1.
   После целой вечности ожидания, кажется,
что-то стало проясняться. Я попытался пошевелить
пальцами ног, и мне это удалось. Я
лежал, распластавшись, в больничной постели.
Обе мои ноги были в гипсе, но все-таки это
были мои ноги.
   Я изо всех сил зажмурился, потом открыл
глаза - и так три раза. Комната постепенно
перестала вращаться передо мной и вокруг
меня.
   Но где это, черт побери, я находился?
   Постепенно туман, застилавший мой мозг,
начал рассеиваться, и я кое-что припомнил. Я
вспомнил долгие темные ночи, санитарок и
уколы. Каждый раз, как только я начинал
приходить в сознание, меня тут же кололи из
шприца какой-то гадостью. Так это все и
было. Да. Именно так. Но сейчас я чувствовал
себя вполне прилично. По крайней мере, наполовину.
И им придется прекратить их лечение.
   Придется ли?
   Может быть, и нет, внезапно пришло мне
на ум.
   Естественный скептицизм относительно
чистоты человеческих намерений прочно укоренился
в моем мозгу. Да меня просто перекололи
наркотиками, внезапно сообразил я. По
моим ощущениям, никакой особой причины и
необходимости в этом не было и не могло
быть, но уж если они начали, то с какой
стати им останавливаться именно сейчас? Ведь
наверняка за это им было заплачено. Значит,
действуй хладнокровно и сделай вид, что ты
еще в дурмане, подсказал мой внутренний
голос - моя вторая половина, самая худшая,
но и более мудрая.
   Я последовал его совету.
   Санитарка осторожно заглянула в палату
примерно десятью минутами позже, и, конечно,
я все еще храпел. Дверь тихо закрылась. К
этому времени я восстановил кое-что из того,
что произошло.
   Я смутно припоминал, что побывал в каком-то
происшествии. Что произошло потом - было
как в тумане, ну, а о том, что было до
этого, я вообще не имел ни малейшего представления.
Но сперва меня отвезли в обычный
госпиталь, а потом перевели сюда, это я
помнил. Почему? Этого я не знал.
   Однако ноги мои были в полном порядке,
это я чувствовал. По крайней мере, ходить я
мог вполне, хотя и не помнил точно, сколько
времени прошло с тех пор, как я их сломал, а
то, что у меня было два перелома - это я
помнил. Голова у меня несколько кружилась,
но вскоре это прошло и я поднялся, держась
за железный прут изголовья кровати, и сделал
свой первый шаг.
   Полный порядок - ноги меня держали.
Итак, теоретически, я был вполне способен
уйти отсюда.
   Я вновь добрался до кровати, улегся
поудобнее и стал думать. Меня зазнобило, на
теле выступил пот. Во рту отчетливо чувствовался
вкус сладкого пудинга. В здании пахло
гнилью.
   Да, я попал в автомобильное происшествие,
да еще какое...
   Затем открылась дверь, впустив в комнату
струю сильного электрического света из коридора,
и сквозь щели век я увидел сестру со
шприцем в руках. Она подошла к постели - широкобедрая
бабища, темноволосая и с толстыми
руками.
   Как только она приблизилась, я сел.
   - Добрый вечер, - сказал я.
   - Добрый вечер, - ответила она.
   - Когда я выписываюсь отсюда?
   - Это надо узнать у доктора.
   - Узнайте, - сказал я.
   - Пожалуйста, закатайте рукав.
   - Нет, благодарю вас.
   - Но мне надо сделать вам укол.
   - Нет, не надо. Мне он не нужен.
   - Боюсь, что доктору виднее.
   - Вот и пригласите его сюда, и пусть он
сам это скажет. А тем временем я не позволю
делать себе никаких уколов.
   - И все же боюсь, что тут ничего нельзя
сделать. У меня точные сведения.
   - Они были и у Эйхмана, а поглядите, что
с ним сделали, - и я медленно покачал головой.
   - Ах, вот как. Учтите, что мне придется
доложить об этом... Этом...
