Любовь моя, Россия Юрий Визбор РОССИЯ Любовь моя, Россия, Люблю, пока живу, Дожди твои косые, Полян твоих траву, Дорог твоих скитанья, Лихих твоих ребят. И нету оправданья Не любящим тебя. Любовь моя, Россия, Ты с каждым днем сильней, Тебя в груди носили Солдаты на войне, Шинелью укрывали И на руках несли, От пуль оберегали, От горя сберегли. Любовь моя, Россия, Немало над тобой Невзгоды моросили Осеннею порой. Но ты за далью синей Звездой надежд живешь, Любовь моя, Россия, Спасение мое! 1960 ЕСЛИ Я ЗАБОЛЕЮ По стихам Я. Смелякова Если я заболею, К врачам обращаться не стану, Обращусь я к друзьям, -- Не сочтите, что это в бреду, -- Постелите мне степь, Занавесьте мне окна туманом, В изголовье поставьте Упавшую с неба звезду. Я шагал напролом, Никогда я не слыл недотрогой. Если ранят меня В справедливых жестоких боях, Забинтуйте мне голову Русской лесною дорогой И укройте меня Одеялом в осенних цветах. От морей и от гор Веет вечностью, веет простором. Раз посмотришь -- почувствуешь: Вечно, ребята, живем! Не больничным от вас Ухожу я, друзья, коридором, Ухожу я, товарищи, Сказочным Млечным Путем. 1960 ОХОТНЫЙ РЯД Нажми, водитель, тормоз, наконец, Ты нас тиранил три часа подряд. Слезайте, граждане, приехали, конец -- Охотный ряд, Охотный ряд! Когда-то здесь горланили купцы, Москву будила зимняя заря, И над сугробами звенели бубенцы -- Охотный ряд, Охотный ряд! Здесь бродит Запад, гидов теребя, На Метрополь колхозники глядят. Как неохота уезжать мне от тебя, Охотный ряд, Охотный ряд! Вот дымный берег юности моей, И гавань встреч, и порт ночных утрат, Вот перекресток ста пятнадцати морей -- Охотный ряд, Охотный ряд. Нажми, водитель, тормоз, наконец, Ты нас тиранил три часа подряд. Слезайте, граждане, приехали, конец -- Охотный ряд, Охотный ряд! 1960 ПОДМОСКОВНАЯ Тихим вечером, звездным вечером Бродит по лесу листопад. Елки тянутся к небу свечками, И в туман уходит тропа. Над ночной рекой, речкой Истрою, Нам бродить с тобой допоздна, Среднерусская, сердцу близкая, Подмосковная сторона. Шепчут в сумерках обещания Губы девичьи и глаза... Нам ли сетовать на скитания, В сотый раз покинув вокзал? Вот вагон качнул звезды низкие, И бежит, бежит вдоль окна Среднерусская, сердцу близкая, Подмосковная сторона. За Звенигород тучи тянутся, Под Подлипками льют дожди, В проливных дождях тонут станции, Ожидая нас впереди. И пускай гроза где-то рыскает, -- Мне с тобой она не страшна, Среднерусская, сердцу близкая, Подмосковная сторона. Где-то плещется море синее, Мчатся белые поезда, А на севере тонут в инее Предрассветные города. По земле тебя не разыскивать, Изо всех краев ты видна, Среднерусская, сердцу близкая, Подмосковная сторона. 1960 ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ Ну так что же рассказать о зиме? То она как серебро, то как медь. Это холодно, когда без огня, А кому-то холода без меня. Синий вечер два окна стерегут, В черной просеке две сказки живут, И нанизано рожденье луны На хрустальное копье тишины. Ну так что же рассказать о зиме? Поднял оттепель февраль на корме, Выгибает облаков паруса, И качаются в ночах полюса. И восходит над дорогой звезда, И уходят из Москвы поезда... Зря сидишь ты по ночам у огня, Не согреет он тебя без меня. 1961 ХАМАР-ДАБАН Забудь про все, забудь про все, Ты не поэт, не новосел, Ты просто парень из тайги -- Один винчестер, две ноги. Тайга вокруг, тайга -- закон. Открыта банка тесаком, А под ногами сквозь туман Хрустит хребет Хамар-Дабан. И жизнь легка -- под рюкзаком Шагай, не думай ни о ком, И нету славы впереди, А впереди одни дожди. За перевалом умер день, За перевалом нет людей, И вроде нет на свете стран, Где нет хребта Хамар-Дабан. В мешочек сердца положи Не что-нибудь, а эту жизнь, Ведь будут тысячи столиц Перед тобою падать ниц, И будут тысячи побед, А снится все-таки тебе Одно и то же: сквозь туман Хрустит хребет Хамар-Дабан. 1962 О МОСКВА СВЯТАЯ О Москва, Москва святая! В переулочках кривых Тополиный пух летает Вдоль умытых мостовых. Может, есть красивей страны, Может, лучше есть житье, Я настаивать не стану, -- Видно, каждому свое. Я бродил по Заполярью, Спал в сугробах, жил во льду, Забредал в такие дали, Что казалось -- пропаду. На высоких перевалах В непутевом том краю Ты мне руку подавала, Руку сильную свою. О Москва, Москва святая, Я встречал тебя везде: В синих просеках Алтая И в далекой Кулунде. Ты не просто город где-то, Ты видна в любой ночи, Развезли тебя по свету, Словно песню, москвичи. 1962 СИНИЙ ПЕРЕКРЕСТОК Музыка С. Богдасаровой и Ю. Визбора Ищи меня сегодня среди морских дорог, За островами, за большой водою, За синим перекрестком двенадцати ветров, За самой ненаглядною зарею. Здесь горы не снимают снегов седых одежд, И ветер -- лишь неверности порука. Я здесь построил остров--страну сплошных надежд С проливами Свиданье и Разлука. Не присылай мне писем--сама себя пришли, Не спрашивая тонкого совета. На нежных побережьях кочующей земли Который год все ждут тебя рассветы. Пока качает полночь усталый материк, Я солнце собираю на дорогах. Потом его увозят на флагах корабли, Сгрузив туман у моего порога. Туман плывет над морем, в душе моей туман, Все кажется так просто и непросто... Держись, моя столица, зеленый океан, Двенадцать ветров, синий перекресток! 1963 ДАВНЫМ-ДАВНО На Востоке, на Востоке Сосны низкие растут. Был там порт один далекий, И бывало в том порту Припев: Флагов пестрое ветрило, Золотое полотно. Как давно все это было, Давным-давно... И бывало, и бывало -- Океанская заря На рассвете поднимала Золотые якоря, Припев. Капитаны, капитаны Приходили в ресторан И ругали рестораны, Проклинали океан, Припев. Промелькнули, промелькнули Целый век и целый год. Капитаны утонули, Только в памяти живет Припев. Мой дружище, мой дружище, Мой товарищ дорогой, Пусть тебя везде разыщет, Будет пусть всегда с тобой Припев: Флагов пестрое ветрило, Золотое полотно. Как давно все это было, Давным-давно... 1963 ПОДМОСКОВНАЯ ЗИМА По старинной по привычке Мы садимся в электрички. Ветры падают с откоса И поземку теребят. Про метель стучат колеса, Только песня не про это, Не про лето, не про осень, -- Про меня и про тебя. Будет утро греть на печке Молоко в здоровых кружках, Нарисует ночь русалку Под Дейнеку на окне. Будет все, как ты хотела, Будет тонкий звон хрустальный, Если стукнуть лыжной палкой Ровно в полночь по луне. Вот и вся моя отрада -- Мне навстречу сосны, сосны И такие полустанки, Что вообще сойти с ума... Вот и вся моя программа -- Не комедия, не драма, А сплошные снегопады -- Подмосковная зима. 1963 НА ЗАРЕ СТАРТУЮТ КОРАБЛИ На заре стартуют корабли, Гром трясет окрестные дороги. От Земли--на поиски земли, От тревоги--к будущей тревоге. Припев: Мы построим лестницу до звезд, Мы пройдем сквозь черные циклоны От смоленских солнечных берез До туманных далей Оберона. Не кричите--крик не долетит, Не пишите--почта не доходит. Утопают дальние пути Там, где солнце новое восходит. Припев. Нет привала на пути крутом, Где гроза сшибается с грозою. До свиданья. Плавится бетон. Звездолет становится звездою. Припев: Мы построим лестницу до звезд, Мы пройдем сквозь черные циклоны От смоленских солнечных берез До туманных далей Оберона. 1966 СРЕТЕНСКИЙ ДВОР А в тени снег лежит, как гора, Будто снег тот к весне непричастен. Ходит дворник и мерзлый февраль Колет ломом на мелкие части. Во дворах-то не видно земли, Лужи--морем, асфальт--перешейком. И плывут в тех морях корабли С парусами в косую линейку. Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор! Вспоминаю сквозь памяти дюны: Вот стоит, подпирая забор, На войну опоздавшая юность. Вот тельняшка--от стирки бела, Вот сапог--он гармонью, надраен, -- Вот такая в те годы была Униформа московских окраин. Много знали мы, дети войны, Дружно били врагов-спекулянтов И неслись по дворам проходным По короткому крику: "атанда!". Кто мы были? Шпана не шпана, Безотцовщина с улиц горбатых, Где, как рыбы, всплывали со дна Серебристые аэростаты. Видел я суету и простор, Речь чужих побережий я слышал. Я вплываю в свой сретенский двор, Словно в порт, из которого вышел. Но пусты мои трюмы, в пыли, Лишь надежды--и тех на копейку... Ах, вернуть бы мне те корабли С парусами в косую линейку! 1970 РЕЧНОЙ ТРАМВАЙ По самой длинной улице Москвы, По самой тихой улице Москвы, Где нет листвы, но много синевы, Там наш трамвай скользит вдоль мостовых. "Москва-12"--он не ледокол. Здесь не нужны ни песни, ни слова. И мне с тобой так просто и легко, Да и Москва-речушка--не Нева. А в летних парках развеселья дым, Легка любовь и ненадежна грусть, И мы на это с палубы глядим, Сюжет той пьесы зная наизусть. Но наш вояж на счастье обречен, И не вспугнуть бы это невзначай. И лишь плеча касается плечо, Когда волна волнует наш трамвай. От столкновений на бортах клеймо. О, наши судьбы словно корабли: Немного краски--временный ремонт -- И вот опять мы в плаванье ушли. Конечный пункт, асфальтовый причал, Мы сходим в жизнь, покинув тихий рай. Ах, если б нас до старости качал "Москва-12", старенький трамвай! 1976 АПРЕЛЬСКАЯ ПРОГУЛКА Есть тайная печаль В весне первоначальной, Когда последний снег Нам несказанно жаль, Когда в пустых лесах Негромко и случайно Из дальнего окна Доносится рояль. И ветер там вершит Круженье занавески, Там от движенья нот Чуть звякает хрусталь. Там девочка моя, Еще ничья невеста, Играет, чтоб весну Сопровождал рояль. Ребята! Нам пора, Пока мы не сменили Веселую печаль На черную печаль, Пока своим богам Нигде не изменили, -- В программах наших судьб Передают рояль. И будет счастье нам, Пока легко и смело Та девочка творит Над миром пастораль, Пока по всей земле, Во все ее пределы Из дальнего окна Доносится рояль. 1978 КЛЮЧ Музыка Ю. Визбора и С. Никитина Когда-нибудь, страшно подумать--когда, Сбудется день иной. Тогда мы, дружище, вернемся туда, Откуда ушли давно. Тогда мы пробьемся сквозь полчища туч И через все ветра, И вот старый дом открывает наш ключ, Бывавший в других мирах. Когда мы вернемся, Разлуку изъяв из груди, Мы вам улыбнемся, Мы скажем, что все позади. Но, может, удастся нам снова Достичь рубежа неземного, Который легко достигался Тогда, в молодые года. Обнимем мы наших любимых подруг, Скинем рюкзак с плеча. В забытую жизнь, в замечательный круг Бросимся сгоряча. Там август, как вилы, вонзает лучи Теплым стогам в бока, Там тянут речные буксиры в ночи На длинных тросах закат. Когда мы вернемся, Разлуку изъяв из груди, Мы вам улыбнемся, Мы скажем, что все позади. Но, может, удастся нам снова Достичь рубежа неземного, Который легко достигался Тогда, в молодые года. Другие ребята за нами пойдут Дальше, чем мы с тобой, А нам оставаться по-прежнему тут, -- Что ж, отгремел наш бой. Но если покажется путь невезуч И что на покой пора, -- Не даст нам покоя ни память, ни ключ, Бывавший в других мирах. Когда мы вернемся, Разлуку изъяв из груди, Мы вам улыбнемся, Мы скажем, что все позади. Но вряд ли удастся нам снова Достичь рубежа неземного, Который легко достигался Тогда, в молодые года. 1980 А ЗИМА БУДЕТ БОЛЬШАЯ А зима будет большая -- Вот, гляди-ка, за рекой Осень тихо умирает, Машет желтою рукой. Плачут мокрые осины, Плачет дедушка Арбат, Плачет синяя Россия, Превратившись в листопад. И, сугробы сокрушая, Солнце брызнет по весне... А зима будет большая -- Только сумерки да снег. 1967 НОЧНАЯ ДОРОГА Музыка В. Берковского и С. Никитина Нет мудрее и прекрасней средства от тревог, Чем ночная песня шин. Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог Штопаем ранения души. Припев: Не верь разлукам, старина, их круг -- Лишь сон, ей-богу. Придут другие времена, мой друг, -- Ты верь в дорогу. Нет дороге окончанья, есть зато ее итог: Дороги трудны, но хуже без дорог. Будто чья-то сигарета, стоп-сигнал в ночах: Кто-то тоже держит путь. Незнакомец, незнакомка--здравствуй и прощай, Можно только фарами мигнуть. Припев. То повиснет над мотором ранняя звезда, То на стекла брызнет дождь. За спиною остаются два твоих следа, -- Значит, не бесследно ты живешь. Припев. В два конца идет дорога, но себе не лги: Нам в обратный путь нельзя. Слава богу, мой дружище, есть у нас враги, Значит, есть, наверно, и друзья. Припев: Не верь разлукам, старина, их круг -- Лишь сон, ей-богу. Придут другие времена, мой друг, -- Ты верь в дорогу. Нет дороге окончанья, есть зато ее итог: Дороги трудны, но хуже без дорог. 1973 НАВЕРНО, МЫ --ВИДИМСЯ НЕСКОРО Музыка С. Никитина Наверно, мы увидимся нескоро, Поскольку улетаем далеко. Наш порт--обыкновеннейшее поле С сухой травой и с норами сурков. В том поле, приготовленные к стартам, Стоят без труб и в■сел корабли -- Ведь притяженье звездного пространства Сильнее притяжения Земли. Нам уходить от зелени и снега, Нам постигать порядок неземной, И каждый шаг, ведущий прямо в небо, Оплачивать космической ценой. И не забыты в этом славном братстве Товарищи, что к цели не дошли, Но притяженье звездного пространства Сильнее притяжения Земли. Мы мчимся невеликою звездою Над звездами вечерних городов, Мы машем вам из космоса рукою, Как машут с уходящих поездов. И на Земле рожденный ветер странствий Несет все дальше наши корабли -- Ведь притяженье звездного пространства Сильнее притяжения Земли. 1980 ПРИКОСНОВЕНИЕ К ЗЕМЛЕ У всех, кто ввысь отправился когда-то, У всех горевших в плазме кораблей Есть важный и последний из этапов -- Этап прикосновения к земле, Где с посохом синеющих дождей Пройдет сентябрь по цинковой воде, Где клены наметут свои листки На мокрую скамейку у реки. Мы постепенно счастье познавали, Исследуя среди ночных полей С любимыми на теплом сеновале Этап прикосновения к земле, Где с посохом синеющих дождей Пройдет сентябрь по цинковой воде, Где клены наметут свои листки На мокрую скамейку у реки. То женщины казались нам наградой, То подвиги нам виделись вдали, И лишь с годами мы познали радость В кругу обыкновеннейшей земли, Где с посохом синеющих дождей Пройдет сентябрь по цинковой воде, Где клены наметут свои листки На мокрую скамейку у реки. Когда-нибудь, столь ветреный вначале, Огонь погаснет в пепельной золе. Дай бог тогда нам встретить без печали Этап прикосновения к земле, Где с посохом синеющих дождей Пройдет сентябрь по цинковой воде, Где клены наметут свои листки На мокрую скамейку у реки. 1981 ПРОГУЛКА Пока уходят облака, Устав от снеговой работы, Луна поглядывает в ноты, Чтобы сыграть наверняка. Сыграть ей надо в эту ночь В сугробах множество мелодий, Круги зажечь на небосводе, Чтоб привидениям помочь. Еще задача на бегу В ее сегодняшнем круженье: Явиться синим продолженьем Твоей фигуры на снегу. Чтоб ты, продавливая наст, Сказала б будто мимоходом: -- Какая чудная погода! Какая полная луна! Чтоб я, измученный медведь, Давно лишившийся покоя, В тебе увидел бы такое, Что в свете дня не разглядеть. 1982 Вот это для мужчин Юрий Визбор НА ПЛАТО РАСВУМЧОРР На плато Расвумчорр не приходит весна, На плато Расвумчорр все снега да снега, Все зима да зима, все ветров кутерьма, Восемнадцать ребят, три недели пурга. Мы сидим за столом, курим крепкий табак, Через час вылезать нам на крышу Хибин И ломиться сквозь вой, продираться сквозь мрак, Головой упираясь в проклятье пурги. А пока мы сидим за дощатым столом, Курит старший механик столичный "Дукат", Привезенный сюда сквозь жестокий циклон В двух карманах московского пиджака. Он сидит и грустит неизвестно о чем, Мой милейший механик--начальник дорог. Через час ему биться с плато Расвумчорр, По дороге идя впереди тракторов. Потому что дорога несчастий полна И бульдозеру нужно мужское плечо, Потому что сюда не приходит весна, На затылок Хибин, на плато Расвумчорр. По сегодняшний день, по сегодняшний час Мы как черти здоровы, есть харч и табак, Мы еще не устали друзей выручать, Мы еще не привыкли сидеть "на бобах". Нас идет восемнадцать здоровых мужчин, Забинтованных снегом, потертых судьбой, -- Восемнадцать разлук, восемнадцать кручин, Восемнадцать надежд на рассвет голубой. Что вам снится, девчата, в предутренних снах? Если снег и разлука, то это не сон: На плато Расвумчорр не приходит весна, Мы идем через вьюгу, надежду несем. 