку с V Д.К. и еще три с I Д.К и протянул ему. -- Спасибо,-- он сунул деньги в карман.-- Проверить масло и воду? -- Валяйте. Он долил немного воды, сказал, что уровень масла в норме и пару раз потер ветровое стекло грязной тряпкой. Затем помахал нам и пошел обратно в хибару. Мы доехали до местечка под названием Кинни Рой и купили ведерко кентукковых жж<223>ренных ящщеркиных окорочков и ведерко солоноватого на вкус слабого пива. Затем мы помылись на улице, побибикали у ворот и подождали, пока человек с алебардой на плече открывал их. Затем мы снова выехали на дорогу. Прямо перед нами выполз динозавр. Застеснялся на мгновение, потом отвалил налево. Над головой пролетели три птеродактиля. -- Не хочется отказываться от неба Янтаря,-- сказал Рэндом, и что бы это ни значило, я утвердительно хмыкнул в ответ. -- Я боюсь делать все сразу,-- продолжал он,-- нас может разодрать на куски. -- Согласен,-- сказал я. -- С другой стороны, это место мне не нравится. Я кивнул, и мы продолжали ехать вперед, пока силиконовая равнина не кончилась, и голый камень не лег перед нами. -- Что ты делаешь сейчас?-- отважился я. -- Теперь у нас есть небо, так что я попытаюсь сделать что-нибудь с равниной,-- сказал он. И каменистая поверхность превратилась в булыжники. Под булыжниками проглядывала голая черная земля. Еще немного погодя земли стало больше, камней -- меньше. В конце концов, я увидел клочки зелени. Сначала немного, но трава была очень и очень зеленой, такой я никогда не видел на той Земле, которую знал. Скоро травы стало много. Через некоторое время на нашем пути стали попадаться отдельные деревья. Затем лес. И что за лес! Я никогда еще не видел таких деревьев, могучих и величественных -- глубокого сочного зеленого цвета с каплями золота. Они возвышались, они парили. Они были огромны. Сосны, дубы, клены и множество других деревьев, названий которых я не мог распознать. Меж ними шелестел ветерок с фантастическим, нежным запахом. Я приспустил стекло и лишь только вдохнул пару раз, как решил открыть стекло совсем. -- Лес Ардена,-- сказал человек, который был моим братом, и я знал, что он прав, и я и любил его, и завидовал одновременно его мудрости и знанию. -- Брат,-- сказал я.-- Ты делаешь все правильно. Лучше, чем я этого ожидал. Спасибо тебе. Мои слова привели его в некоторое смущение. Словно до сих пор он никогда не слышал от родни ни одного хорошего слова... -- Я делаю все, что в моих силах,-- ответил он.-- И обещаю тебе, что так будет всегда. Взгляни только! Теперь у нас есть и небо, и лес! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мы прошли больше половины пути, и ничто не остановило нас по-настоящему. Я думаю, нам здорово везет. Ты дашь мне Регентство? -- Да,-- сказал я, не понимая, что это могло значить, но согласный пожаловать его, если это в моей власти. Он кивнул и сказал: -- С тобой полный порядок. Он был маленьким стукачом и убийцей, который, как я вспомнил, вечно против чего-то бунтовал. Наши родители пытались приструнить его в прошлом, но как помнится, без особого успеха. И, вместе с тем, я вдруг осознал, что у нас с ним -- одни предки, такого чувства не было между мной и Эриком, мной и Флори, мной и Кэйном, Блейсом и Фионой. И с другими, вероятно -- тоже. Да, я помнил, я знал наверняка: такого не было. Мы двигались по грязной утрамбованной дороге под соборными сводами гигантских деревьев. Казалось, она тянулась так всегда и везде. Я чувствовал себя в безопасности. Испуганный олень или удивленная лиса пересекали дорогу или останавливались на обочине. Кое-где путь был помечен отпечатками копыт. Солнечный свет изредка проникал сквозь листья золотыми струнами какого-то музыкального инструмента. Влажный ветерок тек разговором живых существ. Я понял, что знаю это место, что в прошлом не раз ездил верхом по этой дороге. Я проезжал верхом через Лес Ардена, гулял по нему, охотился здесь, валялся на спине под крышей его толстых ветвей, закинув руки за голову и глядя в небо. Я взбирался по веткам гигантов и смотрел на зеленый мир, бурлящий, постоянно меняющийся. -- Люблю я эти места,-- сказал я, не сообразив, что говорю вслух, и Рэндом откликнулся: -- Ты всегда любил,-- в голосе его проскользнула нотка удивления. Но, может, мне показалось. Затем вдалеке я услышал звук и понял, что прогремел охотничий рог. -- Прибавь скорость,-- внезапно сказал Рэндом.