   - Обязательно доложите и, кстати, во
время своего доклада не забудьте сказать,
что я решил выписаться отсюда завтра утром.
   - Это невозможно. Вы не можете даже
стоять на ногах, а что касается внутренних
повреждений и кровоизлияний...
   - Посмотрим, - сказал я. - Спокойной
ночи.
   Она исчезла из комнаты, не удосужившись
ответить. Я вновь улегся поудобней и задумался.
   Похоже было, что я нахожусь в частной
клинике, а это означало, что кто-то должен
был оплачивать счет, причем немалый. Но кто?
Кого я знал? Я не мог вспомнить ни одного
своего родственника или друга. Что из этого
следовало? Что меня упрятали сюда враги? Я
стал думать дальше. Ничего. И никого, кто
мог бы поместить меня сюда.
   Мой автомобиль упал с небольшого утеса,
прямо в озеро, внезапно вспомнил я. И это
было все, что я помнил. Я... Я весь напрягся
и меня вновь прошиб пот. Я не знал, КТО Я
ТАКОЙ.
   И чтобы хоть чем-нибудь занять себя, я
уселся на постели и принялся разбинтовывать
повязки. Под ними все вроде было в порядке,
да к тому же меня не оставляло чувство, что
я все делаю правильно. Я сломал гипс на
правой ноге, используя как рычаг железный
прут, который выломал в изголовье кровати. У
меня внезапно возникло такое чувство, что
мне надо убраться отсюда как можно скорее, и
что мне обязательно надо сделать что-то
очень важное. Я несколько раз согнул и разогнул
правую ногу. Полный порядок. Я разбил
гипс на левой ноге, поднялся и пошел к стенному
шкафу.
   Моей одежды там не было. Затем я услышал
шаги. Я вернулся на кровать и как можно
более тщательно накрыл себя бинтами и разломанным
гипсом. Дверь снова открылась. Затем
комната ярко осветилась и у самого входа, у
выключателя, я увидел здоровенного детину в
белом халате.
   - Мне сказали, что вы тут грубо отказываетесь
подчиняться нашей санитарке, - сказал
он, и здесь уж было не притвориться, что
я сплю. - Как это понять?
   - Не знаю, - ответил я. - Как?
   Это его обеспокоило на секунду-другую,
затем, нахмурившись, он продолжал:
   - Сейчас время вашего вечернего укола.
   - Вы врач?
   - Нет, но мне велено сделать вам укол, а
для этого у меня хватит специальной медицинской
подготовки.
   - А я отказываюсь от укола и имею на это
полное юридическое право. В конце концов,
какое вам дело?
   - Я сделаю вам укол, - он приблизился ко
мне с левой стороны кровати. В руке его
появился шприц, который до этого он тщательно
скрывал.
   Это был очень некрасивый, грязный удар
дюйма на 4 ниже пояса, если я не ошибаюсь,
после которого он очнулся перед кроватью на
коленях.......,
   - Сказал он спустя некоторое
время.
   - Еще раз подойдете ко мне, - сказал я, - и
пеняйте на себя.
   - Ничего, мы умеем обращаться и с такими
пациентами, - с трудом выдавил он из себя.
   Тогда я понял, что наступило время действовать.
   - Где моя одежда? - Спросил я.......,
   - Повторил он.
   - В таком случае мне придется позаимствовать
вашу. Дайте ее сюда.
   Его ругань в третий раз уже начала утомлять
меня, так что пришлось накинуть на него
простыню и оглушить железным прутом по голове.
Примерно через две минуты я был одет во
все белое - цвет Моби Дика и ванильного
мороженого. Какое уродство! Я запихал его в
стенной шкаф и выглянул через зарешеченное
окно. Я увидел старую луну с молодым месяцем
на руках, качающую его над верхушками тополей.
Трава серебрилась и переливалась тонким
светом. Ночь слабо спорила с солнцем. Ничто
не подсказывало мне, где именно я находился.
Комната моя, тем не менее, находилась на
третьем этаже здания, и слева от меня, внизу,
освещенный квадрат окна говорил о том, что
на первом этаже тоже кто-то не спал.