1961 СЛЕДЫ Оставь свою печаль до будущей весны. На север улетают самолеты. Гремит ночной полет по просекам лесным, Ночной полет--не время для полета. Ни мартовские льды, Ни вечная жара, Ни обелиски под звездой жестяной Не оборвут следы к пылающим кострам, К непройденным вершинам безымянным. Мы бросили к чертям пшеничные хлеба, Сменили на махорку сигареты. Выходит, что у нас попутная судьба, Один рассвет, ладонями согретый. Ни мартовские льды, Ни вечная жара, Ни обелиски под звездой жестяной Не оборвут следы к пылающим кострам, К непройденным вершинам безымянным. Таятся в облаках неспелые дожди, И рано подводить еще итоги -- У этих облаков метели впереди, Да и у нас дороги да дороги. Ни мартовские льды, Ни вечная жара, Ни обелиски под звездой жестяной Не оборвут следы к пылающим кострам, К непройденным вершинам безымянным. 1962 СПОКОЙНО, ДРУЖИЩЕ Спокойно, дружище, спокойно! У нас еще все впереди. Пусть шпилем ночной колокольни Беда ковыряет в груди. Не путай конец и кончину, -- Рассветы, как прежде, трубят. Кручина твоя--не причина, А только ступень для тебя. По этим истертым ступеням, По горю, разлукам, слезам Идем, схоронив нетерпенье В промытых ветрами глазах. Виденья видали ночные У паперти северных гор, Качали мы звезды лесные На черных глазищах озер. Спокойно, дружище, спокойно! И пить нам и весело петь. Еще в предстоящие войны Тебе предстоит уцелеть. Уже и рассветы проснулись, Что к жизни тебя возвратят, Уже изготовлены пули, Что мимо тебя просвистят. 1962 КОМАНДИРОВКА Никто не ждет меня, Не курит у огня, Не дышит на окно, Не бережет вино. Стараюсь быть постарше, Ведь знаю наперед -- Лишь Женя-секретарша Отметит мой приход. Ботиночки пылят, В кармане ни рубля, Спускаюсь с синих гор Судьбе наперекор. Печалью не окован, Вдоль речки голубой Иду, командирован В себя самим собой. А если вдруг песок Не сдержит колесо, Наследники мои Не ринутся в бои. Под нос мурлыча марши, Несу я под плащом Для Жени-секретарши Финансовый отчет. 1963 ЯКОРЯ НЕ БРОСАТЬ "Якоря не бросать"--мы давно знаем старую заповедь: Не бросать их у стенок, где эти сигналы горят. Якоря не бросать... Не читайте нам длинную проповедь: Мы немножечко в курсе, где ставить теперь якоря. Мы бросаем их в море, в холодную льдистую воду, Мы выходим в эфир, и среди этой всей кутерьмы Нам пропишут синоптики, словно лекарство, погоду, А погоду на море, пожалуй что, делаем мы. Мы бросаем потом якоря в полутемных квартирах, Где за дверью растресканной тени соседей снуют. Не галантной походкой--привыкли ходить по настилам -- Прогибаем паркет никуда не плывущих кают. Словно малые дети, кричат по ночам пароходы, Им по теплым заливам придется немало скучать. И волнуются чайки от неудачной охоты, И всю ночь якоря на шинели сурово молчат. Но потом им блистать под тропическим солнцем и зноем, На военных парадах, на шумных морских вечерах. Якоря не бросать--это дело довольно простое, Ну, а что оставлять нам--об этом подумать пора. Мы не бросим и осень, не бросим и топких и снежных, Голубых, нескончаемых, вечно любимых дорог. На чугунных цепях опустили мы наши надежды У глухих континентов еще не открытых тревог. 1963 НОЧНОЙ ПОЛЕТ Пошел на взлет наш самолет, Прижал к земле тоскливый вереск. Махнул рукой второй пилот На этот неуютный берег. Припев: Ночной полет--тяжелая работа, Ночной полет--не видно ничего, Ночной полет--не время для полетов, Ночной полет--полночный разговор. А на земле не то чтоб лес, А просто редкие березы. Лежат на штурманском столе Еще не пройденные грозы. Припев. Летим всю ночь по курсу "ноль". Давным-давно нам надоело Смотреть на жизнь через окно И делать дело между делом. Припев. А я не сплю. Благодарю Свою судьбу за эту муку, За то, что жизнь я подарю Ночным полетам и разлукам. Припев: Ночной полет--тяжелая работа, Ночной полет--не видно ничего, Ночной полет--не время для полетов, Ночной полет--полночный разговор. 1964 ТАК ВОТ МОЕ НАЧАЛО Так вот мое начало, Вот сверкающий бетон И выгнутый на взлете самолет... Судьба меня качала, Но и сам я не святой, -- Я сам толкал ее на поворот. Простеганные ветрами И сбоку, и в упор, Приятели из памяти встают: -- Разбойными корветами, Вернувшимися в порт, Покуривают трубочки--салют! Моя ж дорога синяя Летит за острова, Где ждут меня на выгнутой горе Подернутая инеем Пожухлая трава И пепел разговоров на заре. Так вот обломок шпаги -- Переломанная сталь, Вот первое дыхание строки, Вот чистый лист бумаги, Вот непройденная даль, И море вытекает из реки. Так вот мое начало, Вот сверкающий бетон И выгнутый на взлете самолет... Судьба меня качала, Но и сам я не святой, -- Я сам толкал ее на поворот. 1965 ТРИ МИНУТЫ ТИШИНЫ По судну "Кострома" стучит вода, В сетях антенн качается звезда, А мы стоим и курим,--мы должны Услышать три минуты тишины. Молчат во всех морях все корабли, Молчат морские станции земли, И ты ключом, приятель, не стучи, Ты эти три минуты помолчи. Быть может, на каком борту пожар, Пробоина в корме острей ножа? А может быть, арктические льды Корабль не выпускают из беды? Но тишина плывет, как океан. Радист сказал: "Порядок, капитан". То осень бьет в антенны, то зима, Шесть баллов бьют по судну "Кострома". 1965 "КОСТРОМА" То ли снег принесло с земли, То ли дождь, не пойму сама. И зовут меня корабли: "Кострома",--кричат,--"Кострома"! Лето мне--что зима для вас, А зимою--опять зима, Пляшут волны то твист, то вальс, "Кострома",--стучат,--"Кострома"! И немало жестоких ран Написали на мне шторма, Как рыбацкий глубокий шрам -- "Кострома" уж ты, "Кострома". Но и в центре полярных вьюг, Где, казалось, сойдешь с ума, Я на север шла и на юг: "Кострома", вперед, "Кострома"! Оставляю я след вдали, Рыбой грузны мои трюма, И антенны зовут с земли: "Кострома", домой, "Кострома"! Привезу я ваших ребят И два дня отдохну сама. Вот товарищи мне трубят: "Кострома" пришла, "Кострома"! 1965 ТАКСИ -- Свободен?--Куда везти? -- Да прямо давай крути. -- А, прямо... По пути. Поедем, не загрустим. А счетчик такси стучит, И ночь уносит меня. От разных квартир ключи В кармане моем звенят. И кружится в окнах снег. -- Наверно, спешишь к жене? -- Ошибка, жены-то нет. -- К знакомой?--Опять не к ней. А счетчик такси стучит, И ночь уносит меня. От разных квартир ключи В кармане моем звенят. -- Сегодня у нас среда? -- Сегодня у нас--беда. -- Да брось ты, все ерунда. А все же везти куда? А счетчик такси стучит, И ночь уносит меня. От разных квартир ключи В кармане моем звенят. Направо?--Нельзя никак. -- Налево?--Одна тоска. Давай-ка вперед пока, Прибавь-ка, браток, газка. 1965 СЕРЕГА САНИН С моим Серегой мы шагаем по Петровке, По самой бровке, по самой бровке. Жуем мороженое мы без остановки -- В тайге мороженого нам не подают. Припев: То взлет, то посадка, То снег, то дожди, Сырая палатка, И почты не жди. Идет молчаливо В распадок рассвет. Уходишь--счастливо! Приходишь--привет! Идет на взлет по полосе мой друг Серега, Мой друг Серега, Серега Санин. Сереге Санину легко под небесами, Другого парня в пекло не пошлют. Припев. Два дня искали мы в тайге капот и крылья, Два дня искали мы Серегу. А он чуть-чуть не долетел, совсем немного Не дотянул он до посадочных огней. Припев: То взлет, то посадка, То снег, то дожди, Сырая палатка, И почты не жди. Идет молчаливо В распадок рассвет. Уходишь--счастливо! Приходишь--привет! 1965 ТРАЛФЛОТ Ты думаешь так--капитанская кепка, Прощальный гудок, в море вышел рыбак?.. Ты в этом во всем ошибаешься крепко, -- Все вроде бы так, а вообще-то не так. Я в рубке стою, я ору беспрестанно, Я чистый пират: пистолет и серьга. Матросов своих, наименее пьяных, Я ставлю на вахту--стоять на ногах. Держитесь, ребята, пока не отчалим! Тралмейстер толкнул сапогом материк. Два дня нас качали земные печали, Теперь успокоит нас Север-старик. По белой ладони полночного моря Плывет мой корабль--представитель земли, И Кольский залив нам гудками повторит Слова, что нам жены сказать не могли. А нам-то чего--мы герои улова, Нам море пахать поперек изобат. Мы дали начальству железное слово: Превысить заданье, судьба не судьба. Вот так мы уходим, мой друг, на рыбалку, Вот так будет завтра и было вчера. И вахту ночную с названьем "собака" Стоим и хватаемся за леера. И если осудит нас кто за усталость -- Пожалуйте бриться, вот мой пароход. Ты с нами поплавай хоть самую малость, Потом же, товарищ, сердись на тралфлот. 1965 КАПИТАН ВВС ДОНЦОВ А наземный пост с хрипотцой донес, Что у "тридцать второй" машины при взлете С левым шасси какой-то вопрос, И оно бесполезно висит в полете. Припев: А человек, сидящий верхом на турбине, Капитан ВВС Донцов, Он--памятник ныне, он--память отныне, И орден, в конце концов. И ночных полетов руководитель Стал кричать в синеву: "Войдите в вираж! В пике войдите! Но помнить--внизу живут!" Припев. А "тридцать второй" кричит: "На брюхо Сажусь, и делу--хана! А пенсию--официантке Валюхе, Она мне вроде жена...". Припев. И красные строчки--посадочный знак, И красный удар--в бетон! Прекрасные ветры в открытый колпак, И кто-то целует потом... Припев: А человек, сидевший верхом на турбине, Капитан ВВС Донцов, Майор он отныне, инструктор отныне, Женат он, в конце концов. 1967 ПЕСНЯ АЛЬПИНИСТОВ Вот это для мужчин -- Рюкзак и ледоруб! И нет таких причин, Чтоб не вступать в игру. А есть такой закон -- Движение вперед, И кто с ним не знаком, Навряд ли нас поймет. Припев: Прощайте вы, прощайте! Писать не обещайте, Но обещайте помнить И не гасить костры. До послевосхождения, До будущей горы! И нет там ничего -- Ни золота, ни руд, Там только-то всего, Что гребень слишком крут. И слышен сердца стук, И страшен снегопад, И очень дорог друг, И слишком близок ад. Припев. Но есть такое там -- И этим путь хорош, -- Чего в других местах Не купишь, не найдешь: С утра подъем, с утра, И до вершины бой. Отыщешь ты в горах Победу над собой. Припев: Прощайте вы, прощайте! Писать не обещайте, Но обещайте помнить И не гасить костры. До послевосхождения, До будущей горы! 1967 А МОРЕ СЕРОЕ А море серое Всю ночь качается, И ничего вокруг Не приключается. Не приключается... Вода соленая, И на локаторе Тоска зеленая. И тихо в кубрике Гитара звякает. Ах, в наших плаваньях Бывало всякое. Бывало всякое, Порой хорошее, Но только в памяти Травой заросшее. И, молчаливые Всю навигацию, Чужие девочки Висят на рации. Висят на рации -- Одна в купальнике, А три под зонтиком Стоят под пальмами. А море серое Всю ночь качается, Вот и ушла любовь -- Не возвращается. Не возвращается... Погода портится. И никому печаль Твоя не вспомнится. 1968 НЕ ПРОВОЖАЙ МЕНЯ Не провожай меня, не провожай. Ты жди меня, а провожать не надо. Лежит земля, туманами свежа, Лежит моя дорога, как награда. Но каждый день, прожитый без тебя, Еще придет со мною расплатиться, Еще вдали мне ветры протрубят, Что, уезжая, надо бы проститься. Мой странный мир обрадуется мне, Придут рассветы у огня погреться, И по гитарной старенькой струне Сползет роса и упадет на сердце. И запоют ребята у костра, И затрубит лосиха электричкой, И будто бы ни пуха ни пера От старых дней и от моих привычек. Но каждый день наращивает стон, И он растет стремительно и грозно, И я кричу в помятый микрофон: "Ты приезжай, пока еще не поздно! Пока луна как острие ножа, Пока ледок на лужах утром тает, Пока земля туманами свежа, Пока к нам вертолеты прилетают..." 1970 МАРКШЕЙДЕР МНЕ СКАЗАЛ Маркшейдер мне сказал: "Ты лучше ляг. Пойди в тенек, пока спадет погода". Здесь даже с небом сходится земля, Как челюсти огромных сковородок. Здесь нету ни дождей, ни облаков, Здесь не было всемирного потопа. Восточная Европа далеко -- На западе Восточная Европа. Бульдозера вгрызаются в песок, Он строится, как будто бы в сугробы. Ах, лучше пулю дайте мне в висок, Но землю я хочу увидеть, чтобы... Тропиночка сверкает под ногой, На варежку снижаются снежинки... Маркшейдер говорит: "Слышь, дорогой, Я пить тебе принес. Да не спеши ты!" Лежу я под машиной и дышу, И что-то совершается такое, О чем я доложить не доложу, Но что пропахло потом и тоскою, Чего, как муху, не смахнешь с лица, Что зябнет в сердце, как аккорд гитарный... Маркшейдер говорит: "Держись, пацан, Счас вертолет прибудет санитарный". Прощайте, неумытая братва, Пустыня--море. Встретимся на суше! Газопровод наш Бухара--Москва Пылает в перегретых наших душах. Гремят, как невозможные басы, Пропеллеров оранжевые пятна. Восточная Европа, я твой сын! Возьми меня, пожалуйста, обратно! 1971 ПОЛЯРНОЕ КОЛЬЦО Опять приходят непогоды Через полярное кольцо. И криком гонят пароходы Из памяти твое лицо. И далеко в краю счастливом Страна цветов, земля людей. И льды уходят из залива Эскадрой белых лебедей. И слушает радист бессменный И чей-то плач, и чей-то смех. Всю ночь кружатся над антенной Последний дождь и первый снег. И нет тебя, и слава богу, Что здесь один плыву без сна, Что эта тяжкая дорога Тебе никак не суждена. Минуй тебя вся эта нежить, Будь все печали не твои, Приди к тебе вся моя нежность Радиограммой с ЗФИ. И в час полуночный и странный Не прячь от звезд свое лицо, Смотри--на пальце безымянном Горит полярное кольцо. 1968 ЧУКОТКА Мы стояли с пилотом ледовой проводки, С ледокола смотрели на гаснущий день. Тихо плыл перед нами белый берег Чукотки И какой-то кораблик на зеленой воде. Там стояла девчонка, по-простому одета, И казалось, в тот вечер ей было легко, И, рукой заслонившись от вечернего света, С любопытством глядела на наш ледокол. Вот и все приключенье. Да и вспомнить -- чего там? Пароходик прошлепал, волнишка прошла. Но вздохнул очень странно командир вертолета, Философски заметив: "Вот такие дела". Ледокол тот за старость из полярки списали, Вертолетчик женился, на юге сидит. Да и тот пароходик уж ходит едва ли, И на нем та девчонка едва ли стоит. А потом будут в жизни дары и находки, Много встреч, много странствий и много людей... Отчего же мне снится белый берег Чукотки И какой-то кораблик на зеленой воде? И некстати мне снится белый берег Чукотки И какой-то кораблик на зеленой воде. 1973 БАЛЛАДА О ВИКТОРЕ ХАРА Музыка С. Никитина Я вам песню спою об одном гитаристе, Он чилийских мальчишек был вожак и кумир, Я вам песню спою о веселом марксисте: Он играл на гитаре, а слушал весь мир. Но представьте себе, что и эта гитара Для фашистов страшна, будто совесть Земли. В сентябре на допрос взяли Виктора Хара И гитару его на допрос увели. Чтоб бежать он не мог--его крепко связали, Чтобы жить он не мог--расстреляли в ночи, Чтоб играть он не мог--ему руки сломали, -- И у песни, ребята, есть свои палачи. С голубых Кордильер открываются дали, Океанские ветры звенят, как струна. А гитару его сапогами ломали -- И гитара поэта бывает страшна. Неоконченный век превращается в старый, Но не все его песни, увы, хороши. И сама по себе не играет гитара, А дана человеку как голос души. Так играйте ж, друзья! Бейте в ваши гитары! Воскрешайте шеренги великих имен, Чтобы в ваших руках руки Виктора Хара Продолжали бы песню грядущих времен. 