-- Похоже, это рог Джулиэна. Я повиновался. Звук рога прозвучал еще раз, ближе. -- Его проклятые гончие растерзают автомобиль на кусочки, а его птицы выклюют нам глаза!-- сказал Рэндом.-- Надо же было так влипнуть. За чем бы он сейчас ни охотился, я знаю -- он с радостью бросит любую дичь ради такой добычи, как два его брата. -- Живи сам и дай жить другим -- вот моя философия на сегодня,-- заметил я. Рэндом хихикнул. -- Что за странное настроение! Держу пари, оно продлится целых пять минут! Затем звук рога послышался еще ближе, и он бросил: -- Проклятье! Спидометр причудливыми руническими цифрами показывал семьдесят пять, но мчать быстрее по такой дороге я боялся. А рог звучал снова, теперь намного ближе -- три долгих протяжных звука, и слева невдалеке я услышал лай гончих. -- Сейчас мы почти на настоящей Земле, хотя все еще далеко от Янтаря,-- сказал мой брат.-- Тщетно бежать через примыкающие Тени, ибо, если он действительно преследует нас, то настигнет. Он или его тень. -- Что будем делать? -- Прибавь газу и будем надеяться, что он гонится не за нами. И звук рога послышался еще раз, теперь -- практически рядом. -- Какого черта, на чем он скачет?-- спросил я.-- На локомотиве? -- По-моему, на Моргенштерне, самом быстром коне, которого он когда-либо создавал. Я поймал последние слова, вспоминая и удивляясь. Да, подсказал мне внутренний голос. Он действительно создал Моргенштерна из Теней, сплавив в этом звере силу и скорость урагана и копера. Я вспомнил, что всегда побаивался этой твари -- и я увидел его. Моргенштерн почти на шесть ладоней был выше любого коня, какого мне доводилось видеть, и глаза его блестели мертвым цветом глаз веймарской охотничьей собаки, грива была седа, копыта сверкали, как полированная сталь. Он мчался за нашей машиной, а в седле, пригнувшись, сидел Джулиэн -- Джулиэн с игральной карты, с длинными черными волосами, ослепительно синими глазами, одетый в белые чешуйчатые доспехи. Джулиэн улыбнулся нам и махнул рукой, а Моргенштерн вскинул голову вверх, и космы его великолепной гривы растеклись по ветру, как флаг. Движение его ног было размыто бешеным галопом. Я вспомнил, как однажды Джулиэн заставил подручного обрядиться в мою ношеную одежду и мучить коня. Вот почему Моргенштерн чуть не растоптал меня в тот день охоты, когда я спешился, чтобы освежевать оленя. Я снова поднял оконное стекло, чтобы зверь не учуял моего запаха. Но Джулиэн заметил меня, и, кажется, я понял, что это может для меня означать. Рядом с ним бежали штурм-гончие: крепкие, жесткие тела и зубы, твердые, как сталь. Они тоже были взяты из Тени, да ни один обычный пес не смог бы выдержать такой гонки. Но я твердо знал, что слово "обычный" здесь не применимо ни к чему. Джулиэн сделал нам знак остановиться, я посмотрел на Рэндома, который утвердительно кивнул в ответ. -- Если мы не остановимся сами, то остановит нас он,-- заметил Рэндом. Так что я нажал тормоз, сбросил скорость и остановился. Моргенштерн вскинулся на дыбы, взбил воздух, ударил по земле всеми четырьмя копытами и пошел легким галопом. Собаки кружили неподалеку, свесив языки, их бока резко вздымались. Конь был покрыт блестящей пленкой, и я знал, что это пот. Я опустил стекло. -- Какой сюрприз,-- сказал Джулиэн медленно, почти вяло, и большой ястреб с темно-зеленым оперением опустился ему на левое плечо. -- Да, действительно,-- ответил я.-- Как поживаешь? -- О, первоклассно,-- уверил он.-- Как всегда. А как дела у тебя с братом Рэндомом? -- В полном здравии,-- ответил я, а Рэндом кивнул и добавил: -- Я думал, что в такие времена ты увлекся другими забавами. Джулиэн чуть наклонил голову и небрежно поприветствовал его сквозь боковое стекло. -- Загонять зверей доставляет мне удовольствие,-- сказал он.-- Думаю, что и своих родственников -- тоже. По моей спине побежал холодок. -- Отвлек меня от охоты шум машины,-- сказал Джулиэн.-- Я и представить не мог, что в ней окажетесь вы. Как я понял, вы путешествуете не ради удовольствия, а куда-то едете. Скажем, в Янтарь. Верно? -- Верно,-- согласился я.-- Могу я поинтересоваться, почему ты сейчас здесь, а не там? -- Эрик послал меня следить за этой дорогой,-- сказал он, и моя рука невольно легла на рукоятку одного из пистолетов за поясом. У меня возникло такое чувство, что пуля не пробьет его доспехов. Я решил стрелять в Моргенштерна. -- Ну что ж, братья,-- сказал он, улыбаясь.