   Так что я вышел из комнаты и осмотрел
коридор. Слева он заканчивался глухой стеной
с зарешеченным окном, и по обе стороны располагались
четыре двери, две на каждой.
Скорее всего эти двери вели в такие же палаты,
как и моя. Я подошел к окну, но не
увидел ничего нового: те же деревья, та же
земля, та же ночь. Я повернулся и направился
в другую сторону. Двери, двери, двери - без
единой полоски света под ними, и единственный
звук - шлепанье моих ног, да и то только
потому, что позаимствованная обувь оказалась
слишком велика.
   Часы моего вышибалы показывали 5 часов
44 минуты. Металлический прут я заткнул за
пояс под белым халатом, и он очень неудобно
бил меня во время ходьбы по бедру. На потолке
коридора примерно через каждые 20 футов
горела лампа дневного света. Добравшись до
первого этажа, я свернул направо и пошел по
коридору, высматривая дверь с выбивающейся
из-под нее полоской света. Дверь эта оказалась
самой последней по коридору, и я был
так невежлив, что вошел в нее не постучавшись.
   За большим полированным столом, наклонившись
над одним из ящиков, сидел человек в
роскошном халате. На палату эта комната что-то
не походила.
   Он поднял голову, и глаза его загорелись,
а губы раздвинулись на секунду, как
будто он хотел закричать, но удержался,
увидев выражение на моем лице. Он быстро
встал. Я закрыл за собой дверь, подошел
ближе и сказал:
   - С добрым утром. Боюсь, у вас будут
крупные неприятности.
   Люди, по-видимому, никогда не излечатся
от любопытства по поводу неприятностей,
потому что те 3 секунды, которые потребовались
мне, чтобы пересечь комнату, он спросил:
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Я хочу сказать, что собираюсь подать
на вас в суд за то, что вы держали меня
взаперти, а также за издевательство и незаконное
употребление наркотиков. В настоящий
момент у меня как раз начался тот период,
когда мне необходим укол морфия, а поэтому я
за себя не отвечаю и могу начать бросаться
на людей и...
   - Убирайтесь отсюда, - выпрямился он.
   Я увидел на его столе пачку сигарет.
Закурив, я сказал:
   - А теперь сядьте и заткнитесь. Нам надо
кое-что обсудить.
   Сесть он сел, но не заткнулся.
   - Вы нарушаете сразу несколько правил.
   - Вот пусть суд и разберется в том, кто
что нарушает. А теперь мне нужна одежда и
личные вещи. Я выписываюсь.
   - Вы не в том состоянии...
   - Вас не спросили. Гоните мои вещи, или
я действительно обращусь в суд.
   Он потянулся к кнопке звонка на столе,
но я откинул его руку в сторону, повторив:
   - Мои вещи. А это вам следовало сделать
раньше, когда я только вошел. Сейчас слишком
поздно.
   - Мистер Кори, вы были очень тяжелым
па...
   Кори? Я перебил его:
   - Сам я сюда не ложился, но будьте уверены,
выписаться отсюда я выпишусь. И причем
сейчас. Так что вы не задерживайте меня.
   - Совершенно очевидно, что вы сейчас
находитесь не в том состоянии, чтобы оставить
стены этой клиники. Я не могу допустить
этого. Сейчас я вызову санитара, чтобы он
помог вам добраться обратно в палату и уложил
бы вас в постель.
   - Не советую. В противном случае вы на
себе испытаете, в каком я сейчас состоянии.
А теперь ответьте мне на несколько вопросов.
Во-первых, кто поместил меня сюда и кто
платит за всю эту роскошь?
   - Ну, хорошо, - он вздохнул и его маленькие
усики печально опустились долу. Он
открыл ящик стола, сунул туда руку, и я
насторожился.
   Мне удалось выбить пистолет еще до того,
как он отпустил предохранитель. Очень изящный
Кольт. 32. Подобрав пистолет с крышки
стола, я сам снял его с предохранителя и
направил в сторону доктора.
