Не договаривая фразы Не договаривая фразы, Вдруг благодарно замолчать, Быть понятым друзьями сразу, В глазах сочувствие встречать, И благодарно замолчать, Не договаривая фразы. Судом друзей не будет встречен Наш самый безрассудный шаг. С чужими часто все не так, Закон непониманья вечен, Но даже наш неверный шаг Судом друзей не будет встречен. Мы об одном всю жизнь мечтали - Быть понятым и понимать, Мучительно в других врастая, Снять отчуждения печать, Чтоб благодарно замолчать, В глазах друзей себя читая. На полуслове замолчать, В глазах друзей себя читая, Вдруг благодарно замолчать. Метрополитен Я в метрополитен пустой проникну легко, И ноль часов часы пробьют, и новый виток начнет Земля, И фотоэлемент меня узнает и пропустит без пятаков, - Я слишком часто здесь бываю после нуля. И милиционер-хитрец не тронет меня, Ведь я не хулиган, не пьян - я просто шагаю по прямой, А то, что пою немножко громко, это тоже можно понять - Я просто возвращаюсь слишком поздно домой. Вновь вагон Завоет, как тромбон, То ли на посадку манит, То ли просто тихо зевает Перед тем, как спать идти, Прямо перед депо меня оставит И пропадет в тоннеле. Дядя в кепочке с гербом Мне почему-то хитро глянет Вслед, как будто понимает, И замрет на полпути Старый эскалатор, устав. Я выйду из дверей метро, и выключат свет, Автобус подберет меня, в последний ночной маршрут спеша, И, словно таракан по темной кухне, по ночной усталой Москве На четырех колесах проползу я, шурша. И свой знакомый ключ найду в углу потайном, Замок, тепло руки узнав, откроется мягко, без щелчка. На цыпочках пройду по коридору, и простит меня старый дом За то, что задержался я сегодня слегка. Вокализ: Но снова полон день забот, а вечер забав, Но как бы ни звала меня моя бестолковая звезда, Как глупый электрон, с любой орбиты всю энергию растеряв, Я неизменно возвращаюсь только сюда. Я верю, что мой ключ лежит в углу потайном, Я знаю - по шагам меня замок распознает без труда, Но каждый раз в метро в пустом вагоне я мечтаю лишь об одном: Ах, только бы и в этот раз мне не опоздать. Ах, только бы и в этот раз мне не опоздать. Ах, только бы и в этот раз мне не опоздать. В аэропорту "Минводы" У тучи нет иной заботы, Как наше солнце закрывать И расписание полетов Безбожным образом срывать. Все небо в серой простокваше, И мелкий дождик обложной Отложит все заботы наши До восемнадцати ноль-ноль, До восемнадцати ноль-ноль. У ветра нет иной заботы, Как наши тучи разгонять И расписания полетов Волшебным образом менять. Мы все в плену у атмосферы, Пока не стихнет дождь косой, И ожиданья профиль серый Завис над взлетной полосой. 2 р. У солнца нет иной заботы, Как наши ливни прекращать И расписания полетов Через окошко освещать. Молчит измученный диспетчер, Закрывши небо до шести. Не плачь, мой друг, еще не вечер, Мы непременно полетим. 2 р. У жизни нет иной задачи, Как ожиданьем нас томить. Билет в руке, багаж оплачен - Так что ж мы медлим, черт возьми? Когда еще счастливый случай Представит нам аэрофлот? Коль наше счастье так летуче, Мы разрешим ему полет. 2 р. Песня про тесто Ни запретом, ни арестом, ни паденьем с Эвереста, Ни другим подобным средством нас уже не запугать. Будем петь мы повсеместно песни гордые про тесто, Остальное все нечестно, не желаем больше лгать. Зовет нас песен про тесто клич. Граждане, все остальное - кич, Граждане, встанем, сомкнув ряды, Граждане, и не туды, не сюды. Распевают, что попало, а про тесто песен мало. Про любовь и труд - навалом, а про тесто - в год одна. А меж тем давно известно то, что наше с вами тесто Очень прелесть как чудесно, им гордится вся страна. Да что нам, к тесту у нас талант. Граждане, тесто у нас - гигант, Граждане, экспортный вариант, Граждане, выше любых пропаганд. Загляни в любое место от Хабаровска до Бреста - Все мы сделаны из теста, из единого куска. Все по ГОСТу, без халтуры, все единой рецептуры От работника культуры до сотрудника ЧК. Живем и думаем как один, Граждане, разом едим и бдим, Граждане, правильный наш замес, Граждане, движет всемирный прогресс. Элегантны и