-- Я рад, что вы вернулись и желаю вам доброго пути. Скоро увидимся в Янтаре. До свидания,-- и с этими словами он развернулся и поскакал в лес. -- Сваливаем отсюда к чертям,-- сказал Рэндом.-- Наверное, он устроит засаду, а может, снова начнет гонку,-- он вытащил из-за пояса пистолет и положил на колено. Я рванул вперед, с нехилым ускорением. Минут через пять, когда я начал дышать спокойнее, я снова услышал звук рога. Я нажал на газ, зная, что он все равно догонит, но пытаясь выиграть побольше времени и уехать как можно дальше. Нас заносило на виражах, мы пролетали холмы и равнины. Один раз я чуть было не сбил оленя, но все-таки вырулил, не ударившись и не сбавляя скорости. Звук рога послышался ближе, и Рэндом начал вполголоса перечислять неприличности. Было такое чувство, что ехать по лесу нам предстояло еще долго, и это отнюдь не успокаивало. Мы выехали на ровный участок дороги, и около минуты я смог вести машину с максимальной скоростью. Рог Джулиэна чуть отстал. Но затем мы въехали в лес, где дорога крутила и петляла, и мне пришлось сбросить газ. Джулиэн вновь начал настигать нас. Минут через шесть он показался в зеркале заднего обзора, летя вдоль дороги со всей своей сворой, лающей и слюнявой. Рэндом опустил стекло, высунулся из него и начал палить. -- Черт бы побрал эти доспехи,-- сказал он.-- Я уверен, что попал дважды, и ничего не случилось! -- Мне не нравится убивать животных,-- заметил я,-- но все же попробуй попасть в коня. -- Уже пробовал несколько раз,-- он с отвращением швырнул разряженный пистолет на пол кабины и вынул другой.-- Но либо я более плохой стрелок, чем предполагал, либо правда, когда говорят, что Моргенштерна можно убить только серебряной пулей. Из оставшейся обоймы он убил шестерых псов, но их оставалось еще не менее двух дюжин. Я протянул ему один из своих пистолетов, и он уложил еще пятерых тварей. -- Последнюю обойму,-- сказал он,-- я оставлю для головы Джулиэна, если он подъедет поближе! Сейчас они находились всего в пятидесяти футах от нас, и по-прежнему нагоняли. Я изо всех сил ударил по тормозам. Несколько собак не успели отскочить вовремя, но Джулиэн внезапно исчез, и над машиной пронеслась черная тень. Моргенштерн перепрыгнул через машину! Он заржал, и в то мгновение, когда всадник развернул лошадь, я дал газ, и машина рванулась вперед. Великолепным скачком Моргенштерн отпрыгнул в сторону. В зеркале я увидел как две собаки вцепились в задний бампер, оторвали его и вновь кинулись в погоню. Несколько собак валялись на дороге мертвыми, но штук шестнадцать-семнадцать все еще оставалось. -- Великолепно,-- сказал Рэндом.-- Но тебе повезло, что они не бросились на покрышки. Наверное, им раньше не приходилось загонять такую дичь, как автомобиль. Я отдал ему свой последний пистолет, сказав: -- Постарайся убить как можно больше собак. Он расстрелял обойму спокойно и с безупречной точностью, уложив шестерых. А Джулиэн скакал уже рядом с машиной, и в руке у него был меч. Я нажал на гудок, надеясь вспугнуть Моргенштерна, но не вышло. Я свернул в их сторону, но конь снова грациозно отпрыгнул. Рэндом скорчился на сиденьи, положив пистолет на согнутый локоть левой руки и целясь в окно мимо меня. -- Не стреляй пока,-- сказал я.-- Постараюсь взять его так. -- Ты сумасшедший,-- сказал он, когда я вновь ударил по тормозам. Но пистолет опустил. Машина остановилась, я распахнул дверцу и выскочил -- все еще босиком! Проклятье! Я нырнул под клинок, схватил братца за руку и выбросил его из седла. Он ударил меня по голове левым бронированным кулаком, и окрест вспыхнул фейерверк. Жутко больно. Он лежал там, куда упал, в грогги, а вокруг меня прыгали собаки, пытаясь укусить, и Рэндом отпихивал их ногами. Я подобрал клинок Джулиэна, валявшийся рядом, и приставил острие к его горлу. -- Отзови их!-- крикнул я.-- Или прибью твою голову к земле! Он выдохнул приказ собакам, те отошли в сторону. Рэндом ухватил Моргенштерна за уздечку и боролся с конем. -- Ну а теперь, дорогой брат,-- спросил я.