1973 ДО СВИДАНЬЯ, ДОРОГИЕ Музыка. В. Берковского и С. Никитина Вот как будто бы сначала Начинается судьба У бетонного причала, У последнего столба. Здесь вдали остались буи, Здесь земля уже близка, Здесь косынку голубую Я, прищурившись, искал. И забудутся едва ли Эти несколько минут: Здесь меня когда-то ждали, А теперь уже не ждут. Белой пеной, мягкой лапой Бьются волны о маяк. Я схожу себе по трапу -- Независимый моряк. Но все время призывают Отдаленные моря, Все куда-то уплывают, Выбирают якоря. Так и мы от чьих-то судеб, Как от пирса, отошли, Так от нас уходят люди, Словно в море корабли. До свиданья, дорогие, Вам ни пуха ни пера! Пусть вам встретятся другие, Лишь попутные ветра! Море синее сверкает, Чайки белые снуют... Ни на что не намекаю, Просто песенку пою. 1974 ОСКОЛОК ЛУНЫ Осколок луны над антеннами колок, И вновь виражом начинается жизнь. Ты в сердце свое этот лунный осколок, Как знак рубежа, навсегда положи. Припев: Ведь дело мужчин, пересилив тревогу, Надежно держать чуть дрожащий штурвал И молча глядеть на ночную дорогу, Чтоб компас души верный путь указал, Верный путь указал. Нас грохот турбин постоянно находит, Чужих городов нам мелькают огни. От прошлых времен мы, конечно, уходим, И все ж, уходя, дорогой, оглянись. Припев. И в час неудач так неловки движенья, И кажется вдруг, что уж все решено, Что жизнь состоит из одних поражений, А наши победы забыты давно. Припев. Вот скрылась луна, как ночная бегунья, Сквозь тучи видны лишь ее миражи. Но дело все в том, что придет полнолунье, И полная радость, и полная жизнь. Припев: Ведь дело мужчин, пересилив тревогу, Надежно держать чуть дрожащий штурвал И молча глядеть на ночную дорогу, Чтоб компас души верный путь указал, Верный путь указал. 1976 ПАМЯТИ --ШЕДШИХ Как хочется прожить еще сто лет, Ну пусть не сто, хотя бы половину, И вдоволь наваляться на траве, Любить и быть немножечко любимым. И знать, что среди шумных площадей И тысяч улиц, залитых огнями, Есть Родина, есть несколько людей, Которых называем мы друзьями. Лучшие ребята из ребят Раньше всех уходят. Это странно. Что ж, не будем плакать непрестанно, -- Мертвые нам это не простят. Мы видали в жизни их не раз И святых, и грешных, и усталых, Будем же их помнить неустанно, Как они бы помнили про нас! Мы шумно расстаемся у машин, У самолетов и кабриолетов, Загнав пинками в самый край души Предчувствия и всякие приметы. Но тайна мироздания лежит На телеграмме тяжело и чисто, Что слово "смерть", равно как слово "жизнь", Не производит множественных чисел. Лучшие ребята из ребят Раньше всех уходят. Это странно. Что ж, не будем плакать непрестанно, -- Мертвые нам это не простят. Мы видали в жизни их не раз И святых, и грешных, и усталых, Будем же их помнить неустанно, Как они бы помнили про нас! Когда от потрясения и тьмы Очнешься, чтоб утрату подытожить, То кажется, что жизнь ты взял взаймы У тех, кому немножечко ты должен. Но лишь герой скрывается во мгле, Должны герои новые явиться, Иначе равновесье на земле Не сможет никогда восстановиться. Лучшие ребята из ребят Раньше всех уходят. Это странно. Что ж, не будем плакать непрестанно, -- Мертвые нам это не простят. Мы видали в жизни их не раз И святых, и грешных, и усталых, Будем же их помнить неустанно, Как они бы помнили про нас! 1978 ОБУЧАЮ ИГРАТЬ НА ГИТАРЕ Обучаю играть на гитаре Ледокольщика Сашу Седых. Ледокол по торосу ударит -- Саша крепче прихватит лады. Ученик мне достался упрямый, Он струну теребит от души. У него на столе телеграмма: "Разлюбила. Прощай. Не пиши". Припев: Улыбаясь на фотокартинке, С нами дама во льдах колесит. Нью-Игарка, мадам, Лос-Дудинка, Иностранный поселок Тикси. Я гитарой не сильно владею И с ладами порой не в ладах: Обучался у местных злодеев В тополиных московских дворах. Но для Саши я бог, между прочим, -- Без гитары ему не житье. Странным именем Визбор Иосич Он мне дарит почтенье свое. Припев. Ах, коварное это коварство Дальнобойный имеет гарпун. Оборона теперь и лекарство -- Семь гитарных потрепанных струн. Говорит он мне: "Это детали. Ну, ошиблась в своей суете"... Обучаю играть на гитаре И учусь у людей доброте. Припев: Улыбаясь на фотокартинке, С нами дама во льдах колесит. Нью-Игарка, мадам, Лос-Дудинка, Иностранный поселок Тикси. 1979 Я КОГДА-ТО СОСТАРЮСЬ Музыка В. Берковского и С. Никитина Я когда-то состарюсь, память временем смоет. Если будут подарки мне к тому рубежу, -- Не дарите мне берег, подарите мне море, Я за это, ребята, вам спасибо скажу. Поплыву я по морю, жизнь свою вспоминая, Вспоминая свой город, где остались друзья, Где все улицы в море, словно реки, впадают, И дома, как баркасы, на приколе стоят. Что же мне еще надо? Да, пожалуй, и хватит. Лишь бы старенький дизель безотказно служил, Лишь бы руки устали на полуночной вахте, Чтоб почувствовать снова, что пока что ты жив. Лишь бы я возвращался, знаменитый и старый, Лишь бы доски причала, проходя, прогибал, Лишь бы старый товарищ, от работы усталый, С молчаливой улыбкой руку мне пожимал. Я когда-то состарюсь, память временем смоет. Если будут подарки мне к тому рубежу, -- Не дарите мне берег, подарите мне море, Я за это, ребята, вам спасибо скажу. 1974 ВОСПОМИНАНИЯ О ПЕХОТЕ Нас везут в медсанбат, двух почти что калек, Выполнявших приказ не совсем осторожно. Я намерен еще протянуть пару лет, Если это, конечно, в природе возможно. Мой товарищ лежит и клянет шепотком Агрессивные страны, нейтральные--тоже. Я ж на чутких врачей уповаю тайком, Если это, конечно, в природе возможно. Перед нами в снегах лесотундра лежит, Медицинская лошадь бредет осторожно. Я надеюсь еще на счастливую жизнь, Если это, конечно, в природе возможно. Так и еду я к вам в этих грустных санях. Что же вас попросить, чтоб вам было несложно? Я хочу, чтобы вы не забыли меня, Если это, конечно, в природе возможно. 1980 РАБОТА Забудется печаль и письма от кого-то, На смену миражам приходят рубежи, Но первая тропа с названием Работа Останется при нас оставшуюся жизнь. Покинет нас любовь, друзей займут заботы, Детей растащит мир--он им принадлежит, Но первая строка с названием Работа Останется при нас оставшуюся жизнь. Пусть в перечне побед недостает чего-то, Нам не к лицу о том, дружище мой, тужить, Ведь первая печаль с названием Работа Останется при нас оставшуюся жизнь. Когда уходим мы к неведомым высотам, За нами в небе след искрящийся лежит. И первая любовь с названием Работа Останется при нас оставшуюся жизнь. 1982 Помни войну Юрий Визбор ПО КРАЮ ВОРОНОК На музыку А. Городницкого По краю воронок--березок столбы, По краю воронок--грибы да грибы. Автобус провоет за чахлым леском. Туман над Невою--как в сердце ком. А кто здесь с войны сыроежкой пророс? Так это ж пехота--никак не матрос. Матрос от снаряда имел поцелуй И вырос в отдельно стоящий валуй. По минному полю шагает взрывник, По бывшему минному полю--грибник, Он в каске, как дьявол, очки со слюдой, Бордовая "Ява"--как конь молодой. Несут грибники на закуску грибы... Проносит санрота гробы да гробы... Морская пехота, зенитная часть, Саперная рота и два трубача. А ну-ка, ребята, отдайте грибы! Пускай они снова врастают в гробы! Откинутся доски, земля отлетит, И ротный построиться роте велит. И снова--атака, и снова--"ура!", Опять из-за танков палит немчура. Нельзя им сторонкой уйти от судьбы-- Воронки, воронки... грибы да грибы... 1967 ВАНЮША ИЗ ТЮМЕНИ На музыку Б. Окуджавы В седом лесу под Юхновом лежат густые тени, И ели, как свидетели безмолвные, стоят. А в роте, в снег зарывшейся, Ванюша из Тюмени -- Единственный оставшийся нераненный солдат. А поле очень ровное за лесом начиналось, Там немцы шли атакою и танки впереди. Для них война короткая как будто бы кончалась, Но кто-то бил из ельника, один, совсем один. Он кончил школу сельскую, зачитывался Грином, Вчера сидел за партою, сегодня--первый бой. Единственный оставшийся с горячим карабином, С короткой биографией, с великою судьбой. Когда же вы в молчании склонитесь на колени К солдату неизвестному, к бессмертному огню, То вспомните, пожалуйста, Ванюшу из Тюмени, Который пал за Родину под Юхновом в бою. 1970 ПОМНИ ВОЙНУ Помни войну! Пусть дал■ка она и туманна, Годы идут, командиры уходят в запас, -- Помни войну! Это, право же, вовсе не странно -- Помнить все то, что когда-то касалось всех нас. Гром поездов. Гром лавин на осеннем Кавказе. Падает снег. Ночью староста пьет самогон. Тлеет костер. Партизаны остались без связи. Унтер содрал серебро со старинных икон. Помни войну! Стелет простынь нарком в кабинете. Рота--ура! Коммунисты--идти впереди! Помни войну! Это мы, ленинградские дети, Прямо в глаза с фотографий жестоких глядим. Тихо, браток. В печку брошены детские лыжи. Русский народ роет в белой земле блиндажи. Тихо, браток. Подпусти их немного поближе. Нам-то не жить, но и этим подонкам не жить. Помни войну! Пусть дал■ка она и туманна, Годы идут, командиры уходят в запас, -- Помни войну! Это, право же, вовсе не странно -- Помнить все то, что когда-то касалось всех нас. 1970 РАССКАЗ ВЕТЕРАНА Мы это дело разом увидали -- Как роты две поднялись из земли И рукава по локоть закатали, И к нам с Виталий Палычем пошли. А солнце жарит, чтоб оно пропало, Но нет уже судьбы у нас другой, И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч, Постой, подпустим ближе, дорогой". И тихо в мире, только временами Травиночка в прицеле задрожит. Кусочек леса редкого за нами, А дальше--поле, Родина лежит. И солнце жарит, чтоб оно пропало, Но нет уже судьбы у нас другой, И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч, Постой, подпустим ближе, дорогой". Окопчик наш--последняя квартира, Другой не будет, видно, нам дано. И черные проклятые мундиры Подходят, как в замедленном кино. И солнце жарит, чтоб оно пропало, Но нет уже судьбы у нас другой, И я кричу: "Давай, Виталий Палыч, Давай на всю катушку, дорогой!" ...Мои года, как поезда, проходят, Но прихожу туда хоть раз в году, Где пахота заботливо обходит Печальную фанерную звезду, Где солнце жарит, чтоб оно пропало, Где не было судьбы у нас другой... И я шепчу: "Прости, Виталий Палыч, Прости мне, что я выжил, дорогой". 1972 ПОЛОЦК "Товарищ генерал, вот добровольцы -- Двадцать два гвардейца и их командир, -- Построены по вашему..."--"Отставить, вольно! Значит, вы, ребята, пойдете впереди. Все сдали документы и сдали медали? К бою готовы, можно сказать... Видали укрепленья?"--"В бинокль видали". -- "Без моста, ребята, нам город не взять!" Припев: Этот город называется Полоцк, Он войною на две части расколот, Он расколот на две части рекою, Полной тихого лесного покоя. Словно старец, он велик и спокоен, Со своих на мир глядит колоколен, К лесу узкие поля убегают -- Белорусская земля дорогая. "Задача такова: в город ворваться, Мост захватить и от взрыва спасти. Моста не отдавать, держаться, держаться -- До подхода наших танковых сил. А мы-то поспешим, мы выйдем на взгорье, Прикроем артиллерией смелый десант. Как ваша фамилия?"--"Лейтенант Григорьев!"-- "Успеха вам, товарищ старший лейтенант!" Припев. Беги вперед, беги, стальная пехота -- Двадцать два гвардейца и их командир. Драконовским огнем ревут пулеметы, Охрана в укрепленьях предмостных сидит. Да нет, она бежит! В рассветном тумане Грохочут по настилу ее сапоги, И мост теперь уж наш! Гвардейцы, вниманье, -- С двух сторон враги, с двух сторон враги! Припев. Четырнадцать атак лавой тугою Бились об этот малый десант. Спасибо вам за все, товарищ Григорьев, Командир десанта, старший лейтенант. Вот берег и река, грохотом полны, И мост под танками тихо дрожит. Товарищ генерал, приказ ваш исполнен, Да некому об этом вам доложить. Припев: Этот город называется Полоцк, Он войною на две части расколот, Он расколот на две части рекою, Полной тихого лесного покоя. Словно старец, он велик и спокоен, Со своих на мир глядит колоколен, К лесу узкие поля убегают -- Белорусская земля дорогая. 1973 ДЕРЕВЯННЫЙ САМОЛЕТ Музыка В. Берковского Зовет нас небо постоянно И защитить себя зовет. И вот летит--хоть деревянный, Но все-таки военный самолет. От пуль он защищен не слишком, Построен не на долгий век. Его пилот--совсем мальчишка, Но все-таки военный человек. Припев: Пусть летная трудна работа, Опасность подступает--пусть! Но жизнь--важнейший из полетов, И нужно верный выбрать путь. Лети, пилот, минуя смерти, Минуя черный дым стрельбы, Ведь пять печатей на конверте -- Полетный курс твоей судьбы. И юность гордо пролетает Над черной пропастью войны, Но подвиг времени не знает, Пред ним все возрасты равны. И в опечатанном конверте Письмо в бессмертие несет Через огонь железной смерти Тот деревянный самолет. Припев. 1978 НА РЕКЕ МГА Вот автобус преогромный, словно желтый паровоз. Пассажиры пожилые, все в очках для наблюденья. Это шофер заграничный немцев западных привез На поляночку лесную, где гуляют привиденья. Речка тихая играет, птичка божия поет, Ходят парочки в обнимку, блещут зори и закаты. Привиденья получают небогатый продпаек, Пишут письма перед боем, проверяют автоматы. Немцы старые выходят и платочки достают, Молча смотрят на ромашки, на цветы иван-да-марья. А в лесу, готовясь к бою, привидения снуют И на родственников ближних обращают ноль вниманья. Тридцать лет усталый ротный все твердит один приказ, Тридцать лет дымок струится над жестяной кружкой с чаем, Тридцать лет звонит ефрейтор в недалекий штаб полка, Но ни разу в тридцать лет штаб полка не отвечает. И без крика и без грома бой идет, ужасный бой, Ежедневно повторяясь, как заевшая пластинка... Уезжает тот автобус, пыль волочит за собой, И в поселке дачном дети--все с жевательной резинкой. 1978 ВОЕННЫЕ ФОТОГРАФИИ Музыка С. Никитина Доводилось нам сниматься И на снимках улыбаться Перед старым аппаратом Под названьем "Фотокор", Чтобы наши светотени Сквозь военные метели В дом родимый долетели Под родительский надзор. Так стояли мы с друзьями В перерывах меж боями. Сухопутьем и морями Шли, куда велел приказ. Встань, фотограф, в серединку И сними нас всех в обнимку: Может быть, на этом снимке Вместе мы в последний раз. Кто-нибудь потом вглядится В наши судьбы, в наши лица, В ту военную страницу, Что уходит за кормой... И остались годы эти В униброме, в бромпортрете, В фотографиях на память Для отчизны дорогой. 1979 НОЧЬ ЛЕТНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ Двадцать первого числа, При немыслимом свеченье, При негаснущей заре Мы плывем невесть куда, Наблюдая за кормой Летних вод перемещенье, Наблюдая за собой Уходящие года. Наш случайный коллектив, Расположенный к остротам, Расположен на борту Небольшого катерка. Комментируем слегка Все, что нам за поворотом Открывает сквозь июнь Проходящая река. Костерок на мокрый луг Стелит дым горизонтальный, Допризывники вдвоем Ловят рыбу у реки. Им бы Родину стеречь, Строго вглядываясь в дали, А они, представь себе, Все глядят на поплавки. И неважно, милый друг, Все, что было накануне, Все, что с нами совершат Тишина и высота. Только было бы всегда Двадцать первое июня, Только б следующий день Никогда бы не настал. 1981 Ты у меня одна Юрий Визбор ТЫ--МЕНЯ ОДНА Ты у меня одна, Словно в ночи луна, Словно в году весна, Словно в степи сосна. Нету другой такой Ни за какой рекой, Нет за туманами, Дальними странами. В инее провода, В сумерках города. Вот и взошла звезда, Чтобы светить всегда, Чтобы гореть в метель, Чтобы стелить постель, Чтобы качать всю ночь У колыбели дочь. Вот поворот какой Делается с рекой. Можешь отнять покой, Можешь махнуть рукой, Можешь отдать долги, Можешь любить других, Можешь совсем уйти, Только свети, свети! 1964 АХ, ЧТО ЗА ДНИ ТАКИЕ НАСТАЮТ Ах, что за дни такие настают? Куда приводит вешняя дорога? Она ведет--ни мало и ни много -- В запретный сад, на улицу твою. Ах, больше ты не выбежишь ко мне По мокрым плитам авиавокзала, Не скажешь, что в беспамятстве сказала, Не поцелуешь пальцы на струне. Как жаль, моя любимая, как жаль, Что льдистая дорожка так поката, Что радость не предвидится пока что, Поскольку не предвидится печаль. Как тяжелы вериги доброты! Как вероятен ход невероятный, Который путь с названием "обратный" Низводит до глубокой правоты. Прощай, моя любимая! Итак, Я поджигаю мост на самом деле. И спички, ты представь, не отсырели, И легок мой обшарпанный рюкзак. 