прожжены, ходят крендели-пижоны, Бродят толпами батоны, не стыдясь своей цены, Простодушные галушки, сладострастные ватрушки, Плюшки - мягче, чем подушки, и блины любой длины. А посмотреть, что у нас внутри, Граждане, дьявол нас раздери, Граждане, можем держать пари, Граждане, форменные сухари. Мы охотно плесневеем, усыхаем и черствеем, Что бы те, кто поважнее, нас не съели на обед. Да, на вид мы франтоваты, а на вкус - ну вата ватой, Суховаты, пресноваты, и изюминки в нас нет. А может, кто-то изюм крадет, Граждане, в грязный карман кладет, Граждане, пусть набивает рот, Граждане, с ним разберется народ. Есть не будем колбасу мы, а на накопленную сумму Купим в Африке изюму всевозможнейших сортов. Нашпигуем им ватрушек, кренделей, галушек, плюшек, Бесхозяйственных горбушек и ответственных тортов. И чтобы нас захотели съесть! Граждане, это ж такая честь, Граждане, плесень бы махом сместь, Граждане, и ускорять НТП, Чтоб наше тесто - и тут и там, Граждане, а не под хвост котам, Граждане, трам-тарарам-там-там, Граждане, ну и т.д. и т.п. Старый боцман Попугая с плеча, старый боцман, сними, Я к тебе загляну на минуту - другую. Я сопливый матрос и, едва заштормит, Под коленками дрожь удержать не могу я. Я не то, чтоб боюсь, просто ж я не привык, Хоть в мои-то года быть пора капитаном. Я хочу все уметь, расскажи мне, старик, Как быть добрым, большим, мудрым и постоянным. Приоткрой мне, старик, тайны древних морей, Ты ведь, знаю, найдешь, чем со мной поделиться, Ты ведь знаешь язык рыб и птиц, и зверей, Ты ж сумел научить говорить свою птицу. Научи ж в кабаках ром хлестать из горла, Научи соблазнять длинноногих красоток, Жить, чтоб как у тебя, жизнь под ложечкой жгла, Чтоб по жилам неслось сумасшедшее что-то. А еще объясни, как тайфун обогнуть, Как не падать за борт в штормы так же, как в штили. Объясни, как мне плыть, чтобы не утонуть, Расскажи, как мне жить, чтобы не утопили. Ты ж объездил весь мир, что ж ты, боцман, молчишь, Что же птица твоя в даль глядит, не мигая? Видно, боцман, ты прав - жить нельзя научить, Можно лишь научить говорить попугая. Нам по шкуре чужой не прочесть ничего, Мы на шкуре своей все испробуем вскоре, Неужели ж нам в штиль греть под солнцем живот? Не за тем мы идем в беспокойное море. Я уж как-нибудь сам жизнь рискну изучить. Можно ль боцманом стать, бурь и гроз избегая? Так что ты уж молчи, старый боцман, молчи И заставь помолчать своего попугая. Баланда о селедке Плыла селедка в океане, вертя селедочным хвостом. Друзья селедку звали "Таня", но, впрочем, песня не о том. Она любила свежий ветер, ее швырял девятый вал, Когда в злокозненные сети Танюшу траулер поймал. Сперва пришлось ей в бочке туго - лежать в рассоле, как в бреду. Потом нашла Танюша друга - он жил в семнадцатом ряду. И, не смущаясь тем не мало, что обвинят ее в грехе, Она по бочке с ним гуляла и целовалась в уголке. Связав себя гражданским браком, Танюша счастлива была, И повивальная салака у Тани нерест приняла. А на крестинах из народа неслось немало теплых слов В честь основательницы рода сельдей соленых без голов. Плевать, что в бочке места мало, и не видать вокруг ни зги, Танюша с гордостью считала свой образ жизни городским. Она, как в сладостной нирване, крутила жизни колесо, Смотрела сны об океане, а по утрам пила рассол. Но разлагающейся тушке рассол не мог уже помочь, - Была протухшая Танюшка из бочки выброшена прочь. Трагично жизнь ее угасла, но не без пользы для стола, - Она в селедочное масло переработана была. Как удается в бочке вредной прожить так много светлых дней, Дожить до старости безбедно, протухнуть смертию своей, Про то мы думали, гадали, но так понять и не смогли, - Ведь рыба тухнет с той детали, что у Танюши отсекли. Мне подняли зарплату Мне подняли зарплату, я в миг разбогател На сумму, что и ночью не присниться. Но тут же несваренье случилось в животе, А также несгибанье в пояснице. Не даром говорят:"Богатство - это яд". Богатым не уснуть, их мучает изжога. И если богатеть врачи не запретят, То всем нам протянуть останется немного. Мне подняли