-- что ты должен сказать в свое оправдание? В его глазах зажегся холодный голубой огонь, но лицо оставалось бесстрастным. -- Если ты собираешься убить меня, так -- валяй. -- Все в свое время,-- заверил я его, невольно наслаждаясь комьями грязи, прилипшими к его белым доспехам.-- А пока что скажи мне, как дорого ты ценишь свою жизнь? -- Все, что имею, конечно. Я отступил на шаг. -- Вставай и садись в машину, на заднее сидение. Он встал, и я отобрал у него кинжал, прежде чем он уселся. Рэндом уселся вперед, на свое место, но направил пистолет с последней обоймой в голову Джулиэна. -- Почему бы просто не убить его?-- спросил он. -- Я думаю, он нам пригодится. Есть много вещей, которые я хотел бы узнать. Да к тому же нам предстоит еще долгий путь,-- ответил я. Я включил зажигание и тронулся с места. Собаки дружно припустили рядом с машиной, а Моргенштерн скакал позади. -- Боюсь, что я как пленник стою немного,-- заметил Джулиэн.-- И даже если ты станешь меня пытать, я не смогу сказать тебе больше того, что знаю, а знаю я тоже немного. -- Вот с этого и начни,-- сказал я. -- Когда начался весь этот ад,-- рассказал он нам,-- положение Эрика было самым сильным, ведь он был в Янтаре. По крайней мере, я считал именно так, потому и предложил ему свои услуги. Если бы это был один из вас, я, вероятно, поступил бы так же. Эрик поручил мне охрану Леса Ардена, ведь это -- один из основных путей в Янтарь. Джерард стал контролировать южные моря, а Кэйн -- северные воды. -- А Бенедикт?-- спросил Рэндом. -- Не знаю. Я ничего не слышал о нем. Может, он с Блейсом. А может, где-нибудь в Тени. И просто ничего еще не слышал о том, что произошло. Может быть, он даже мертв. Прошло много лет с тех пор, как мы слышали о нем хоть что-то. -- Сколько людей у тебя в Ардене?-- спросил Рэндом. -- Больше тысячи. За вами наблюдают даже сейчас. -- И если они хотят, чтобы ты остался жить, пусть этим и ограничатся,-- сказал Рэндом. -- Ты несомненно прав,-- ответил Джулиэн.-- Должен признаться, Кэвин, что ты поступил очень проницательно, взяв меня в плен, а не убив на месте. Может быть, теперь тебе и удастся проехать через лес. -- Ты говоришь так потому, что хочешь жить,-- сказал Рэндом. -- Конечно, я хочу жить. Могу я надеяться? -- За что? -- За ту информацию, которую я вам дал. Рэндом засмеялся. -- Ты дал нам слишком мало, и я уверен, что вырвать из тебя можно больше. Но это мы посмотрим, когда предоставится случай остановиться, а, Кэвин? -- Посмотрим,-- сказал я.-- Где Фиона? -- По-моему, где-то на юге. -- А Дейрдре? -- Не знаю. -- Лльюилл? -- В Ратн-Я. -- Хорошо,-- сказал я.-- По-моему, ты сказал все, что знаешь. -- Да. Мы ехали в молчании, наконец лес начал редеть. Я давно потерял из виду Моргенштерна, хотя иногда видел джулиэновского ястреба, который парил над нами. Дорога свернула, и теперь мы направлялись к седловине меж двух пурпурных гор. Бензобак был полон чуть больше, чем на четверть. Через час мы проехали между высокими каменными гребнями. -- Удобное место, чтобы перекрыть дорогу,-- заметил Рэндом. -- Звучит правдоподобно,-- ответил я.-- Как считаешь, Джулиэн? Он вздохнул. -- Да,-- согласился он.-- Скоро появится. Вы сообразите, как проехать. Мы сообразили. Когда подкатили к воротам, и сторож в зеленом и коричневом подошел, вынув меч, я указал большим пальцем на заднее сидение и спросил: -- Улавливаешь сюжет? Он уловил, да и нас узнал тоже. Он поспешил открыть ворота и салютовал, когда мы проезжали. Прежде чем мы пересекли перевал, перед нами открылось еще двое ворот, и где-то по пути мы потеряли ястреба. Мы поднялись в гору на несколько тысяч футов, и я остановил машину у пропасти. Справа не было ничего, кроме очень долгого пути вниз. -- Выходи,-- сказал я.-- Ты собирался прогуляться. Джулиэн побледнел. -- Я не стану унижаться,-- сказал он.-- И не буду вымаливать жизни,-- он вышел из машины. -- Черт!-- сказал я.-- Передо мной уже с неделю никто хорошенько не унижался! Жаль... Встань на край, вон туда. Чуть ближе, пожалуйста. А Рэндом продолжал держать пистолет, нацеленным ему в голову. -- Совсем недавно,-- сказал я ему,-- ты говорил, что предложил бы помощь каждому, кто оказался бы на месте Эрика. -- Правильно. -- Посмотри вниз. Он посмотрел. Это была долгая дорога. -- Хорошо,-- сказал я.