1978 ТЕЛЕФОН Слушаю. Да. Ал■! Что за шутки с утра? Я?.. Почему удивлен? Я даже очень рад. Я даже закурю. Здравствуй. Прошло сто лет. Сто лет прошло, говорю. Я не спешу. Нет. Припев: Телефон-автомат у нее, Телефон на столе у меня... Это осень, это жнивье, Талый снег вчерашнего дня. Что у нас за дела? Да как-то все разбрелись. Верочка родила, Славины развелись, Я получил отдел, Санька съездил в Париж... Все в суматохе дел. Ну, а ты что молчишь? Припев. А правда, что говорят?.. А кто он, коль не секрет? А, военный моряк, В общем, жгучий брюнет. А сына как назвала? Спасибо. Не ожидал. Значит, жизнь удалась? Все прошло без следа? Припев: Телефон-автомат у нее, Телефон на столе у меня... Это осень, это жнивье, Талый снег вчерашнего дня. 1967 ОСЕННИЕ ДОЖДИ Видно, нечего нам больше скрывать, Все нам вспомнится на Страшном суде. Эта ночь легла, как тот перевал, За которым исполненье надежд. Видно, прожитое--прожито зря, Но не в этом, понимаешь ли, соль. Видишь, падают дожди октября, Видишь, старый дом стоит средь лесов. Мы затопим в доме печь, в доме печь, Мы гитару позовем со стены, Все, что было, мы не будем беречь, Ведь за нами все мосты сожжены, Все мосты, все перекрестки дорог, Все прошептанные клятвы в ночи. Каждый предал все, что мог, все, что мог, -- Мы немножечко о том помолчим. И слуга войдет с оплывшей свечой, Стукнет ставня на ветру, на ветру. О, как я тебя люблю горячо, -- Это годы не сотрут, не сотрут. Всех друзей мы позовем, позовем, Мы набьем картошкой старый рюкзак. Спросят люди: "Что за шум, что за гром?" Мы ответим: "Просто так, просто так!" Просто нечего нам больше скрывать, Все нам вспомнится на Страшном суде. Эта ночь легла, как тот перевал, За которым исполненье надежд. Видно, прожитое--прожито зря, Но не в этом, понимаешь ли, соль. Видишь, падают дожди октября, Видишь, старый дом стоит средь лесов. 1970 ПЕСНЯ ОБ ОСЕНИ Лето село в зарю, За сентябрь, за погоду. Лето пало на юг, Словно кануло в воду. От него лишь следы Для тебя, дорогая, -- Фиолетовый дым: В парках листья сжигают. Вороха те легки Золотых эполетов И горят, как стихи Позабытых поэтов. Бессердечен и юн, Ветер с севера дует, -- То ль сгребает июнь, То ли август скирдует. Словно два журавля По веселому морю, Словно два косаря По вечернем полю, Мы по лету прошли, Только губы горели, И под нами неслись, Словно звезды, недели. Солнца желтый моток-- Лето плыло неярко, Словно синий платок Над зеленой байдаркой. И леса те пусты, Все пусты, дорогая, И горят не листы -- Наше лето сжигают. 1970 В ЯЛТЕ НОЯБРЬ В Ялте ноябрь. Ветер гонит по набережной Желтые жухлые листья платанов. Волны, ревя, разбиваются о парапет, Будто хотят добежать до ларька, Где торгуют горячим бульоном... В Ялте ноябрь. В Ялте пусто, как в летнем кино, Где только что шла французская драма, Где до сих пор не остыли моторы проекторов, И лишь экран глуповато глядит, Освещенный косым фонарем... В Ялте ноябрь. Там, в далеких норвежских горах, Возле избы, где живут пожилые крестьяне, Этот циклон родился, И, пройдя всю Европу, Он, обессиленный, все ж холодит ваши щеки. В Ялте ноябрь. Разрешите о том пожалеть И с легким трепетом взять вас под руку. В нашем кино Приключений осталось немного, Так будем судьбе благодарны За этот печальный оброненный кем-то билет... 1970 МНЕ ТВЕРДЯТ Мне твердят, что скоро ты любовь найдешь И узнаешь с первого же взгляда. Мне бы только знать, что где-то ты живешь, И, клянусь, мне большего не надо. Снова в синем небе журавли трубят. Я брожу по краскам листопада. Мне б хотя бы мельком повидать тебя, И, клянусь, мне большего не надо. Дай мне руку, слово для меня скажи, Ты моя тревога и награда. Мне б хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь, И, клянусь, мне большего не надо. 1973 ЗАЙКА Кем приходишься мне ты--не знаю, Но приходишься кем-то навек. Так туманная речка лесная Прибегает к скрещению рек. Звезды чиркают по небу косо, И созвездья висят за окном. Ты мой космос, дружок, ты мой космос, Ты мой космос,--я твой астроном. Изучаю тебя, обличая В самом полном собранье грехов, Но меж дней череды замечаю Запустенье других берегов. В суетных приключеньях так просто Мне тебя подарил горизонт. Ты мой остров, дружок, ты мой остров, Ты мой остров, я твой Робинзон. Я по улицам бешеным шляюсь, Я впросак попадаю не раз. Я побег от тебя замышляю И маршруты коплю про запас. Но ресниц твоих черные шпаги Конвоиров имеют талант. Ты мой лагерь, дружок, ты мой лагерь, Ты мой лагерь, я твой арестант. То довольна ты, то недовольна, То ты памятник, то карусель. Знать, в тебе поселился привольно Разножанровый месяц апрель. С кем сравню я тебя, угадай-ка! Хочешь правду? Так правду узнай: Ты мой зайка, дружок, ты мой зайка, Ты мой зайка, я дед твой Мазай. 1972 МИЛАЯ МОЯ Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены. Тих и печален ручей у янтарной сосны. Пеплом несмелым подернулись угли костра. Вот и окончилось все--расставаться пора. Припев: Милая моя, Солнышко лесное, Где, в каких краях Встретишься со мною? Крылья сложили палатки--их кончен полет. Крылья расправил искатель разлук--самолет, И потихонечку пятится трап от крыла, -- Вот уж, действительно, пропасть меж нами легла. Припев. Не утешайте меня, мне слова не нужны, Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны, -- Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня, Вдруг у огня ожидают, представьте, меня! Припев. Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены. Тих и печален ручей у янтарной сосны. Пеплом несмелым подернулись угли костра. Вот и окончилось все--расставаться пора. Припев: Милая моя, Солнышко лесное, Где, в каких краях Встретишься со мною? 1973 ДА, МОЙ ЛЮБИМЫЙ На музыку М. Леграна Да, мой любимый, все долги Мы заплатили непростой своей судьбе. Мы жили судьбами других, -- Пора подумать о себе, да, о себе. Припев: Ведь будет в нашей жизни миг, Когда простой весенний луч Порвет завесу низких туч, Затеяв детскую игру, И ветры, будто бы друзья, Слетятся к нашему костру... А наши годы все скользят, Как птицы осени, летящие на юг. Нас не оставили друзья, Но как редеет этот круг, да, этот круг. Припев. Как наши дети подросли, -- Вот верный счетчик нашим общим временам. Уйдут, как в море корабли, И торопливый поцелуй оставят нам. Припев. Да, наша молодость прошла, Но, знаешь, есть одна идея у меня: Давай забросим все дела И съездим к морю на три дня, хоть на три дня. Припев: И будет в нашей жизни миг, Когда простой весенний луч Порвет завесу низких туч, Затеяв детскую игру, И ветры, будто бы друзья, Слетятся к нашему костру... 1974 В ТО ЛЕТО ШЛИ ДОЖДИ В то лето шли дожди, и плакала погода. Над тем, что впереди, не виделось исхода. И в стареньком плаще среди людей по лужам, Как будто средь вещей, шагал я неуклюже. Припев: Не жалейте меня, не жалейте, Что теперь говорить: "Чья вина?" Вы вино по стаканам разлейте И скажите: "Привет, старина!" В кровь израненные именами, Выпьем, братцы, теперь без прикрас Мы за женщин, оставленных нами, И за женщин, оставивших нас. В то лето шли дожди, и рушились надежды, Что бог нас наградит за преданность и нежность, Что спилим эту муть--гнилые ветви сада, Что все когда-нибудь устроится как надо. Припев. В то лето шли дожди и было очень сыро, В то лето впереди лишь осень нам светила. Но пряталась одна банальная мыслишка: Грядущая весна--неначатая книжка. Припев: Не жалейте меня, не жалейте, Что теперь говорить: "Чья вина?" Вы вино по стаканам разлейте И скажите: "Привет, старина!" В кровь израненные именами, Выпьем, братцы, теперь без прикрас Мы за женщин, оставленных нами, И за женщин, оставивших нас. 1976 СТАНЦИЯ ТУРИСТ Гонит ночь облака. Мы сидим без огня, Но тревога никак не покинет меня. Будто кто-то в окне ждет неведомых бед-- Неизвестнейший мне, но знакомый тебе. Припев: А ветер летит поперек небосвода и ветви ломает, И звезды, представьте, сквозь тучи мигают Над белой зимою поселка Турист, над снегами Нашей прекрасной любви. И заснуть нам пора, только сон не идет, И наш дом, как корабль, через вьюгу плывет. Что за ветер гудит! Видно, дело к весне. Ну да кто ж там стоит в запотелом окне? Припев. Это ветры трубят предвесенний салют. Как люблю я тебя, как безумно люблю! Эта ночь как во сне, этот сон без конца... Чье лицо там в окне? Никакого лица. Припев: А ветер летит поперек небосвода и ветви ломает, И звезды, представьте, сквозь тучи мигают Над белой зимою поселка Турист, над снегами Нашей прекрасной любви. 1975 О, ПОСМОТРИ, КАКИЕ ОБЛАКА О, посмотри, какие облака Возведены вдоль нашего романа, Как будто бы минувшие века Дают нам знак, таинственный и странный. И странное обилие цветов, И странно, что кафе не закрывают. И женщины в оранжевых пальто Бесшумно, как кувшинки, проплывают. О, посмотри хотя бы на себя В минутном отражении витрины, Где манекены редкие скорбят И катятся волнистые машины, Где тонкая колеблется рука Среди незамечательных прохожих, Где ты стоишь, похожа на зверька И на смешного ангела похожа. Прошу тебя, пожалуйста, спаси, Не брось меня на каменную муку... Но женщина, ведущая такси, Находит дом с названием Разлука. И ты уходишь весело, легко -- Пустеет двор, пустеет мирозданье. И ласковые днища облаков Всю ночь стоят над миром в ожиданье. О, посмотри, какие облака Возведены вдоль нашего романа, Как будто бы минувшие века Дают нам знак, таинственный и странный. 1966 ВОСКРЕСЕНЬЕ В МОСКВЕ Звук одинокой трубы... Двор по-осеннему пуст. Словно забытый бобыль, Зябнет березовый куст. Два беспризорных щенка Возятся в мокрой траве. К стеклам прижата щека... Вот воскресенье в Москве. Вот телефонный привет -- Жди невеселых гостей. Двигает мебель сосед. Вечером будет хоккей. О, не молчи, мой трубач! Пой свою песню без слов, Плачь в одиночестве, плачь, -- Это уходит любовь. Мне бы, неведомо где, Почту такую достать, Чтобы заклеить тот день, Чтобы тебе отослать. Ты-то порвешь сгоряча Этот чудесный конверт -- С песней того трубача И с воскресеньем в Москве... Вот зажигают огни В ближних домах и вдали. Кто-то в квартиру звонит, -- Кажется, гости пришли. 1970 РОМАНС О яхта, мой корабль! Мне пассажир твой снится, Дощатый старый пирс, лиловая заря... Как вы присели к нам, загадочная птица? -- Ведь надо ж отдохнуть, летя через моря. Нам дали солнца стог, нас ветром наградили, Нам выпала весна с оврагами в снегу, И караваны яхт в то утро выходили -- Веселые щенки на мартовском лугу. О, взгляды в тишине! О, молнии украдкой! И отвечали мне вы крыльями ресниц. То было все для вас случайною посадкой, -- Лесной аэродром на трассе двух столиц. Вы вышли из меня, летали вы немало, И вот вернулись вы на тот дощатый пирс. Но желтый лист упал, как будто все пропало, И снеговые тучи в небе поднялись. Зеленая весна осталась за горами, И вы молчите зря, и курите вы зря, -- Ведь караваны яхт влекутся катерами К печальным берегам седого ноября. 1971 ОГОНЬ В НОЧИ В простых вещах покой ищи, Пускай тебе приснится Окно в ночи, огонь в печи И милая девица. И чтоб свечою голубой Плыла бы ночь большая, Свою судьбу с другой судьбой В ночи перемешаем. Когда-то радовавший нас Забудем груз регалий. Сожжем былые времена, Как нас они сжигали. И будто пара лебедей, Друг друга полюбивших, Простим простивших нас людей, Простим и непростивших. Вот вам от полночи ключи, Пускай тебе приснится Окно в ночи, огонь в печи И милая девица. 1974 КАКИЕ СЛОВА--ДОЖДЯ Какие слова у дождя?--Никаких. Он тихо на старую землю ложится, И вот на земле уж ничто не пылится, Ничто не болит и не давят долги. Какие слова у меня?--Тишина. Немая луна всю пустыню заполнит, И так стережет эту белую полночь, Что только тобой эта полночь полна. Какие слова у тебя?--Красота. Ты белое платье по миру проносишь И запахи ливней в ладонях приносишь, И льет на пустыни мои доброта. Какие слова у дорог?--Торжество. Мы мчимся по ливням, любовь постигая. И редкие звезды сквозь тучи мигают, И капли дрожат на стекле ветровом. 1974 СИГАРЕТА К СИГАРЕТЕ Сигарета к сигарете, дым под лампою. Здравствуй, вечер катастрофы, час дождя! Ходит музыка печальная и слабая, Листья кружатся, в снега переходя. Наш невесел разговор и не ко времени. Ах, как будто бы ко времени беда! Мы так много заплатили за прозрение, Что, пожалуй, обнищали навсегда. Не пытай меня ни ласкою, ни жалостью, -- Как ни странно, я о прошлом не грущу. Если можешь, ты прости меня, пожалуйста, -- Вдруг и я тебя когда-нибудь прощу. Синий дым плывет над нами мягкой вечностью. Чиркнет спичка--сигарета вспыхнет вновь. За окном с зонтами ходит человечество, Обокраденное нами на любовь. 1975 ХОДИКИ Когда в мой дом любимая вошла, В нем книги лишь в углу лежали валом. Любимая сказала: "Это мало. Нам нужен дом". Любовь у нас была. И мы пошли со старым рюкзаком, Чтоб совершить покупки коренные. И мы купили ходики стенные, И чайник мы купили со свистком. Припев: Ах, лучше нет огня, который не потухнет, И лучше дома нет, чем собственный твой дом, Где ходики стучат старательно на кухне, Где милая моя, где милая моя, Где милая моя и чайник со свистком. Потом пришли иные рубежи, Мы обрастали разными вещами, Которые украсить обещали И без того украшенную жизнь. Снега летели, письмами шурша, Ложились письма на мои палатки, Что дома, слава богу, все в порядке, Лишь ходики немножечко спешат. Припев. С любимой мы прожили сотню лет, Да что я говорю,--прожили двести. И показалось мне, что в новом месте Горит поярче предвечерний свет, И говорятся тихие слова, Которые не сказывались, право, Поэтому, не мудрствуя лукаво, Пора спешить туда, где синева. С тех пор я много берегов сменил. В своей стране и в отдаленных странах Я вспоминал с навязчивостью странной, Как часто эти ходики чинил. Под ними чай другой мужчина пьет, И те часы ни в чем не виноваты, Они всего единожды женаты, Но, как хозяин их, спешат вперед. Припев: Ах, лучше нет огня, который не потухнет, И лучше дома нет, чем собственный твой дом, Где ходики стучат старательно на кухне, Где милая моя, где милая моя, Где милая моя и чайник со свистком. 1977 ЗДРАВСТВУЙ, Я ВЕРНУЛСЯ! Здравствуй, здравствуй, я вернулся! Я к разлуке прикоснулся, Я покинул край, в котором Лишь одни большие горы. Меж горами перевалы, -- В том краю ты не бывала, Там звезда есть голубая, В ней угадывал тебя я. Здравствуй, здравствуй, друг мой вечный! Вот и кофе, вот и свечи, Вот созвездье голубое, Вот и мы вдвоем с тобою. Наши дни бегут к закату, Мы, как малые ребята, Взявшись за руки, клянемся,-- То ли плачем, то ль смеемся. Здравствуй, здравствуй, милый случай! Здравствуй, храбрый мой попутчик! Разреши идти с тобою За звездою голубою. И на рынок за хлебами, И с корзиной за грибами, И нести вдвоем в корзинке Наших жизней половинки. Здравствуй, здравствуй, я вернулся! 1976 СОН ПОД ПЯТНИЦУ Попробуем заснуть под пятницу, Под пятницу, под пятницу. Во сне вся жизнь на нас накатится Салазками под Новый год. Бретельки в довоенном платьице, И шар воздушный катится... Четверг за нас за всех расплатится И чистых пятнице сдает. И все, что с нами дальше сбудется, Ах, сбудется, ах, сбудется, Пройдя по этой смутной улице, Чтоб знали мы в конце концов, Что много лет за нами, старыми, Бредет во тьме кварталами Какое-то весьма усталое И дорогое нам лицо. А Новый год и ель зеленая, Зеленая, зеленая, Свеча, гореньем утомленная, И некий милый человек... И пахнет корка мандаринная, Звезда висит старинная, И детство--все такое длинное, И наш такой короткий век. Всю ночь бредем мы сквозь сумятицу, Сумятицу, сумятицу, И лишь к утру на нас накатится Догадка, что была в крови: Все оттого, что сон под пятницу, Под пятницу, под пятницу Нам дан затем, чтобы не спрятаться От нашей собственной любви. 1979 ЛЕДИ Песня, начатая в Восточно-Сибирском море и дописанная на Черном море О моя дорогая, моя несравненная леди! Ледокол мой печален, и штурман мой смотрит на юг, И представьте себе, что звезда из созвездия Лебедь Непосредственно в медную форточку смотрит мою. Непосредственно в эту же форточку ветер влетает, Называвшийся в разных местах то муссон, то пассат, Он влетает и с явной усмешкою письма читает, Не отправленные, потому что пропал адресат. Где же, детка моя, я тебя проморгал и не понял? Где, подружка моя, разошелся с тобой на пути? Где, гитарой бренча, прошагал мимо тихих симфоний, Полагая, что эти концерты еще впереди? И беспечно я лил на баранину соус "ткемали", И картинки смотрел по утрам на обоях чужих, И меня принимали, которые не понимали, И считали, что счастье является качеством лжи. Одиночество шлялось за мной и в волнистых витринах Отражалось печальной фигурой в потертом плаще. За фигурой по мокрым асфальтам катились машины -- Абсолютно пустые, без всяких шоферов вообще. И в пустынных вагонах метро я летел через годы, И в безлюдных портах провожал и встречал сам себя, И водили со мной хороводы одни непогоды, И все было на этой земле без тебя, без тебя. Кто-то рядом ходил и чего-то бубнил -- я не слышал. Телевизор мне тыкал красавиц в лицо -- я ослеп. И, надеясь на старого друга и горные лыжи, Я пока пребываю на этой пустынной земле. О моя дорогая, моя несравненная леди! Ледокол мой буксует во льдах, выбиваясь из сил... Золотая подружка моя из созвездия Лебедь -- Не забудь. --пади. Обнадежь. Догадайся. Спаси. 