   - Отвечайте. По-видимому, вы считаете,
что я опасен. Вы можете оказаться правы.
   Он слабо улыбнулся и тоже закурил - явный
просчет с его стороны, если он желал
выглядеть уверенным. Руки у него здорово
тряслись.
   - Ну ладно, Кори. Если это вас успокоит,
то поместила вас сюда ваша сестра.???
   - Подумал я.
   - Какая сестра?
   - Эвелина.
   И это имя мне ничего не говорило.
   - Странно, я не видел Эвелину много лет, - сказал
я. - Она даже не знала, что я живу
в этих местах.
   - И тем не менее... - Он пожал плечами.
   - А где она живет сейчас? Я хотел бы
навестить ее, - сказал я.
   - У меня нет при себе ее адреса.
   - В таком случае узнайте его.
   Он поднялся, подошел к полке с картотекой,
прочитал все, что было там написано.
   Миссис Эвелина Флаумель...
   Адрес в Нью-Йорке тоже был мне незнаком,
но я его запомнил. Судя по карточке, меня
звали Карл Кори. Прекрасно. Чем больше данных,
тем лучше.
   Я засунул пистолет за пояс, рядом с
прутом, естественно, поставив его вновь на
предохранитель.
   - Ну, ладно. Где моя одежда и сколько вы
мне заплатите?
   - Вся ваша одежда пропала при катастрофе,
и я все же должен сообщить вам, что у
вас были переломы обоих ног, причем на левой
ноге было два перелома. Честно говоря, я
просто не понимаю, как вы можете стоять.
Прошло всего две недели...
   - Я всегда поправляюсь быстро. А теперь
поговорим о деньгах.
   - Каких деньгах?
   - Которые вы заплатите мне без суда за
незаконное содержание в клинике, злоупотребление
наркотиками и так далее.
   - Не будьте смешным.
   - Кто из нас смешон? Я согласен на тысячу
долларов наличными, только сейчас.
   - Я не намерен даже обсуждать этот вопрос.
   - А я все-таки советую вам подумать,
ведь что там ни говори, посудите сами, что
будут говорить о вашей клинике, если только
я не промолчу. А я, вне всякого сомнения,
обращусь в медицинское общество, газеты...
   - Шантаж, и я на него не поддамся.
   - Заплатите вы мне сейчас или потом,
после решения суда, мне все равно. Но если
вы заплатите сейчас, это обойдется значительно
дешевле.
   Если он согласится, то тогда я буду
твердо знать, что все мои догадки были верны
и вся эта история достаточно грязна.
   Он уставился на меня и молчал довольно
долго.
   - У меня нет при себе тысячи, - в конце
концов сказал он.
   - В таком случае назовите цифру сами, - предложил
я.
   После еще одной паузы он выдавил из
себя:
   - Это вымогательство.
   - Ну, какие между нами могут быть счеты.
Валяйте. Сколько?
   - В моем сейфе есть долларов пятьсот.
   - Доставайте.
   Тщательно осмотрев свой маленький стенной
сейф, он сообщил мне, что там всего лишь
430 долларов, а так как мне не хотелось
оставлять отпечатков пальцев, пришлось поверить
ему на слово. Я забрал купюры и засунул
их во внутренний карман.
   - Где у вас тут ближайшая компания такси?
   Он назвал место, и я проверил по телефонному
справочнику, заодно уточнив, где я
нахожусь.
   Я заставил его набрать номер и вызвать
мне такси, во-первых, потому, что не хотел
показать ему, в каком состоянии моя память.
Одна из повязок, которые я так тщательно
удалил, была вокруг моей головы.
   Когда он вызвал мне машину, я услышал и
название клиники.
   Частный госпиталь в Гринвуде.
   Я затушил сигарету, вытащил из пачки
другую и снял со своих ног примерно двухсотфунтовую
тяжесть, сев в удобное коричневое
кресло рядом с книжным шкафом.
   - Подождем здесь, и вы проводите меня до
выхода, - сказал я.
   От него я больше так и не услышал ни
слова.