-- Запомни: все может измениться и совсем не так, как ты ждешь. Запомни, кто подарил тебе жизнь там, где любой другой отобрал бы. Поехали, Рэндом. Нам пора. Мы оставили его стоять на краю пропасти. Он тяжело дышал, и брови его были сдвинуты. Мы добрались до границы перевала, и тут бензин почти иссяк. Я поставил передачу на нейтралку, выключил мотор, и машина начала долгий спуск вниз. -- Я думаю о том,-- сказал Рэндом,-- что ты не растерял былой хитрости. Я, наверное, убил бы его сразу после того, как он пытался то же сделать с нами. Но думаю, ты поступил правильно. Мне кажется, он поддержит нас, если нам удастся переиграть Эрика. Но сейчас он, без сомнения, обо всем доложит Эрику. -- Конечно,-- сказал я. -- И у тебя побольше причин желать его смерти, чем у любого из нас. Я улыбнулся. -- Личные чувства портят хорошую политику, юридическую практику и деловые отношения. Рэндом раскурил две сигареты и одну протянул мне. Глядя вниз за окно сквозь сигаретный дым, я уловил первый отблеск моря. Цвета синего, почти ночного неба, с золотым солнцем, подвешенным над разрезом горизонта, море было таким грандиозным -- густое, как краска, плотное, как ткань королевского цвета -- тоже синего, почти пурпурного,-- и я разволновался, глядя на него. Вдруг я поймал себя на том, что говорю на языке, о знании которого и не подозревал. Я читал "Балладу о Мореходах", а Рэндом слушал, пока я не умолк. И он спросил: -- Часто говорят, что балладу эту написал ты. Это правда? -- Это было так давно,-- ответил я ему,-- что я уж и не помню. По мере того, как утес дальше и дальше уходил влево, а мы спускались по нему в лесную долину, море все больше и больше открывалось перед нашими глазами. -- Маяк Кабры,-- сказал Рэндом, указывая на громадную серую башню, возвышающуюся над водой далеко в море.-- Я уже и забыл о его существовании. -- Я тоже,-- сказал я.-- Какое это странное чувство -- возвращаться назад,-- и тут я понял, что мы говорили не по-английски, а на языке, который назывался Тари. Примерно через полчаса мы спустились. Я катился по инерции так долго, как это было возможно, потом включил мотор. При его звуке стайка черных птиц выпорхнула из-за ближайшего кустарника слева от нас. Что-то серое, похожее на волка, взметнулось из укрытия и нырнуло в чащу. Невидимый до сих пор олень, к которому оно подкрадывалось, умчался прочь. Мы ехали по лесистой долине -- хоть деревьев в ней было и не так много, как в Ардене -- и неуклонно приближались к далекому морю. Нагромождения гор легли слева и справа. Чем дальше мы въезжали в долину, тем шире открывалась нашему взгляду панорама огромных вершин, по гребню одной из которых мы спустились. Горы продолжали свое шествие к морю, вырастая все выше и неся на своих плечах пятнистую мантию, окрашенную в зеленое, розовато-лиловое, пурпурное, золотое и ультрамариновое. Склоны, обращенные к морю, были невидимы из долины, но у хребта последнего, самого высокого пика кружилась легкая вуаль призрачных облаков, и время от времени золотое солнце трогало их огнем. По-моему, мы были примерно в тридцати пяти милях от цели, а бензобак был почти пуст. Я знал, что последний пик был целью нашего путешествия, и нетерпение начало расти во мне. Рэндом смотрел в том же направлении. -- Он на месте,-- заметил я. -- Я почти забыл,-- сказал он. И когда я переключал передачу, то заметил, что брюки мои приобрели какой-то блеск, которым раньше не обладали. Они сузились к лодыжкам, и я заметил, что манжеты исчезли. Тогда я осмотрел рубашку. Она больше походила на куртку, и была черной и украшенной серебром. И ремень мой стал значительно шире. При ближайшем рассмотрении я увидел, что с наружной стороны моих брюк тоже шли строчки серебряной отделки. -- Кажется, я эффектно одет,-- сказал я, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Он ухмыльнулся, и я увидел, что он где-то разжился коричневыми брюками в красную полоску и оранжево-коричневой рубашкой. Коричневая шляпа с желтой каймой лежала на сидении рядом. -- Я прикидывал, когда же ты заметишь,-- сказал он.-- Как чувствуешь себя? -- Вполне,-- сказал я,-- и, кстати, у нас почти не осталось бензина. -- Уже поздно что-либо делать,-- сказал он.