1979 -- 1981 Многоголосье Юрий Визбор ВСТАВАЙТЕ, ГРАФ Вставайте, граф! Рассвет уже полощется, Из-за озерной выглянув воды. И кстати, та вчерашняя молочница Уже поднялась, полная беды. Она была робка и молчалива, Но, Ваша честь, от Вас не утаю: Вы, несомненно, сделали счастливой Ее саму и всю ее семью. Вставайте, граф! --же друзья с мультуками Коней седлают около крыльца, Уж горожане радостными звуками Готовы в Вас приветствовать отца. Не хмурьте лоб! Коль было согрешение, То будет время обо всем забыть. Вставайте! Мир ждет Вашего решения: Быть иль не быть, любить иль не любить. И граф встает. Ладонью бьет будильник, Берет гантели, смотрит на дома И безнадежно лезет в холодильник, А там зима, пустынная зима. Он выйдет в город, вспомнит вечер давешний: Где был, что ел, кто доставал питье. У перекрестка встретит он товарища, У остановки подождет ее. Она придет и глянет мимоходом, Что было ночью--будто трын-трава. "Привет!"--"Привет! Хорошая погода!... Тебе в метро? А мне ведь на трамвай!..." И продают на перекрестках сливы, И обтекает постовых народ... Шагает граф. Он хочет быть счастливым, И он не хочет, чтоб наоборот. 1962 НАД КИНОСТУДИЕЙ СВИРЕПСТВУЕТ ЗИМА Над киностудией свирепствует зима: Стоят фанерные орудия в снегу, Поземка ломится в картонные дома, Растут сугробы на фальшивом берегу. В ночном буфете пьют актеры теплый чай, Устав от света, как от жизни старики. По павильонам постановщики стучат И строят лестницы, дворцы, материки. И лишь пожарник в новых валенках--топ-топ, Ночной патруль, суровый взгляд из-под руки -- Не загорелись бы, не вспыхнули бы чтоб Все эти лестницы, дворцы, материки, Не провалился бы к чертям весь этот мир, И сто дредноутов не сели бы на мель. Не спи, пожарник! Ты хозяин всех квартир И добрый гений свежекрашеных земель. Но ты ведь слышишь, часовые-то--топ-топ, Наган у пояса, ах, если б лишь наган! Но ты ведь видишь, как ракетам прямо в лоб Ревут и хлещут озверевшие снега. Ракеты с берега, ракеты с корабля -- По тихим улицам, по сонным площадям... И нет пожарника, и брошена земля, Лишь два полковника за шашками сидят. 1966 Я БЫ НОВУЮ ЖИЗНЬ... Я бы новую жизнь своровал бы, как вор, Я бы летчиком стал, это знаю я точно. И команду такую: "Винты на упор!" -- Отдавал бы, как бог, домодедовской ночью. Под моею рукой чей-то город лежит, И крепчает мороз, и долдонят капели. И постели метелей, и звезд миражи Освещали б мой путь в синеглазом апреле. Ну, а будь у меня двадцать жизней подряд, Я бы стал бы врачом районной больницы. И не ждал ничего, и лечил бы ребят, И крестьян бы учил, как им не простудиться. Под моею рукой чьи-то жизни лежат, Я им новая мать, я их снова рожаю. И в затылок мне дышит старик Гиппократ, И меня в отпуска все село провожает. Ну, а будь у меня сто веков впереди, Я бы песни забыл, я бы стал астрономом. И прогнал бы друзей, просыпался б один, Навсегда отрешась от успеха земного. Под моею рукой чьи-то звезды лежат. Я спускаюсь в кафе, будто всплывшая лодка. Здесь по-прежнему жизнь! Тороплюсь я назад И по небу иду капитанской походкой. Но ведь я пошутил. Я спускаюсь с небес, Перед утром курю, как солдат перед боем. Свой единственный век отдаю я тебе-- Все, что будет со мной, это будет с тобою. Под моею рукой твои плечи лежат, И проходит сквозь нас дня и ночи граница. И у сына в руке старый мишка зажат, Как усталый король, обнимающий принца. 1968 ТОСТ ЗА ЖЕНЬКУ Так выпьем, ребята, за Женьку! За Женечку пить хорошо! Вы помните, сколько сражений Я с именем Женьки прошел. И падали годы на шпалы, И ветры неслись, шелестя... О, сколько любимых пропало По тем непутевым путям! И в грохоте самосожженья Забыли мы их навсегда. Но Женя,--вы помните? Женя... Я с ней приходил ведь сюда -- Тогда, в девятнадцатом веке, -- Да вспомните вы, черт возьми! Мне дом представляется некий-- В Воронеже или в Перми... То утро вставало неброско, Лишь отсветы на полу, "Голландкою" пахло и воском, И шторой, примерзшей к стеклу. А мы будто только с охоты, Я помню такой кабинет... И пили мы мерзкое что-то, Похожее на "Каберне"... Но все же напились порядком, И каждый из нас толковал: "Ах, ах, молодая дворянка, Всю жизнь я такую искал..." Ну, вспомнили? То-то. И верно, Ни разу с тех пор не встречал Я женщины более верных И более чистых начал. Не помню ничьих я объятий, Ни губ я не помню, ни рук... -- Так где ж твоя Женька, приятель? Сюда ее, в дружеский круг! -- Да где-то гуляет отважно, На пляже каком-то лежит. Но это неважно, неважно: Я крикну--она прибежит... -- Ну что, гражданин, ты остался Один, закрывать нам пора! -- А он заплатил?--Рассчитался. -- Намерен сидеть до утра? -- Да нет. По привычке нахмурясь, Я вышел из прошлого прочь. ...Гостиница "Арктика", Мурманск. Глухая полярная ночь. 1969 ВЕЛОСИПЕД Пахнет луна сосной. По тишине лесной Катятся по тропе Я и велосипед. Медленно цепь кручу, Еду куда хочу. Шины на колесе Ширкают по росе. То ли вдали лиман, То ли вблизи туман, То ли блестит костел, То ли горит костер. Кто же там, у костра? Это ж моя сестра. Нет уж, моя жена. Нет, это просто весна. Рядом сидит пацан, Худенький сам с лица И кандидат в мужья. Боже, да это ж я! Я на себя гляжу, Нету чудес--твержу. Нету чудес, а все ж Я это я,--похож. Дым от костра встает. Парень обнял ее, Пальцами у лица, Вот и целуются. Я не пошел к костру, Я зашагал к утру, Мимо огня в крови, Мимо своей любви. 1970 АХ, КАКАЯ ПРОПАЖА Ах, какая пропажа--пропала зима! Но не гнаться ж за нею на север. Умирают снега, воды сходят с ума, И апрель свои песни посеял. Ну да что до меня,--это мне не дано: Не дари мне ни осень, ни лето, Подари мне февраль--три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. Полоса по лесам золотая легла, Вечер в двери скребет, как бродяга. Я тихонечко сяду у края стола, Никому ни в надежду, ни в тягость. Все глядят на тебя--я гляжу на одно: Как вдали проплывает корветом Мой веселый февраль--три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. Ах, как мало я сделал на этой земле! Не крещен, не учен, не натружен, Не похож на грозу, не подобен скале, Только детям да матери нужен. Ну да что же вы все про кино, про кино-- Жизнь не кончена, песня не спета: Вот вам, братцы, февраль--три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. Поклянусь хоть на Библии, хоть на кресте, Что родился не за пустяками: То ль писать мне Христа на суровом холсте, То ль волшебный разыскивать камень... Дорогие мои, не виновно вино, На огонь не наложено вето, А виновен февраль--три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. Полоса по лесам золотая легла, Ветер в двери скребет, как бродяга. Я тихонечко сяду у края стола, Никому ни в надежду, ни в тягость. Все глядят на тебя--я гляжу на одно: Как вдали проплывает корветом Мой веселый февраль--три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. 1972 АРТЛОТО Всей семьей, конечно, не иначе, Посреди недели занятой Мы смотрели вместе передачу Под названьем "Артлото". Все в ней дружно пели и плясали, Словно час нагрянул торжества. Были очень крупные детали, Были очень легкие слова. Мы смотрели телевизор, А за окнами шел снег. А когда погасла наша рама, Мы рванулись к стеклам--боже мой! Начиналась осенью программа, А закончилась уже зимой. Все, конечно, хором загалдели: Снег лежал, как пуховой платок. Видно, мы чего-то проглядели, Проглядев программу "Артлото". Мы смотрели телевизор, А за окнами шел снег. На фонарь шел снег и на дорогу, Был предельно чист он и суров, Будто шло послание от бога, Передача с неземных миров. Там велись великие беседы, Подводя неведомый итог, Там никто, пожалуй, и не ведал О каком-то нашем "Артлото". Мы смотрели телевизор, А за окнами шел снег. Был бы здесь какой-нибудь провидец, Он сказал бы: "Бросьте ерунду, -- Первый снег нам предстоит увидеть Календарно в будущем году". Только будет ли нам та удача? Будет год ли? Будет ли ясней? Повторят ли снова передачу Под таким названьем: "Первый снег"? Мы смотрели телевизор, А за окнами шел снег... 1973 ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЗИМЫ Последний день зимы нам выдан для сомненья: Уж так ли хороша грядущая весна? Уж так ли ни к чему теней переплетенья На мартовских снегах писали письмена? А что же до меня, не верю я ни зною, Ни вареву листвы, ни краскам дорогим: Художница моя рисует белизною, А чистый белый цвет--он чище всех других. Последний день зимы, невысохший проселок. Ведут зиму на казнь, на теплый эшафот. Не уподобься им, бессмысленно веселым, Будь тихим мудрецом, все зная наперед. Останься сам собой, не путай труд и тщенье, Бенгальские огни и солнца торжество. Из общей суеты, из шумного теченья Не сотвори себе кумира своего. 1974 УЛЕТАЕМ Листьев маленький остаток Осень поздняя кружила. Вот он, странный полустанок Для воздушных пассажиров. Слабый ветер ностальгии На ресницах наших тает. До свиданья, дорогие, Улетаем, улетаем. Мы в надежде и в тревоге Ждем в дороге перемены, Ожидая, что дороги Заврачуют боль измены. В голубой косынке неба Белым крестиком мы таем. От того, кто был и не был, Улетаем, улетаем. Нам бы встать да оглянуться, Оглядеться б, но задаром Мы все крутимся, как блюдца Неприкаянных радаров. Ах, какая осень лисья! Ах, какая синь густая! Наши судьбы словно листья, -- Улетаем, улетаем. Ну так где ж он, черт крылатый, На крылатом крокодиле? Ах, какими мы, ребята, Невезучими родились! Может, снег на наши лица Вдруг падет да не растает. Постараемся присниться, -- Улетаем, улетаем. 1974 НАПОЛНИМ МУЗЫКОЙ СЕРДЦА Наполним музыкой сердца! Устроим праздники из буден. Своих мучителей забудем. Вот сквер--пройдемся ж до конца. Найдем любимейшую дверь, За ней--ряд кресел золоченых, Куда с восторгом увлеченных Внесем мы тихий груз своих потерь. Какая музыка была, Какая музыка звучала! Она совсем не поучала, А лишь тихонечко звала. Звала добро считать добром И хлеб считать благодеяньем, Страданье вылечить страданьем, А душу греть вином или огнем. И светел полуночный зал. Нас гений издали приметил И, разглядев, кивком отметил, И даль иную показал. Там было очень хорошо, И все вселяло там надежды, Что сменит жизнь свои одежды... Ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля-ля... Наполним музыкой сердца! Устроим праздники из буден. Своих мучителей забудем. Вот сквер--пройдемся ж до конца. Найдем любимейшую дверь, За ней--ряд кресел золоченых, Куда с восторгом увлеченных Внесем мы тихий груз своих потерь. 1975 А БУДЕТ ЭТО ТАК А будет это так: заплачет ночь дискантом, И ржавый ломкий лист зацепит за луну, И белый-белый снег падет с небес десантом, Чтоб черным городам придать голубизну. И тучи набегут, созвездьями гонимы, Поднимем воротник, как парус декабря, И старый-старый пес с глазами пилигрима Закинет морду вверх при желтых фонарях. Друзья мои, друзья, начать бы все сначала, -- На влажных берегах разбить свои шатры, Валяться б на досках нагретого причала И видеть, как дымят далекие костры... Еще придет зима в созвездии удачи, И легкая лыжня помчится от дверей, И может быть, тогда удастся нам иначе, Иначе, чем теперь, прожить остаток дней. А будет это так: заплачет ночь дискантом, И ржавый ломкий лист зацепит за луну, И белый-белый снег падет с небес десантом, Чтоб черным городам придать голубизну. 1975 ДЕРЕВНЯ НОВЛЯНКИ Давайте сюда коня! Бутылки сюда, баранки! Везите, друзья, меня В деревню мою--Новлянки! В Новлянках умы крепки. В Новлянках дымы да санки, Да в валенках старики, Да слово само--Новлянки. Там кот сидит у окна И щурится на проселок. Там волчья висит луна Над шлемами серых елок. Там подлости никакой, Там жисть--картофь да поленья, А если уж бьют--то рукой, А вовсе не заявленьем. Там в рамочке на стене Висит капитан запаса. И "боинг" шумит в окне Компании, брат, "Люфтганза". Пока серебры снега Под черным лучом лунищи, Дор■ога нам дорога В родимые пепелища. Везите ж меня туда, Где вечный покой обещан, Подальше от нарсуда, Подальше от черных женщин. За что же меня в Москву, В ущелья ее, в гулянки?.. Мне чудится наяву Деревня моя--Новлянки. 1976 ЛЮСИ, или "Вставайте, граф" -- двадцать лет спустя На музыку К. Роджерса Он поздно проснулся, нашел сигарету И комнату видел сквозь сон: Губною помадой на старой газете Написан ее телефон, И блюдце с горою вечерних окурков, Стакан с недопитым вином, И ночи прожитой облезлая шкурка, И микрорайон за окном. Припев: Итак, моя дорогая Люси, Шанс на любовь свою не упусти. Жить только болью, только любовью! Все остальное--такси. За рубль пятьдесят, дорогая Люси. Потом он печально и неторопливо Убрал все ночные следы И даже отмыл след раздавленной сливы Стаканом горячей воды. Потом, в довершение к общим печалям, Он вспомнил жену невзначай. Потом позвонили и в трубке молчали, Но он-то ведь знал, кто молчал. Припев: Итак, моя дорогая Люси, Шанс на любовь свою не упусти. Жить только болью, только любовью! Все остальное--такси. За два рубля, дорогая Люси. Потом он прошелся на фоне заката И в парке попал в темноту, Где молча держали за тальи солдаты Больших учениц ПэТэУ, Где в пасти эстрады туркмен в тюбетейке На скрипке играл Дебюсси, Где мы целовались с тобой на скамейке, О моя дорогая Люси. Он глянул на нас, пробираясь на ощупь В лесу своей темной тоски, Подумав про нас, что счастливыми, в общем, Бывают одни дураки. Причислив себя неожиданно к умным, Он тут же воскликнул: "Осел!"-- Поскольку еще сохранился в нем юмор, А значит, пропало не все. Припев: Итак, моя дорогая Люси, Шанс на любовь свою не упусти. Жить только болью, только любовью! Все остальное--такси. За два пятьдесят, дорогая Люси. Он твердо решил, что начнет в понедельник Свою настоящую жизнь: Зарядка, работа, презрение к деньгам, Отсутствие всяческой лжи. Но он-то пока пребывал в воскресенье И чувствовал влажной спиной: Эпоха непрухи, звезда невезенья Работают и в выходной. Припев: Итак, моя дорогая Люси, Шанс на любовь свою не упусти. Жить только болью, только любовью! Все остальное--такси. За просто так, дорогая Люси. 1981 БЕЛЫЙ СНЕГ На белом свете есть прекрасный белый цвет,-- Он все цвета собрал как будто бы в букет. По краскам осени хожу я как во сне И жду, когда вернется тихий белый снег. О белый снег, о белый снег... О, белизна твоей протянутой руки... И льет луна на крыши белые стихи. Лежит под лампой белый снег твоих страниц, И сквозь снега я вижу лес твоих ресниц. О белый снег, о белый снег... Потом был поезд, и какой-то человек Сметал метлой с перрона тихий белый снег, Чтоб от следов твоих не стало и следа, И мы смеялись, чтобы вдруг не зарыдать. О белый снег, о белый снег... И все на свете перепутались цвета В одну лишь краску под названьем "темнота", Ведь в ту страну сплошных озер, лесов и рек Ты увезла с собою тихий белый снег. О белый снег, о белый снег... На белом свете есть прекрасный белый цвет,-- Он все цвета собрал как будто бы в букет. По краскам осени хожу я как во сне И жду, когда вернется тихий белый снег. О белый снег, о белый снег... 1976 МАНЕЖ Когда кончается сезон удачи, И ветер, как афиши, рвет последние листы надежды, Когда сложилось так, а не иначе, То, значит, время грим снимать и пересматривать одежды. Припев: Просто жизнь моя--манеж, Белый круг, со всех сторон освещенный. Просто жизнь моя--манеж, На коварство и любовь обреченный. Ветер сумеречный свеж, Подарите мне любовь, подарите. Просто жизнь моя--манеж, Ну а вы, мой друг, мне кажется, зритель. Когда бы жизнь свою я начал снова, В ней были б горы и моря, ну и немножечко успеха, В ней были б ты да я, да шум сосновый, А остальное подождет, а остальное мне не к спеху. Припев. Но снова я на вас гляжу с надеждой, Хотя наивно это все, я это ясно понимаю, И все-таки надежде той внимаю, Поскольку очень вас люблю, как не любил ни разу прежде. Припев: Просто жизнь моя--манеж, Белый круг, со всех сторон освещенный. Просто жизнь моя--манеж, На коварство и любовь обреченный. Ветер сумеречный свеж, Подарите мне любовь, подарите. Просто жизнь моя--манеж, Ну а вы, мой друг, мне кажется, зритель. 