-- Мы в реальном мире, и работа с Тенями потребует огромного усилия. К тому же это не останется незамеченным. Боюсь, нам придется бросить машину, когда кончится бензин. Он кончился примерно через две с половиной мили. Я съехал на обочину и остановился. Солнце посылало нам прощальный западный поклон, и тени заметно вытянулись. Я полез на заднее сидение, где мои ботинки обернулись черными сапогами, и что-то зазвенело, когда моя рука нащупала их. Я держал в руках довольно тяжелый серебряный меч в ножнах. Ножны были в размер застежек на моем поясе. Там же, на заднем сидении, лежал черный плащ с застежкой в виде серебряной розы. -- Ты думал, они потеряны навсегда?-- спросил Рэндом. -- Да, черт побери,-- ответил я. Мы выбрались из машины и пошли пешком. Вечер был прохладен и напоен терпкими ароматами. На востоке начали появляться звезды, а солнце погрузилось в свою колыбель. Мы тащились по дороге, и Рэндом вдруг заметил: -- Не могу сказать, чтобы это мне нравилось. -- Что ты имеешь в виду? -- Пока что нам все слишком легко удается,-- разъяснил он.-- Мне это не нравится. Мы прошли через Лес Ардена с совсем небольшой задержкой. Джулиэн, правда, пытался позаботиться о нас, но я не знаю... Мы прошли так далеко, так быстро. Я почти подозреваю, что нам позволили это сделать. -- У меня тоже возникла эта мысль,-- соврал я.-- Как ты думаешь, что это может предвещать? -- Боюсь,-- сказал он,-- что мы бежим прямо в капкан. Несколько минут мы шагали в полном молчании. Затем: -- Засада?-- спросил я.-- Этот лес кажется до странности спокойным. -- Не знаю. Мы прошли мили две, а затем солнце совсем село. Ночь была черной и усыпанной алмазными звездами. -- Немного неподходящий для нас с тобой способ передвижения, -- сказал Рэндом. -- Верно. -- И все же я боюсь творить лошадей. -- Я тоже. -- Вот сейчас, как ты сам оцениваешь обстановку?-- спросил Рэндом. -- Дерьмо и дрянь,-- сказал я.-- У меня такое чувство, что скоро они дадут знать о себе. -- Как думаешь, может, нам уйти с дороги? -- Я думал об этом,-- вновь соврал я,-- и, вероятно, нам не повредит прогулка в сторонке. Так мы и сделали. Мы шли среди деревьев, двигались мимо темных, причудливой формы, скал и кустов. А над нами медленно поднималась луна, большая, серебряная, разгоняющая ночь. -- Меня не покидает чувство, что нам не удастся пройти,-- сказал мне Рэндом. -- А можно ли положиться на это чувство?-- спросил я. -- Еще как. -- Почему? -- Слишком далеко и слишком быстро,-- отозвался он.-- Мне это не нравится. Сейчас мы в реальном мире, слишком поздно поворачивать назад. Мы не можем играть с Тенями, мы можем положиться только на наши клинки (на его боку висел короткий клинок с орнаментом). Я чувствую, что мы оказались здесь по желанию Эрика. Делать нечего, но раз уж мы здесь, то я предпочел бы драться за каждый дюйм пути. Мы прошли еще милю и остановились покурить, придерживая сигареты так, чтобы ладонь прикрывала огонек. -- Славная ночь,-- сказал я Рэндому и холодному ветерку. -- Полагаю... Что это? Позади нас легко зашуршал кустарник. -- Может быть, зверь? Клинок моментально очутился в его руке. Мы подождали несколько минут, но ничего не услышали. Он вложил клинок в ножны, и мы пошли дальше. Позади нас звуков больше не было, но, немного погодя я услышал слабое шуршание впереди. Он кивнул головой в ответ на мой взгляд, и мы стали двигаться более осторожно. Впереди нас довольно далеко показался слабый свет, словно отблеск костра. Звуков больше не раздавалось, и пожатием плеч он молчаливо уступил моему жесту. -- Направо, в лес. Больше получаса прошло прежде, чем мы добрались до стоянки. Вокруг костра расселось четыре человека, и еще двое спали в стороне. У девушки, привязанной к дереву, лица было не видно, но когда я взглянул на ее фигуру, я почувствовал, как сильно забилось сердце. -- Может ли это...-- прошептал я. -- Да,-- ответил он,-- по-моему, может. Затем она повернула голову, и я узнал ее. -- Дейрдре! -- Хотел бы я знать, что натворила эта сука,-- сказал Рэндом.-- Судя по костюмам этих ребят, ее ведут в Янтарь. Я увидел, что стражи были одеты в черное, красное и серебряное -- насколько я помнил по Козырю и еще откуда-то, это были цвета Эрика. -- Раз Эрик ее хочет, значит, он ее не получит,-- сказал я. -- Лично я Дейрдре никогда не любил,-- сказал Рэндом,-- но я знаю, что любишь ты, следовательно...