1977 СОРОКАЛЕТЬЕ Нас исполняет музыка по лицам, Нас исполняют судьбы, как по нотам, Записанным в нестойкие страницы Каким-то все напутавшим Фаготом. В тех нотах есть живущие фигуры И те, кто попрощались, улетая, Но в самой середине партитуры Есть наша с вами песенка простая. Припев: Смотрите, не забудьте позвонить В тот час, когда настанет непогода, Какое б ни случилось время года, Чтоб этот час нам вместе пережить. Смотрите ж, догадайтесь промолчать, Когда нахлынет небо голубое, Чтоб эта мысль явилась нам обоим-- Друг друга ненароком повстречать. В наш век всему простому мало места,-- Из старого лишь моден перстень старый. Я сам поклонник джазовых оркестров, Но верю в семиструнную гитару. И верю, что разлука есть потеря, Что честь должна быть спасена мгновенно. Я вас люблю,--я в это тоже верю, Хоть это, говорят, несовременно. Припев. Что было, то забудется едва ли, Сорокалетье взяв за середину, Мы постоим на этом перевале И молча двинем в новую долину. Там каждый шаг дороже ровно вдвое, Там в счет идет, что раньше не считалось. Там нам, моя любимая, с тобою Еще вторая молодость осталась. 1977 МНОГОГОЛОСЬЕ О, мой пресветлый отчий край! О, голоса его и звоны! В какую высь ни залетай, Вс"е над тобой его иконы. И происходит торжество В его лесах, в его колосьях. Мне вечно слышится его Многоголосье, многоголосье. Какой покой в его лесах, Как в них черны и влажны реки! Какие храмы в небесах Над ним возведены навеки! И происходит торжество В его лесах, в его колосьях. Мне вечно слышится его Многоголосье, многоголосье. Я--как скрещенье многих дней, И слышу я в лугах росистых И голоса моих друзей, И голоса с небес российских. И происходит торжество В его лесах, в его колосьях. Мне вечно слышится его Многоголосье, многоголосье. 1978 В АРКАШИНОЙ КВАРТИРЕ В Аркашиной квартире живут чужие люди, Ни Юли, ни Аркаши давно в тех стенах нет. Там также не сижу я с картошечкой в мундире, И вовсе не Аркашин горит на кухне свет. Неужто эти годы прошли на самом деле, Пока мы разбирались--кто теща, кто свекровь? Куда же мы глядели, покуда все галдели И бойко рифмовали слова "любовь" и "кровь"? В Аркашиной квартире бывали эти рифмы Не в виде сочинений, а в виде высоты. Там даже красовалась неясным логарифмом Абстрактная картина для общей красоты. Нам это все досталось не в качестве наживы, И был неповторимым наш грошевой уют. Ах, слава богу, братцы, что все мы вроде живы, И все, что мы имели, уже не украдут. Мы были так богаты чужой и общей болью, Наивною моралью, желаньем петь да петь. Все это оплатили любовью мы и кровью, -- Не дай нам бог, ребята, в дальнейшем обеднеть. В Аркашиной квартире все бродят наши тени, На кухне выпивают и курят у окна. Абстрактная картина--судеб переплетенье, И так несправедливо, что жизнь у нас одна. 1979 ДЕНЬГИ Теперь толкуют о деньгах В любых заброшенных снегах, В портах, постелях, поездах, Под всяким мелким зодиаком. Тот век рассыпался, как мел, Который словом жить умел, Что начиналось с буквы "Л", Заканчиваясь мягким знаком. О, жгучий взгляд из-под бровей! Листанье сборника кровей! Что было содержаньем дней, То стало приложеньем вроде. Вот новоявленный Моцарт, Сродни менялам и купцам, Забыв про двор, где ждут сердца, К двору монетному подходит. Все на продажу понеслось, И что продать, увы, нашлось: В цене все то, что удалось, И спрос не сходит на интриги. Явились всюду чудеса, Рубли раздув, как паруса, И рыцарские голоса Смехоподобны, как вериги. Моя надежда на того, Кто, не присвоив ничего, Свое святое естество Сберег в дворцах или в бараках, Кто посреди обычных дел За словом следовать посмел, Что начиналось с буквы "Л", Заканчиваясь мягким знаком. 1982 ДАВАЙТЕ ПРОЩАТЬСЯ, ДРУЗЬЯ Давайте прощаться, друзья... Немного устала гитара, Ее благородная тара Полна нашей болью до дна. За все расплатившись сполна, Расходимся мы понемногу, И дальняя наша дорога Уже за спиною видна. Давайте прощаться, друзья... Кто знает--представится ль случай, Чтоб без суеты неминучей В глаза поглядеть не скользя? Такая уж даль позвала, Где истина неугасима, А фальшь уже невыносима. Такая уж песня пришла... Давайте прощаться, друзья, Чтоб к этому не возвращаться. Зовут нас к себе домочадцы, Чтоб вновь собралась вся семья. Но, даже дожив до седин, Мы гоним с усмешкою осень: "Мадам, мне всего сорок восемь, А вам уже--двадцать один". Давайте прощаться, друзья... 1980 СТРУНА И КИСТЬ А в юности куда нас не несло! В какие мы не забредали воды! Но время громких свадеб истекло, Сменившись гордым временем разводов. Припев: Струна, и кисть, и вечное перо-- Нам вечные на этом свете братья! Из всех ремесел воспоем добро, Из всех ремесел воспоем добро, Из всех объятий--детские объятья. С годами развелись мы насовсем С тем, что казалось тенью золотою, А оказалось, в сущности, ничем-- Участием во всем и суетою. Но нас сопровождают, как пажи, Река, и лес, и лист, под ноги павший, Прощающие нам всю нашу жизнь С терпеньем близких родственников наших. Припев. И странно--но нисходит благодать От грустного времен передвиженья, Когда уж легче песню написать, Чем описать процесс стихосложенья. Мы делали работу как могли, Чего бы там про нас ни говорили, Мы даже отрывались от земли И в этом совершенство находили. Припев: Струна, и кисть, и вечное перо -- Нам вечные на этом свете братья! Из всех ремесел воспоем добро, Из всех ремесел воспоем добро, Из всех объятий--детские объятья. Струна, и кисть, и вечное перо... 1981 ОКТЯБРЬ. САДОВОЕ КОЛЬЦО Налей чайку зеленого, налей! Кусок асфальта, мокрые машины, Высотных зданий сизые вершины-- Таков пейзаж из форточки моей. Припев: А мы все ждем прекрасных перемен, Каких-то разговоров в чьей-то даче, Как будто обязательно удачи Приходят огорчениям взамен. Все тот же вид из моего окна, Все те же телефонные приветы, И времени неслышные приметы Листом осенним достигают дна. Припев. Налей винца зеленого, налей! Друзей необязательные речи, Надежды ненадежнейшие плечи-- Таков пейзаж из форточки моей. Припев. Налей тоски зелененькой, налей!.. Картошка, лук, порезанный на части, И прочие сомножители счастья-- Таков пейзаж из форточки моей. Припев: А мы все ждем прекрасных перемен, Каких-то разговоров в чьей-то даче, Как будто обязательно удачи Приходят огорчениям взамен. 1981 ОДИНОКИЙ ГИТАРИСТ Одинокий гитарист В придорожном ресторане. Черной свечкой кипарис Между звездами в окне. Он играет и поет, Сидя будто в черной раме, Море Черное за ним При прожекторной луне. Наш милейший рулевой На дороге нелюдимой, Исстрадав без сигарет, Сделал этот поворот. Ах, удача, боже мой, Услыхать в стране родимой Человеческую речь В изложенье нежных нот. Ресторан полупустой. Две танцующие пары. Два дружинника сидят, Обеспечивая мир. Одинокий гитарист С добрым Генделем на пару Поднимают к небесам Этот маленький трактир. И витает, как дымок, Христианская идея, Что когда-то повезет, Если вдруг не повезло. Он играет и поет, Все надеясь и надеясь, Что когда-нибудь добро Победит в борьбе со злом. Ах, как трудно будет нам, Если мы ему поверим: С этим веком наш роман Бессердечен и нечист. Но спасает нас в ночи От позорного безверья Колокольчик под дугой-- Одинокий гитарист. 1982 ПИСЬМО Памяти Владимира Высоцкого Пишу тебе, Володя, с Садового кольца, Где с неба льют раздробленные воды. Все в мире ожидает законного конца, И только не кончается погода. А впрочем, бесконечны наветы и вранье, И те, кому не выдал бог таланта, Лишь в этом утверждают присутствие свое, Пытаясь обкусать ступни гигантам. Да черта ли в них проку! О чем-нибудь другом... "Вот мельница--она уж развалилась..." На Кудринской недавно такой ударил гром, Что вся ГАИ тайком перекрестилась. Все те же разговоры--почем и что иметь. Из моды вышли "М" по кличке "Бони". Теперь никто не хочет хотя бы умереть, Лишь для того, чтоб вышел первый сборник. Мы здесь поодиночке смотрелись в небеса, Мы скоро соберемся воедино, И наши в общем хоре сольются голоса, И Млечный Путь задует в наши спины. А где же наши беды? Остались мелюзгой И слава, и вельможный гнев кого-то... Откроет печку Гоголь чугунной кочергой, И свет огня блеснет в пенсне Фагота... Пока хватает силы смеяться над бедой, Беспечней мы, чем в праздник эскимосы. Как говорил однажды датчанин молодой: Была, мол, не была--а там посмотрим. Все так же мир прекрасен, как рыженький пацан, Все так же, извини, прекрасны розы. Привет тебе, Володя, с Садового кольца, Где льют дожди, похожие на слезы. 1982 Юрий Визбор ШХЕЛЬДА Кончилось лето жаркое, Шхельда белым-бела. Осень, дождями шаркая, В гости ко мне пришла. Снова туманы, вижу я, Свесились с гор крутых... Осень--девчонка рыжая, Ясная, словно ты. Что ты так смотришь пристально, -- Толком я не пойму. Мне, словно зимней пристани, Маяться одному, Тихие зори праздновать, Молча грустить во тьме... Наши дороги разные, И перекрестков нет. Ты ж ведь большая умница, -- Вытри с лица слезу. Горы снегами пудрятся, Вот и сидим внизу. Снова дожди тоскливые, А наверху метет... Песни, как версты, длинные Парень один поет. 1960 ДОМБАЙСКИЙ ВАЛЬС Лыжи у печки стоят, Гаснет закат за горой. Месяц кончается март, Скоро нам ехать домой. Здравствуйте, хмурые дни, Горное солнце, прощай! Мы навсегда сохраним В сердце своем этот край. Нас провожает с тобой Гордый красавец Эрцог, Нас ожидает с тобой Марево дальних дорог. Вот и окончился круг, -- Помни, надейся, скучай! Снежные флаги разлук Вывесил старый Домбай. Что ж ты стоишь на тропе, Что ж ты не хочешь идти? Нам надо песню допеть, Нам нужно меньше грустить. Снизу кричат поезда, -- Правда, кончается март. Ранняя всходит звезда, Где-то лавины шумят. 1961 НЕ УСТАЛО НЕБО ПЛАКАТЬ Не устало небо плакать Над несчастьями людей. Мы идем сквозь дождь и слякоть, Через грохот площадей. Мы идем, несем печали, Бережем их под пальто, Ни хирурги, ни медали-- Не поможет нам ничто. Мы с тобой уедем в горы, К перевалам голубым И к вершинам тем, с которых Все несчастья--просто дым, Все законы--незаконны! Ну, а память--заживет. Только жены будут жены, Даже с этаких высот. Там сойдет одна лавина, Встанет новая заря, И на солнечных вершинах Наши бедствия сгорят. Горы, мудры и туманны, Встанут выше облаков И залижут наши раны Языками ледников. 1963 ДА ОБОЙДУТ ТЕБЯ ЛАВИНЫ Слова и музыка Ю. Визбора и А. Якушевой Да обойдут тебя лавины В непредугаданный твой час! Снега со льдом наполовину Лежат как будто про запас, По чью-то душу, чью-то душу... Но, я клянусь, не по твою! Тебя и горе не задушит, Тебя и годы не убьют. Ты напиши мне, напиши мне, Не поленись и напиши, -- Какие новые вершины Тебе видны среди вершин, И что поделывают зори, Твой синий путь переходя, И как Домбай стоит в дозоре, Подставив грудь косым дождям... А мне все чудится ночами Тепло от твоего плеча. Вот, четырьмя крестясь лучами, Горит в ночи твоя свеча. Дожди пролистывают даты, Но видно мне и сквозь дожди -- Стоишь ты, грузный, бородатый, И говоришь:"Не осуди!" Ах, пустяки,--какое дело! И осужу--не осужу. Мне лишь бы знать, что снегом белым Еще покрыта Софруджу. Мне лишь бы знать, что смерть не скоро И что прожитого не жаль, Что есть еще на свете горы, Куда так просто убежать. 1964 ПОМИНКИ -- Ну вот и поминки за нашим столом. -- Ты знаешь, приятель, давай о другом. -- Давай, если хочешь. Красивый закат. -- Закат -- то, что надо, красивый закат. -- А как на работе?--Нормально пока. -- А правда, как горы, стоят облака? -- Действительно, горы. Как сказочный сон. -- А сколько он падал?--Там метров шестьсот. -- А что ты глядишь там?--Картинки гляжу. -- А что ты там шепчешь?--Я песню твержу. -- Ту самую песню?--Какую ж еще... Ту самую песню, про слезы со щек. -- Так как же нам жить? Проклинать ли Кавказ? И верить ли в счастье?--Ты знаешь, я пас. Лишь сердце прижало кинжалом к скале... -- Так выпьем, пожалуй...--Пожалуй, налей... 1965 АЗИАТСКАЯ ПЕСНЯ Ты как хочешь: пиши--не пиши, Только вслед мне рукой помаши. Самолет, мой отчаянный друг, Высоту набирает, звеня. Самолет улетает на юг, Где давно ожидают меня Припев: Азиатские желтые реки, Азиатские белые горы, Раз увидел--так это навеки, А забудешь--так это не скоро. Азиатские пыльные тропы, Азиатские старые люди, И кусочек моей Европы У пропеллера в белом блюде... Мне закаты читают Коран, Мне опять--вечера, вечера. Вот налево разлегся Тибет, И виднеется справа Сибирь, И тоска по тебе, по тебе, И разлучные версты судьбы. Припев. Я с друзьями хожу и пою, Я зарю бирюзовую пью, И вот здесь, посреди ледников, Что висят перед нами стеной, Я плыву к тебе, как ледокол, Оставляя, представь, за спиной Припев: Азиатские желтые реки, Азиатские белые горы, Раз увидел--так это навеки, А забудешь--так это не скоро. Азиатские пыльные тропы, Азиатские старые люди, И кусочек моей Европы У пропеллера в белом блюде. 1966 В ГОРАХ ДОЖДИ В горах дожди, в горах седое небо, В горах грохочут горы по горам, Гремит поток, вчера лишь бывший снегом, Грохочут глины, твердые вчера. Несутся глины, твердые вчера. А нам легко! Над нами солнца желоб И облаков веселые стога, И лишь река с известием тяжелым, Как скороход, бежит издалека, Как скороход, бежит издалека. И если я надолго умолкаю, А вроде солнце светит впереди, Не говори:"С чего река такая?" А просто знай--в горах идут дожди, А просто знай--в горах идут дожди. 1965 СНЕГОПАД И ты приди сюда и в холод, и в жару, -- На высокую планету простаков. Розовеет к вечеру Донгуз-Орун, И Эльбрус пошит из красных облаков. Припев: И снегопад на белом свете, снегопад, Просыпаются столетия в снегу. Где дорога, а где мелкая тропа, Разобрать я в снегопаде не могу. И ты представь, что не лежит вдали Москва И не создан до сих пор еще Коран, -- В мире есть два одиноких существа: Человек и эта белая гора. Припев. Но с вершины через скальные ножи Ты посмотришь вниз, как с мачты корабля: Под ногами что-то плоское лежит И печально называется Земля. Припев: И снегопад на белом свете, снегопад, Просыпаются столетия в снегу. Где дорога, а где мелкая тропа, Разобрать я в снегопаде не могу. 1966 ГОРНОЛЫЖНИК О, как стартует горнолыжник, -- Он весь в стремительном броске, И дни непрожитые жизни Висят, висят на волоске, И снега жесткая фанера Среди мелькающих опор... Он разбивает атмосферу -- Непостижимый метеор. Лети, но помни, крепко помни, Что все дается только раз-- И снега пламенные комья, И эта страшная гора. Но мир не виден и не слышен: Минуя тысячу смертей, Ты жизнь свою несешь на лыжах, На черных пиках скоростей. Зачем ты эту взял орбиту? К чему отчаянный твой бег? Ты сам себя ведешь на битву, И оттого ты--человек. Несчастий белые кинжалы, Как плащ, трепещут за спиной... Ведь жизнь--такой же спуск, пожалуй, И, к сожаленью, скоростной. 1966 ХУЖЕ, ЧЕМ БЫЛО, НЕ БУДЕТ Оставим в Москве разговоры, Возьмем всю наличность души, -- Нам встречу назначили горы, И мы на свиданье спешим. Припев: Нас память терзает и судит, Но я говорю:"Не горюй, Ведь хуже, чем было, не будет, -- Я точно тебе говорю". Опасная наша дорога, Возможен печальный конец, Но мы приближаемся к богу, Снимая всю накипь с сердец. Припев. Ах, где вы, красавицы, где вы? Ни плач ваш не слышен, ни смех. Младые и средние девы, Прощайте,--ушли мы наверх. Припев. И смотрит на мир величаво, На мир суеты и машин, Великая наша держава Другим неподвлаcтных вершин. Припев: Нас память терзает и судит, Но я говорю:"Не горюй, Ведь хуже, чем было, не будет, -- Я точно тебе говорю". 1976 ФАНСКИЕ ГОРЫ Я сердце оставил в Фанских горах, Теперь бессердечный хожу по равнинам, И в тихих беседах и в шумных пирах Я молча мечтаю о синих вершинах. Припев: Когда мы уедем, уйдем, улетим, Когда оседлаем мы наши машины,-- Какими здесь станут пустыми пути, Как будут без нас одиноки вершины. Лежит мое сердце на трудном пути, Где гребень высок, где багряные скалы, Лежит мое сердце, не хочет уйти, По маленькой рации шлет мне сигналы. Припев. Я делаю вид, что прекрасно живу, Пытаюсь на шутки друзей улыбнуться, Но к сердцу покинутому моему Мне в Фанские горы придется вернуться. Припев: Когда мы уедем, уйдем, улетим, Когда оседлаем мы наши машины,-- Какими здесь станут пустыми пути, Как будут без нас одиноки вершины. 1976 ПАМИРСКАЯ ПЕСНЯ Ну как же тебе рассказать, что такое гора? Гора--это небо, покрытое камнем и снегом, А в небе мороз неземной, неземная жара, И ветер такой, что нигде, кроме неба, и не был. Припев: Ищите, ищите мой голос в эфире, Немного охрипший--на то есть причины, Ведь наши памирки стоят на Памире, А мы--чуть повыше, чем эти вершины. Гора--это прежде всего, понимаешь, друзья, С которыми вместе по трудной дороге шагаешь. Гора--это мудрая лекция "Вечность и я". Гора--это думы мои о тебе, дорогая. Припев. В палатке-памирке моей зажигалась свеча, Как будто звезда загоралась на небе высоком, И слабая нота, рожденная в блеске луча, Надеюсь, к тебе долетала, хоть это дал■ко. Припев. Вот так и ложится на сердце гора за горой, Их радость и тяжесть, повенчанные высотою. Мы снова уходим, хоть нам и не сладко порой, -- Уж лучше тяжелое сердце, чем сердце пустое. Припев: Ищите, ищите мой голос в эфире, Немного охрипший--на то есть причины, Ведь наши памирки стоят на Памире, А мы--чуть повыше, чем эти вершины. 1977 ПЕРЕДО МНОЮ ГОРЫ Передо мною горы и река. Никак к разлуке я не привыкаю. Я молча, как вершина, протыкаю Всех этих дней сплошные облака. Ты проживаешь сумрачно во мне, Как тайное предчувствие бессмертья, Хоть годы нам отпущены по смете, -- Огонь звезды горит в любом огне. Припев: Мой друг, я не могу тебя забыть! Господь соединил хребты и воды, Пустынь и льдов различные природы, Вершины гор соединил с восходом, И нас с тобой, мой друг, соединил. И нас с тобой, мой друг, соединил. Когда луна взойдет, свеча ночей, Мне кажется, что ты идешь к палатке. Я понимаю, ложь бывает сладкой, Но засыпаю с ложью на плече. Мне снится платье старое твое, Которое люблю я больше новых, Ах, дело не во снах и не в обновах, А в том, что без тебя мне не житье. Припев. Отвесы гор, теченья белых рек Заставят где-нибудь остановиться, Я знаю--будет за меня молиться Один--и очень добрый--человек. Огней аэродромная строка Закончит многоточьем это лето, И в море домодедовского света Впадет разлука, будто бы река. Припев: Мой друг, я не могу тебя забыть! Господь соединил хребты и воды, Пустынь и льдов различные природы, Вершины гор соединил с восходом, И нас с тобой, мой друг, соединил. И нас с тобой, мой друг, соединил. ДВА КОГУТАЯ Приду сюда хотя б весной И встану в час заката-- Два Когутая надо мной, Как два балкарских брата. Пойду туда тропой лесной, Взойду по снежным скатам-- Два Когутая надо мной, Как два балкарских брата. Внизу остался мир смешной, Сомненьями богатый,-- Два Когутая надо мной, Как два балкарских брата. Потом уеду в край иной, Но будет память свята-- Два Когутая надо мной, Как два балкарских брата. 1977 Я В ДОЛГУ ПЕРЕД ВАМИ Снег над лагерем валит, Гнет палатки в дугу... Я в долгу перед вами, Словно в белом снегу. Я всю память листаю, Завалясь на кровать, Я в Москву улетаю, Чтобы долг свой отдать. Где же вы пропадали? Этих лет и не счесть. Отчего не писали? Я бы знал, что вы есть. И московский автобус, Столь банальный на вид, Обогнул бы весь глобус От беды до любви. Претендуя на имя И ваши права, Шли ко мне вс■ иные Имена и слова. То трубил я охоту, То я путал следы, То туман над болотом Принимал за сады, То я строил квартиры, В которых не жил, То владел я полмиром, В котором тужил... От хлопот тех осталось-- Чемодан и рюкзак, Книги, письма и жалость, Что все вышло не так. Спит пилот на диване, -- Кто ж летает в пургу? Я в долгу перед вами, Словно в белом снегу. Отчего так не скоро И с оглядкой бежит Телеграмма, которой Ожидаешь всю жизнь? 1978 РЕЧКА НАРА Лучше нет для нас подарка, Чем зеленая байдарка. У костра сидит Тамарка, Режет ножиком хлеба. И волнует нас с тобою Нечто очень голубое-- То ли речка, то ли ночка, То ли общая судьба. Так давай споем на пару Про Тамару, про гитару И про речку нашу Нару, Что, как девочка, бежит Через рощи, через пущи, Через нас с тобой, плывущих По смешному океану Под названьем Наша жизнь. Лучше нет для нас призванья, Чем бесплодные скитанья, Чем наивные желанья Собеседника понять. Но, весну предполагая, Томка веточкой играет, Одновременно ругая Невиновного меня. Так давай споем на пару Про Тамару, про гитару, И про нашу речку Нару, Что, как девочка, бежит Через рощи, через пущи, Через нас с тобой, плывущих По веселому проливу Под названьем Наша жизнь. Лучше нету того свету, Но туда охоты нету, Если только кто "с приветом", То пожалуйста--вперед! Были реки, были горы, Будут новые просторы, И закончится не скоро Наш байдарочный поход. Так давай споем на пару Про Тамару, про гитару, И про речку нашу Нару, Что, как девочка, бежит Через рощи, через пущи, Через нас с тобой, плывущих По смешному океану, По веселому проливу, По коротенькой речушке Под названьем Наша жизнь. 1979 ТРЕТИЙ ПОЛЮС Когда перед тобою возникает Красивая и трудная гора, Такие мысли в душу проникают, Что снова выйти нам в поход пора. И мы выходим в мир суровый этот, Где суждено не каждому пройти, Где видно, как качаются планеты На коромысле Млечного Пути. Припев: Туда не занесет Ни лифт, ни вертолет, Там не помогут важные бумаги. Туда, мой друг,--пешком, И только с рюкзаком, И лишь в сопровождении отваги. Представьте, что не тают там в тумане Следы людей, прошедших раньше нас. Там слышен голос Миши Хергиани, Спина Крыленко сквозь пургу видна. Но вечно будем мы туда стремиться, К возвышенным над суетой местам, Поскольку человеку, как и птице, Дана такая радость--высота. Припев. Прославим тех, кто был на Эвересте, Кто третий полюс мира покорил, Кто, кроме личной альпинистской чести, Честь Родины своей не уронил! И если где-нибудь гора найдется Повыше эверестовских высот, Из наших кто-нибудь туда прорвется, Не хватит дня--так ночью он взойдет! Припев: Туда не занесет Ни лифт, ни вертолет, Там не помогут важные бумаги. Туда, мой друг,--пешком, И только с рюкзаком, И лишь в сопровождении отваги. 1982 Разрешите вам напомнить о себе Юрий Визбор Я ДУМАЮ О ВАС Разрешите вам напомнить о себе, О своей незамечательной судьбе. Я как раз на верхней полочке лежу, В данном случае бездельничаю--жуть! Люди заняты исканием дорог, Люди целятся ракетой в лунный рог, Люди ищут настоящие слова, Ну, а я лежу и думаю о вас. С этой мысли пользы, право, никакой. Вот промчался скорый поезд над рекой. О реке бы мне подумать в самый раз, Ну, а я лежу и думаю о вас. А народу--просто полное купе, Кто-то в карты, кто-то хочет просто спеть, Чья-то нежная клонится голова, Ну, а я лежу и думаю о вас. Я-то думаю, что думаете вы, Как вы были замечательно правы, Рассказав мне поучительный рассказ, Что не нужно больше думать мне о вас, Что любовь ненастья быстренько сотрут, Что единственное счастье--это труд. Я, ей-богу, понимал вас в этот час, Но, представьте, я-то думал все о вас. 1970 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ Вот прекрасная оценка Наших бедствий на бегу-- Католическая церковь На высоком берегу. Что-то светлое так манит Через темное окно-- Католическая пани, Словно белое вино. Католичка--не простая, А загадочная сплошь-- Назидательно листает Католическую ложь. "О мой друг, я понимаю, Ваше чувство не ново. Я внимательно внимаю, Но не более того". А потом в траве пожухлой Мы лежали у сосны. Было тихо, было жутко От такой голубизны. И с тех пор одна зацепка: Разыскать я не могу Католическую церковь На высоком берегу. Что ни баба, то промашка, Что ни камень, то скала, -- Видно, черная монашка Мне дорогу перешла. Дай мне, бог, держаться цепко, Подари мне сквозь пургу Католическую церковь На высоком берегу. 1970 Я ИДУ НА ЛЕДОКОЛЕ Я иду на ледоколе, Ледокол идет по льду, То, трудяга, поле колет, То ледовую гряду. То прокуренною глоткой Крикнет, жалуясь, в туман, То зовет с метеосводкой Город Мурманск, тойсь Мурманск. И какое б положенье Ни имели б мы во льдах, Знают наше продвиженье Все окрестные суда. Даже спутник с неба целит, В объективы нас берет, Смотрит, как для мирных целей Мы долбаем крепкий лед. И какой-нибудь подводник, С бакенбардами брюнет, Наш маршрут во льдах проводит, Навалившись на планшет. У подводника гитара И ракет большой запас, И мурлычет, как котяра, Гирокомпас, тойсь компас. Но никто из них не видит В чудо-технику свою, Что нетрезвый, как Овидий, Я на палубе стою, Что, прогноз опровергая, Штормы весело трубят, Что печально, дорогая, Жить на свете без тебя. 1973 ЖЕНЩИНА Три авоськи, три коробки -- Ну, попробуй, унеси. Участились что-то пробки -- Нет ни левых, ни такси. Эй, шоферы, стойте, братцы, Стой, товарищ сатана! Мне б в Чертаново добраться, Помогите ж, я одна!.. Я приеду, суп поставлю, Я линолеум протру, Ваську вымыться заставлю, Катьке сопельки утру. Муж приходит, тьмы угрюмей, Впереди несет живот, В тренировочном костюме К телевизору идет. Руку мне кладет на спину-- Ох, не трогал бы меня, Нелюбимый, нелюбимый, Нелюбимушка моя. Вот уж вечер к ночи клонит, Вот делам потерян счет. Он из спальни: "Тоня, Тоня, Где ж ты возишься еще?" Ну, а я-то примечаю: Голос сонный--в самый раз, Я из кухни отвечаю: "Спи, голубчик, я сейчас". Он от водки и салата Захрапит, хоть рот зашей. У меня--Восьмое марта, Женский праздник на душе. Я уставлюсь на дорогу -- Месяц по небу идет. День прошел, и слава богу, Вот уж новый настает. Мне б куда уехать, что ли, К добрым людям и траве... Я одна, как в чистом поле, В людном городе Москве. 1975 ПОСВЯЩЕНИЕ В. СМЕХОВУ На музыку А. Краснопольского Впереди лежит хребет скальный, Позади течет река--время, Если б я собрался в путь дальний, Я бы Смехова позвал Веню. Несмотря на то, что он умный И талантлив больше, чем нужно, Мы прошли бы этот путь трудный, И прошли бы, я надеюсь, дружно. Никакого не держа дела, Раздвигая впереди ветки, Шли бы мы и, увидав девок, Мы б кричали: "Эй, привет, девки!" На паромах пели б мы песни, Ночевали б под любым кровом. Поражал бы Веня всех местных Заковыристым своим словом. Я бы сам гитарный гриф вспенил, Так бы вспенил--что конец свету! Я бы выпил, говорю, Веня, Да здоровья, дорогой, нету! Ну а он свое твердит, вторит: Воспарим, мол,--говорит,--в выси! Дескать, пьяному почем горе, Ну, а трезвому какой смысел? Так бы шли мы по земле летней, По березовым лесам к югу, Предоставив всем другим сплетни, Не продав и не предав друга. А от дружбы что же нам нужно? Чтобы сердце от нее пело, Чтоб была она мужской дружбой, А не просто городским делом. 1976 ПРАВДИВАЯ ПЕСНЯ О ТОМ, КАК Я ЛЕТЕЛ НА САМОЛЕТЕ И РАЗМЫШЛЯЛ, ЧТО ЖЕ ПРОИСХОДИТ В РАЗНЫХ КОНЦАХ МОЕЙ ЖИЗНИ А жена моя сейчас зажигает зажигалку И закуривает "Яву", и мурлыкает эфир, И какой-то нехороший говорит ей: "Слушай, Галка, Не смотри на вещи мрачно,--как прекрасен этот мир! Ну, а может быть, сейчас нам с тобою повезет, Ну, а может, разобьется этот самый самолет". И все это происходит, пока самолет наш мчится И с криком рвется воздух чуть впереди крыла, И все мы тут желаем пораньше приземлиться (Но, боже мой, не раньше, чем сказано в расписании, утвержденном Министерством гражданской авиации). А у штурмана товарища Семенова Настроение паршивое вообще: Он резонно понимает, что не далее как в полдень Съел какую-то субстанцию в борще. И болит его желудок, а на сердце все сосет: Ну когда ж товарищ штурман, Наш замечательный работник, Он жену себе в четвертый раз найдет? И все это происходит, пока самолет наш мчится И с криком рвется воздух чуть впереди крыла. И летим мы, все летим, пролетаем город Нежин, И оттуда умный мальчик в телескоп на нас глядит. Телескоп весь ледяной, город Нежин весь заснежен, Мальчик видит наш фонарик и волнуется в груди. Он-то думает, что мы на летающей тарелке. Умный мальчик, ты ошибся, мы ведь местные--свои. И все это происходит, пока самолет наш мчится И с криком рвется воздух чуть впереди крыла. И сижу я тут, сижу, весь пристегнутый ремнями, И скопленье населенья наблюдаю под собой. И вся жизнь моя летит разноцветными огнями, И летающих тарелок в небе явный разнобой. И я думаю, что прав композитор Д. Тухманов И поэт В. Харитонов, что заметили однажды После тщательных раздумий и проверки многократной, Что, действительно, прекрасен этот мир. И все это происходит, пока самолет наш мчится И с криком рвется воздух чуть впереди крыла. 1977 ИЗЛИШНИЙ ВЕС Разговор двух дам, подслушанный правдивым автором в ресторане аэропорта города Челябинска, в то время, когда туда по случаю непогоды совершали посадки самолеты различных направлений. -- Я не поняла: вы заказали? -- Нет, не приходил еще, злодей. В этих ресторанах при вокзале Нас и не считают за людей. -- Я во Владик жму из Ленинграда, Муж там без меня на стенку влез. А вы?--Владика и даром мне не надо, Я в Мацесту, сбросить лишний вес. Припев: Излишний вес--он словно бес, Он цепко держит наши органы в осаде, А также виден он и спереди и сзади, -- Чтоб он исчез, излишний вес! -- Встаньте, дорогая, и пройдитесь. Ой-ой-ой, вот тут у вас висит. -- Крошка, при моем-то аппетите Еле помещаюсь я в такси. -- Говорят, мосластым нет проходу, Пышных щас--не очень, говорят... -- Крошка, это ж западная мода, Наш-то--что имеет, то и рад. Припев. -- Что я говорю--не ешьте на ночь, После восемнадцати--антракт. -- Ну, а если гости к нам нагрянут? -- Гости пусть рубают, что хотят. Надо съездить в город Мелитополь, Бабка варит там супец один, Выпьешь--станешь стройною как тополь, Как артист Никулин Валентин. Припев. -- Ну, а эти, извиняюсь, йоги? -- Крошка, это ж сумасшедший дом. Я однажды завернула ноги В позу "лотос",--еле развязали их потом. -- Где ж официант, будь он неладен? -- Вон он, приближается, злодей. Будьте добры, мне четыре порции оладий Со сметаной. -- Мне картошки, пива и сельдей! 1977 РАССКАЗ ЖЕНЩИНЫ, или случай у метро "Площадь Революции", перешедший в случай на 15-й Парковой улице Он за мною, видно, шел, Взял за локоть: "Слушай, Люся, Будет очень хорошо, Я живу в отдельном "люксе". У него усы густы И глаза, как две букашки. И виднеются кусты Из-за ворота рубашки. -- Я не Люся,--говорю,-- А зовут меня Тамара, И такого не терплю, И такие мне не пара... Припев: Десять лет варила суп, Десять лет белье стирала, Десять лет в очередях Колбасу я доставала, Десять лет учила я Сверхсекретное чего-то, Десять лет сидела я У окошка на работе, Сердце стачивая в кровь, Десять лет дит■ растила-- Что ж осталось на любовь? Полтора годка от силы. Не смутился он ничуть, Только глазом гладит платье. "Я за вечер заплачу, Сколько за год тебе платят". Я играла в мяч ручной За спортивные награды, И была я центровой, И бросочек был что надо... Я авосечку-суму Из руки переложила, Кавалеру своему Меж букашек засветила! Припев. Мне до "Щелковской" в метро, А от "Щелковской"--автобус, А в авоське шесть кило Овощных консервов "Глобус". Открываю тихо дверь-- Дочка долбит фортепьяно, Ну, а мой любимый зверь-- Он лежит, конечно, пьяный. Снять ботиночки с него Не тревожа постаралась, От получки от его Трешка мятая осталась. Припев. На плите чаек стоит, Дочка сладко засыпает, За окном моим ГАИ Громко частников ругает. Глянешь в телик--дым и чад: Поколенье молодое -- Все с гитарами, кричат, Как перед большой бедою. Убрала я со стола, Своего пригрела Пашку... Все же мало я дала Тому гаду меж букашек. 