-- и он вынул клинок из ножен. Я сделал то же самое. -- Приготовься,-- сказал я ему, поднимаясь. И мы кинулись на них. Вся битва заняла у нас минуты две, не больше. Она глядела на нас, и свет от костра превратил ее черты в кривляющуюся маску. Она плакала и смеялась, повторяла наши имена громким и испуганным голосом, и я перерезал ее путы и помог встать на ноги. -- Приветствую, сестра. Не хочешь ли присоединиться к нам на Пути в Янтарь? -- Нет,-- сказала она.-- Спасибо, что спасли мне жизнь, но я предпочитаю сохранить ее. Можно подумать, я не знаю, для чего вы идете в Янтарь. -- Разыгрывается трон,-- ответил Рэндом, что было для меня новостью,-- и мы -- заинтересованные стороны. -- Если вы столь умны, то останьтесь в стороне и проживите подольше,-- сказала она. О боги! До чего она была милая, хотя и выглядела немного устало и грязно. Я обнял ее, потому что мне так этого хотелось, и прижал к себе. Рэндом нашел мех с вином, и мы выпили. -- Эрик -- единственный принц в Янтаре,-- сказала она,-- и войска ему преданы. -- Я не боюсь Эрика,-- ответил я и понял, что не уверен в этом. -- Он никогда не позволит тебе войти в Янтарь,-- сказала она.-- Я сама была пленницей, пока пару дней назад мне не удалось воспользоваться одним из потайных ходов. Я думала, что мне удастся уйти в Тени, пока все это не кончится, но рядом с истинным миром это сделать не так-то просто. И его вояки нашли меня сегодня утром. Они вели меня обратно. Я думаю, он мог бы убить меня, но я не уверена. Как бы то ни было, я играла в этом городе роль марионетки. Думаю, Эрик свихнется от злости, но опять-таки я не уверена... -- А что Блейс?-- поинтересовался Рэндом. -- Он насылает из Теней всяких чудовищ, и Эрика это сильно расстраивает. Но Блейс ни разу не атаковал всеми силами, поэтому Эрик беспокоится, ведь кому быть хозяином Короны и Скипетра -- до сих пор еще не ясно, хотя Скипетр Эрик все время держит в правой руке. -- Понятно. А о нас он говорил когда-нибудь? -- О тебе нет, Рэндом. О Кэвине -- да. Он боится возвращения Кэвина. Следующие пять миль пути довольно спокойны, но потом, потом каждый шаг пути грозит внезапной опасностью. Каждый камень --- ловушка, каждое дерево -- засада. Из-за Блейса и из-за Кэвина. Он и хотел, чтобы вы дошли до этих мест, ведь, с одной стороны здесь не уйти в Тени, а с другой -- не так легко скрыться от его власти. И ни один из вас не сможет проникнуть в Янтарь и при этом избежать ловушки. -- Но ты-то сбежала... -- Это -- другое дело. Я старалась выйти, а не войти. Возможно, он не охранял меня так, как берег бы любого из вас: благодаря моему полу и слишком мелким амбициям. Но все же, как вы видите, успеха я не достигла. -- Теперь достигнешь, сестра,-- сказал я,-- и успех будет с тобой, пока мой клинок может подняться в защиту твоего имени. И она поцеловала меня в лоб, сжала мне руку. Я всегда млел, когда она это делала. -- Я уверен, что нас преследуют,-- сказал Рэндом, и по его жесту мы скрылись в темноту. Мы лежали за кустом, пристально глядя назад, на путь, который только что преодолели. После возбужденного перешептывания оказалось, что решение следовало принимать мне. На самом деле вопрос был очень прост: что дальше? Этот вопрос был слишком важен, и я не мог больше притворяться. Я знал, что мне следует не доверять им, даже милой Дейрдре, но если уж быть честным, то лучше -- Рэндом, раз он уже по горло увяз в наших делах, а Дейрдре была моей любимицей. -- Возлюбленные родственники,-- сказал я им.-- Я должен сделать одно признание... Рука Рэндома уже судорожно сжала рукоять клинка. Значит, вот как мы можем доверять друг другу. Я почти слышал тиканье у него в голове: "Кэвин привел меня сюда, чтобы предать",-- твердил он себе. -- Если ты привел меня сюда, чтобы предать,-- сказал он,-- то тебе не удастся взять меня живым. -- Ты что, шутишь?-- сказал я.-- Мне нужна твоя помощь, а не твоя голова. Я хотел сказать вот что: я ни черта не понимаю, что здесь происходит. Я, конечно, кое о чем догадываюсь, но действительно не знаю, где мы, черт возьми, находимся, что такое Янтарь, что делает Эрик, кто Эрик такой, и почему мы сидим на корточках в кустах, прячась от его солдат, и кто я такой на самом деле. Последовало ужасно долгое молчание, затем Рэндом прошептал: -- Что ты хочешь этим сказать? -- Да,-- поддакнула Дейрдре. -- Я хочу сказать,-- сказал я,-- что я одурачил тебя, Рэндом. Разве тебе не показалось странным, что в течение всего нашего путешествия я не делал ничего, только вел машину? -- Но ведь ты же командующий,-- сказал он мне.-- И я считал, что ты строишь планы. Зато во время нашего пути ты вел себя достаточно прозорливо. Я знаю, что ты -- Кэвин. -- Это я узнал лишь несколько дней назад,-- сказал я.-- Я знаю, я тот, кого вы зовете Кэвином, но я попал в катастрофу. У меня несколько дырок в черепе -- я могу показать шрамы, когда будет светлее -- и я страдаю от амнезии. Я не просек этих разговоров о Тенях. Я даже почти ничего не помню о Янтаре. Я помню только своих родственников и то, что не могу им доверять. Вот и вся моя история. Что тут можно сделать? -- Боги!-- сказал Рэндом.-- Да, теперь я вижу! Понимаю все эти мелочи, которые ставили меня в тупик во время пути... Как тебе удалось так лихо надуть Флори? -- Удача,-- сказал я,-- да еще, видимо, сработало подсознание. Да нет. Не это! Она просто глупа... Но теперь я очень нуждаюсь в вас. -- Как ты думаешь, мы сможем уйти в Тени?-- спросила Дейрдре, и обращалась она не ко мне. -- Да,-- сказал Рэндом.-- Но я против. Мне хочется видеть Кэвина в Янтаре, и мне хочется видеть голову Эрика на копье. Я готов использовать пару шансов, чтобы полюбоваться этими вещами, так что я не вернусь в Тени. Если хочешь, иди. Все вы считаете, что я слабак и обманщик. Ну, теперь вы узнаете. Я намерен увидеть все, о чем мечтаю. -- Спасибо, брат,-- сказал я. -- Встречаться при лунном свете -- дурная примета,-- заметила Дейрдре. -- Ты по-прежнему была бы привязана к стволу,-- сказал Рэндом, и она не ответила. Мы полежали за кустом еще немного, и скоро на поляну, где горел костер, вышли три человека и огляделись вокруг. Потом двое из них нагнулись и понюхали землю. Потом они посмотрели в нашем направлении. -- Вэйры,-- прошептал Рэндом, когда они двинулись к нам.-- Оборотни! Все произошло в странной полутьме. Они упали на четвереньки, и лунный свет засеребрил их серые одежды. На нас смотрели шесть сверкающих глаз. Я проткнул первого волка серебряным клинком, и в ночи раздался человеческий вопль. Рэндом одним ударом отсек голову второму, и к своему удивлению, я увидел, как Дейрдре вздернула третьего волка в воздух и со звонким хрустящим звуком переломила его позвоночник о колено. -- Быстро -- своим клинком!-- вскричал Рэндом, и я проткнул сначала его жертву, потом ее, и в уши ударили еще два вопля. -- Лучше убраться отсюда поскорее,-- сказал Рэндом.-- Сюда!-- Мы последовали за ним. -- Куда это мы?-- спросила Дейрдре через час после того, как мы упорно начали продираться сквозь кустарник. -- К морю,-- ответил он. -- Зачем? -- Оно хранит память Кэвина. -- Где? Как? -- Конечно, в Ратн-Я. -- Они сначала убьют тебя, а потом скормят рыбам твои мозги. -- Я и не собираюсь идти с вами. На берегу я с вами расстанусь, а ты переговоришь с сестрой своей сестры. -- Ты хочешь, чтобы он вновь прошел Образ? -- Да. -- Это рискованно. -- Знаю... Слушай, Кэвин,-- обратился он ко мне,-- все время, что мы были вместе, ты вел себя честно. Если по какой-то случайности ты на самом деле не Кэвин -- ты погиб. Хотя ты должен быть им. Ты не можешь быть никем другим. Не по тому, как ты себя вел, даже ничего не помня. Нет, я держу пари на твою жизнь. Рискни и попробуй пройти через то, что мы называем Образом. Все шансы за то, что это восстановит твою память. Ну, играешь? -- Скорее всего,-- ответил я.-- Но что за Образ? -- Ратн-Я -- призрачный город. Это отражение Янтаря в море. Все, что есть в Янтаре, отражается в Ратн-Я, как в зеркале. Подданные Лльюилл живут там, как в Янтаре. Меня они ненавидят за кое-какие прошлые проделки, поэтому я не осмелюсь спуститься туда с тобой, но если ты поговоришь с ними честно и намекнешь на свою миссию, я думаю, они позволят тебе пройти Образ Ратн-Я, который хоть и зеркальное отражение того, что находится в Янтаре, но окажет на тебя такое же действие. То есть, он даст сыну нашего отца -- власть путешествия среди Теней. -- Как эта власть может помочь мне? -- Это поможет тебе узнать, кто ты есть. -- Тогда я играю. -- Умница. В этом случае мы идем дальше на юг. Чтобы дойти до лестницы, понадобится несколько дней... Ты пойдешь с ним, Дейрдре? -- Я пойду с братом моим Кэвином. Я знал, что она так скажет, и был рад. Я боялся, но я был рад. Мы шли всю ночь. Мы ловко обошли три вооруженных отряда, и наутро заснули в пещере.