1978 ТАЛЛИНН Покидаю город Таллинн, Состоящий из проталин, На сырых ветрах стоящий, Уважающий сельдей, В море синее глядящий, Работящий и гулящий И отчасти состоящий Из невыпивших людей. Что мне шпили, что мне тальи-- Я уехал от Натальи. С морем борется гремящий Пароход мой, как Антей, Переборками скрипящий, Как большой и старый ящик, И отчасти состоящий Из несломанных частей. Где ты, милый город Таллинн? Я плутаю без Натальи. Это было настоящим, Остальное--небольшим. И на палубе гудящей Я стою во тьме, курящий И отчасти состоящий Из нераненной души. Возвращусь я в город Таллинн, Состоящий из Натальи, По сырым ночам не спящей, Ожидающей вестей. И всецело состоящей, И всецело состоящей, И всецело состоящей Из любимых мной частей. 1978 "СПАРТАК" НА ПАМИРЕ Однажды весной вдохновенной В одной из московских квартир Собрались совсем не худые спортсмены, И речь у них шла про Памир: Аркаша, Алеша, Юраша, Климаша И самый увесистый я. Отправлены разные грузы, И ошский базар взял нас в плен: Шурпа, помидоры, лепешки, арбузы, Салол с белладонной, пурген... Аркаша, Алеша, Юраша, Климаша И самый усидчивый я. Окончился путь некороткий, Гора перед нами встает. Присутствие чая, отсутствие водки-- Да разве тут трезвый взойдет?! Аркаша, Алеша, Юраша, Климаша И самый задумчивый я. Мы вышли, отбросив сомненья, Таща рюкзаки по жаре. У каждого было особое мненье, Как лезть нам по этой горе. Аркаша, Алеша, Юраша, Климаша И самый настойчивый я. Один уронил общий спальник -- Он в пропасть летел, как топор; Другой молотком зашарашил по пальцу,-- Но всех вместе радует спорт: Аркашу, Алешу, Юрашу, Климашу И даже, представьте, меня! И были, сказать откровенно, Помянуты в трудных местах И белые горы, и дикие стены, И общество наше "Спартак"-- Аркашей, Алешей, Юрашей, Климашей И самым воспитанным мной. С горы мы пришли с синяками, Тут жены нам "радио" шлют: С такими, как вы, говорят, долбаками Пускай уж другие живут-- С Аркашей, Алешей, Юрашей, Климашей И с самым порядочным мной. Мы приняли это как вызов, Решили, что вс■--нам пора Остаться под видом обычных киргизов И лазить всю жизнь по горам. 1978 СПУТНИКИ По прекрасному Чюрл■нису, Иногда--по Остроухову, Мчались мы с одной знакомою На машине "Жигули". Заезжали в Левитана мы, В октябри его пожухлые, Направлялись мы к Волошину, Заправлялись как могли. По республике Цветаевой, Через область Заболоцкого С нами шла высоковольтная Окуджавская струна. Поднимались даже в горы мы, Покидая землю плоскую, Между пиком барда Пушкина И вершиной Пастернак. Некто Вольфганг Амадеевич Слал нам ноты из-за облака, Друг наш Николай Васильевич Улыбался сквозь туман. Слава богу, мы оставили Топь софроновскую побоку, И заезжий двор Ошанина, И пустыню Налбалдян. Между Грином и Волошиным На последнем переходе мы Возвели шатер брезентовый, Осветив его костром. И собрали мы сторонников Рифмы, кисти и мелодии, И, представьте, тесно не было Нам за крошечным столом! По прекрасному Чюрл■нису, Иногда--по Остроухову... 1981 ТЕПЛЫЙ СТАН Песня о невероятной морской любви, рассказанная лично мне четвертым помощником Севой Калошиным Мы подъехали к Теплому Стану. -- Эй, водитель такси, отвернись! -- Дорогой, я вас ждать не устану! -- Дорогая, ты вся моя жизнь! Ах, не судьи себе мы, не судьи, Случай ходит у нас по пятам. А вокруг, будто тысячи судеб, Зажигает огни Теплый Стан. Я из Внукова ангелом взмою В отдаленные очень края, Я еще от предчувствия взвою, Поседею еще от вранья. Память ваших измен тень наложит На мое волевое лицо. Это ж только цыгане--за ножик, Мы ж--за рюмку, и дело с концом. Ах, друзья меня крепко осудят, Но я даю телеграмму: "Встречай!" И с посудой шатаюсь по судну, Захожу к корешам невзначай... Вы из теплого прибыли края, Я по северным плавал местам. И, в окне Теплый Стан наблюдая, Обнимаю я ваш теплый стан. 1982 КАНДАЛАКША Ах, как мы шли по Кандалакше! Была дорога далека. Как проносили судьбы наши В зеленых вещевых мешках! В какие верили мы веры! Таких теперь и не сыскать. Как мы теряли чувство меры! Теперь уж так не потерять. Когда закатные останки Сгорали в сопках, как свеча, Тогда нас поджидали Таньки В родных болоньевых плащах. Среди других стоит, гляжу я, И синим брызгает опять Моя коварная рыжуля, Звезда сберкассы номер пять. Щекой молочною пылая, Мне говорит она слова: -- Сержант, конечно, погуляем, Но только чтоб без баловства! Меня ж совсем не то задачит: Мне доложил один дружок, Что некто летчик-перехватчик На танцах сделал ей намек. Я подступаю к ней с допросом: Мол, какова пилота цель? Она смеется и смеется И носом тычется в шинель. Как все забылось очень скоро -- Снега, друзья, житье-бытье... Лишь в памяти горят озера Под рыжей челкою ее. Мурманской ветки полустанки Мелькают в снеговой пыли... Куда ж девались наши Таньки? Небось за летчиков пошли. 1982 МЫ ВЫШЛИ ИЗ ЗОНЫ ЦИКЛОНА Мы вышли из зоны циклона, Из своры штормов и дождей. У всех появилась законно Одна из бессмертных идей. Граненых стаканов касанье... Как славно, друзья, уцелеть! Оставил циклон на прощанье Лишь вмятину в правой скуле. Он наши машины проверил, И души, злодей, закружил, И каждую нашу потерю Из вороха лжи обнажил. Порядок серьезно нарушив, Сидим мы всю ночь напролет, Поскольку спасти наши души Никто, кроме нас, не придет. И с нами в моряцкой одежде Суровых мужчин посреди Добрейшая дама--надежда, Как все, со стаканом сидит. Не вписана в роль судовую, Паек здесь имеет и кров, Ведя свою жизнь трудовую Среди, в основном, моряков. Так с песнями мы отдыхаем, Глаголу рассудка не вняв. Заплачет четвертый механик, Надежду за талью обняв, И, вилку стальную калеча, В любовь нас свою посвятит, И, чтоб описать эти речи, Не можно и буквы найти... Не скрою, и я, дорогая, Не в меру был весел тогда, Когда поживал, полагая, Что ты--не такая беда, Что вольным плыву кочегаром, Семь бед оставляя вдали, Слегка задевая гитарой За меридианы Земли. Рассвет, на красивости падкий, Встает перед днем трудовым. Друзья мои в полном порядке -- Храпят по каютам своим. Циклон удалился на сушу, Оставив пейзаж на столе, И спиртом промытые души, И вмятину в правой скуле. 1980 УКУШЕННЫЙ, или Печальная баллада о несчастном укушенном Ах, жертва я доверия, Беды своей родитель! Вот слышу из-за двери я: "Укушенный, войдите!" Вошел: "Мое почтение", -- Разделся не спеша. "Где место укушения?" Я говорю: "Душа". Тут в кабинете бывшие Мне душу теребят: "Скажите, укусившая Какая из себя?" Я говорю: "Обычная, И рост не с бугая. Такая симпатичная, Не думал, что змея". Тут на меня обрушились, Ругают все кругом: "Какой же вы, укушенный, Дурак, мол, дураком! Известно ведь заранее, Что есть разрыв большой Меж внутренним содержанием И внешней красотой. И сблизились излишне вы, Поверив той красе. Змея кусает ближнего, -- Об этом знают все". "Не имеет,--говорю,--значения Теперь уж ничего. Какое б мне лечение? Таблетки иль чего?" Мне говорит: "Послушайте, -- Одна из этих дам,-- Я дам совет, укушенный: Не верьте вы людям. Вот, скажем, к вам приблизились С любовью, как туман. А вы твердите мысленно: "Обман, кругом обман!" "Нет,--говорю,--красавица, Без веры не пойдет: Уж лучше пусть кусаются, -- Само потом пройдет". Я вышел в ночь столичную С огнями по краям... Такая симпатичная! Не думал, что змея. 1982 ПЕСЕНКА О НАИВНЫХ ТАЙНАХ Один ответственный... квартиросъемщик Сказал женщине, не имеющей прописки на его жилплощади: -- Дорогая, нам лучше выйти порознь... А она ему ответила:--Мой друг! Я люблю, когда утром играет тихая музыка. А он ей сказал:--Иначе нас могут увидеть соседи. Наивны наши тайны, секретики стары, Когда ж мы кончим врать, на самом деле? Где ж станция с названьем Правдивые миры? Но, как сказал один поэт, Уж полночь близится, а Германна все нет. Целый день она писала водоотталкивающей краской лозунг "Спорт--это здоровье", Хотя она сама из спортивных занятий Увлекалась лишь закручиванием бигудей. А он целый день доставал запчасти и даже водил кого-то в кафе "Фиалка", А к вечеру добыл два рыбных заказа, Которые сменял на два билета на Таганку. Наивны наши тайны, секретики стары, Когда ж мы кончим врать, на самом деле? Где ж станция с названьем Правдивые миры? Но, как сказал другой поэт, Уж сорок близится, а счастия все нет. Они созвонились поздно вечером после программы "Время", Когда бюро прогнозов наобещало нам солнце, А в окно было видно, как собираются дожди. Она ему сказала:--Милый мой, У меня есть замечательное предложение: давай мы с тобой поженимся! А он ей ответил:--Созвонимся... Наивны наши тайны, секретики стары, Когда ж мы кончим врать, на самом деле? Где ж станция с названьем Правдивые Миры? Но, как сказал один брюнет, Уж рельсы кончились, а станции все нет. 1982 Увы, мои друзья... Юрий Визбор УВЫ, МОИ ДРУЗЬЯ Увы, мои друзья, Уж поздно стать пилотом, Балетною звездой, Художником Дали, Но можно сесть в авто С разбитым катафотом, Чтоб повидать все то, Что видится вдали. Итак, мы просто так Летим по поворотам, Наивные гонцы Высоких скоростей. На миг сверкнет авто С разбитым катафотом В серебряном шару Росинки на листе. А может, приступить К невиданным полетам? И руль легко идет К коленям, как штурвал, И вот летит авто С разбитым катафотом Там, где еще никто Ни разу не летал! Как просто, черт возьми, С себя стряхнуть болото, До солнца долететь И возродиться вновь -- Вот дом мой, вот авто С разбитым катафотом, Вот старые друзья, А вот моя любовь! Но я спускаюсь вниз. Пардон, сигналит кто-то. Мне--левый поворот На стрелку и домой. Вплетается Пегас С разбитым катафотом В табун чужих коней, Как в старое ярмо. 1983 РАДУГА Диалог о соотношении возвышенного и земного -- Смотри-ка, моя дорогая, к нам радуга в гости! Какие законы Ньютона--лучей преломленье! -- Ах, глупенький, радуга--это ведь временный мостик От неба до поля, от вечности и до мгновенья. -- Смотри-ка, моя дорогая, вот веточка мая! -- Ах, глупенький, это привет от далеких созвездий. -- Какая ж ты умная, право, моя дорогая... -- Конечно, мой милый, ведь в небо смотреть интересней. То листья, то вести, то снег, то весна, То блестки надежд на цветных парашютах... Разломанным яблоком всходит луна, По сходням на берег стекают минуты, Как капли времен без границ и без дна. -- Но хлеб-то, моя дорогая, рождается в поле! Смотри-ка, засеяно поле пшеницей озимой. -- А небо засеяно звездами, глупенький Коля... Ах, что-то сегодня с тобою мы несовместимы. -- Ну как же на небе нам жить без крылечка и хлеба? Пристроимся где-нибудь здесь в ожидании чуда. -- Согласна, но будем поглядывать в синее небо, Поскольку уж если придут чудеса, то оттуда. То листья, то вести, то снег, то весна, То блестки надежд на цветных парашютах... Разломанным яблоком всходит луна, По сходням на берег стекают минуты, Как капли времен без границ и без дна... -- Поскольку уж если придут чудеса, то оттуда. -- Поскольку уж если придут чудеса, то оттуда... 1983 ВОЛЕЙБОЛ НА СРЕТЕНКЕ А помнишь, друг, команду с нашего двора, Послевоенный--над веревкой--волейбол, Пока для секции нам сетку не украл Четвертый номер--Коля Зять, известный вор. А первый номер на подаче--Владик Коп, Владелец страшного кирзового мяча, Который если попадал кому-то в лоб, То можно смерть установить и без врача. А наш защитник, пятый номер--Макс Шароль, Который дикими прыжками знаменит, А также тем, что он по алгебре король, Но в этом двор его нисколько не винит. Саид Гиреев, нашей дворничихи сын, Торговец краденым и пламенный игрок. Серега Мухин, отпускающий усы, И на распасе--скромный автор этих строк. Да, вот это -- наше поколение, -- Рудиментом в нынешних мирах, Словно полужесткие крепления Или радиолы во дворах. А вот противник--он нахал и скандалист, На игры носит он то бритву, то наган: Здесь капитанствует известный террорист, Сын ассирийца, ассириец Лев Уран, Известный тем, что, перед властью не дрожа, Зверю-директору он партой угрожал, И парту бросил он с шестого этажа, Но, к сожалению для школы, не попал. А вот и сходятся два танка, два ферзя, Вот наша Эльба, встреча войск далеких стран: Идет походкой воровскою Коля Зять, Навстречу--руки в брюки--Левочка Уран. Вот тут как раз и начинается кино. И подливает в это блюдо остроты Белова Танечка, глядящая в окно, -- Внутрирайонный гений чистой красоты. Ну что, без драки? Волейбол так волейбол! Ножи отставлены до встречи роковой, И Коля Зять уже ужасный ставит "кол", Взлетев, как Щагин, над веревкой бельевой. Да, и это наше поколение, -- Рудиментом в нынешних мирах, Словно полужесткие крепления Или радиолы во дворах. ...Мясной отдел. Центральный рынок. Дня конец. И тридцать лет прошло--о боже, тридцать лет! -- И говорит мне ассириец-продавец: "Конечно, помню волейбол. Но мяса нет!" Саид Гиреев--вот сюрприз!--подсел слегка, Потом опять, потом отбился от ребят. А Коля Зять пошел в десантные войска, И там, по слухам, он вполне нашел себя. А Макс Шароль--опять защитник и герой, Имеет личность он секретную и кров. Он так усердствовал над бомбой гробовой, Что стал член-кором по фамилии Петров. А Владик Коп подался в городок Сидней, Где океан, балет и выпивка с утра, Где нет, конечно, ни саней, ни трудодней, Но нету также ни кола и ни двора. Ну, кол-то ладно,--не об этом разговор, -- Дай бог, чтоб Владик там поднакопил деньжат. Но где найдет он старый сретенский наш двор? -- Вот это жаль, вот это, правда, очень жаль. Ну что же, каждый выбрал веру и житье, Полсотни игр у смерти выиграв подряд. И лишь майор десантных войск Н.Н.Зятьев Лежит простреленный под городом Герат. Отставить крики! Тихо, Сретенка, не плачь! Мы стали все твоею общею судьбой: Те, кто был втянут в этот несерьезный матч И кто повязан стал веревкой бельевой. Да, уходит наше поколение -- Рудиментом в нынешних мирах, Словно полужесткие крепления Или радиолы во дворах. 1983 БЛАЖЕН, КТО ПОРАЖЕН ЛЕТЯЩЕЙ ПУЛЕЙ Блажен, кто поражен летящей пулей, Которую враги в него пульнули И прилегли на травке у реки -- Смотреть, как жизнь из жертвы вытекает. О, это смерть не самая плохая! Ну, по сравненью с жизнью--пустяки. Блажен, кому поможет в этом деле Полузнакомка юная в постели Из племени джинсового бродяг. Вот тут-то случай обнажит причины! Достойнейшая доля для мужчины-- Уйти на дно, не опуская флаг. Блажен, кого минует кров больницы, Где думой не позволят насладиться Натужные усилия врачей, И родственников дальних очертанья Лишаются уже очарованья Из-за переполнения очей. О, как разнообразны переходы Под новые, сомнительные своды, Как легок спуск в печальное метро, Где множество теней мы обнаружим, Сраженных потрясающим оружьем, Которому название--перо. Железное, гусиное, стальное, За тридцать шесть копеек покупное, Оно--страшнее пули на лету. Его во тьму души своей макают, Высокий лоб кому-то протыкают И дальше пишут красным по листу. И, мукою бездействия томимы, Кусают перья наши анонимы, Вчера--пажи, теперь--клеветники, Факультативно кончившие школу Учителя Игнатия Лойолы,-- Любимые его ученики. Блажен, кто сохранил веселье лада, Кому в укор противников награда И чистой дружбы пролитая кровь. Кто верит в свет надежд неистребимых, Что нас любовь минует нелюбимых, Равно, как и любимых нелюбовь! 1983 ЦЕЙСКАЯ Вот и опять между сосен открылась картина: Путь к небесам, что стенами из камня зажат. Здесь на рассвет золотые взирают вершины, И ледники, как замерзшее небо, лежат. Припев: Этот в белых снегах Горнолыжный лицей -- Панацея от наших несчастий. Мы не верим словам, Но в альплагере "Цей" Все мы счастливы были отчасти. Эти хребты нам сулили и радость и беды, Издалека звали нас, чтобы мы их прошли. Эти снега нас не раз приводили к победам, А иногда приводили от дружбы к любви. Припев. Здесь нам с тобой, победив городские химеры, Ясный покой приходил и в словах и в слезах. Если ж уйдем, то уйдем обязательно с верой, С верой, что вслед нам помолится старый Монах. Припев: Этот в белых снегах Горнолыжный лицей -- Панацея от наших несчастий. Мы не верим словам, Но в альплагере "Цей" Все мы счастливы были отчасти. 1984