зарплату, а корм-то не в коня, Вся прыть моя девалася куда-то. И женщины не любят богатого меня, А любят лишь одну мою зарплату. Пословица гласит:"Кто весел - тот и сыт". А сытость - это мать любви и вдохновенья. Но если эту мать богатством создавать, Нам всем не миновать конца от ожиренья. Мне подняли зарплату на двадцать пять рублей, Со мной такого раньше не бывало. Но всей моей утробе отнюдь не веселей, Я чувствую: ей мало, мало, мало. Решил я поутру: богатство - не к добру, Оно терзает ум, смущает чувство долга, И если я когда богатеньким помру, То, видимо, тогда помру уже надолго. Мой милый Мой пух на розовых щеках Мне представлялся столь солидным, Его впервые безобидно Касалась женская рука. Когда впервые, как в бреду Та фраза в воздухе застыла: "Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду". Так был когда-то в первый в первый раз В графе разлук поставлен крестик. Мой пух грубел со мною вместе, А эта пара глупых фраз, Как карусель кругов в аду, С тех пор мне голову кружила: "Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду." Себя молитвой и постом Смирив в процессе ожиданья, Я ждал крестов в графе "свиданья", Но надо мной висит крестом Как ключ потерянный в пруду, Как недорытая могила: "Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду". Ужель я грешен тем, что сам Постиг чуть горький запах мщенья И все свои незвращенья По той же схеме подписал? Ведь жизнь, как жалкий какаду, Одно и то же затвердила: "Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду". "Мой милый, жди меня, мой милый..." Песня голодного студента Ходишь, бродишь день-деньской, Ищешь, где бы взять в долги, До котлет подать рукой, Во только вышли деньги, и Неделя до стипендии. Может, кто-нибудь поймет, Состаданьем тронется, Днем-то как-нибудь сойдет , Днем организм еще живет, А ночью вот - бессонница. Все кошмары, хошь - не хошь, Пляшут жирные куски. Встанешь, тряпку пожуешь, Грустно немного от тоски - Некалорийно все-таки. Вспомнишь "Прагу" невзначай Бутерброд с икоркою, Вспомнишь, как давал на чай, Как перекушал сгоряча, И слезы каплют горькие. А за полночь - просто жуть, Мысля уголовная: подстеречь кого-нибудь Среди долины ровныя, Да только малокровный я. Кладут асфальт Кладут асфальт на площади Восстания, Пришла пора ремонта тротуаров. Кладут асфальт везде, где я когда-то Бродил, не поднимая головы. Кладут поверх следов моих блужданий, Что я оставил на асфальте старом, Поверх моих асфальтовых заплаток, К которым я давно уже привык. Асфальтовый ковер кладут На мой проверенный маршрут, Везде, где пролегла моя Проторенная колея. В Матвеевском, на Пресне, в Теплом Стане, На Рижском и на Киевском вокзале. Катки, латая уличные раны, Танцуют свой замедленный балет. Кладут асфальт на площади Восстанья, Поверх, в асфальт впечатанных печально, Засохших, неподаренных тюльпанов И пепла самых горьких сигарет. О, сеть моих былых следов, Я вновь в тебе пропасть готов, Ловушка вечная моя - Проторенная колея. Кладут асфальт на площади Восстанья, Латают мостовые и бульвары. Все выбоины мелкие исправит Асфальтовая черная река. Прошла пора обид и расставаний, Пришла пора ремонта тротуаров, Пора на черном зеркале оставить Свой первый отпечаток каблука. 3 р. Еще стрелу из колчана Еще стрелу из колчана Не вынул злой волшебник случай, И черной молнией летучей Не поразила нас она. Еще в объятия к беде Нас не швырнула злая сила, И цепь, что нас соединила, Еще не порвана нигде. Еще разлука и тоска Не наступают нам на пятки, И все пока еще в порядке, Все хорошо еще пока. А вдруг нам жизнь и впрямь дала Отсрочку эту и поблажку, А тетива уже в натяжку, И заготовлена стрела. Эй, хозяин Эй, хозяин, ты малый не промах, С легким нимбом вокруг головы. Ты и швец, ты и жрец, и граблями гребец, И оралом орец, но увы... Оглянись на свое на хозяйство - В нем, пардон, происходит фигня. Это полный предел положения дел Не бодрит ни тебя, ни меня. О, родная земля , ай-лю-ли, ой-ля-я, Удобряются твои поля. Широка ты, страна, цоб-цобе, на-ни-на, Я другой такой страны не зна... Эй, хозяин, картоха пожухла, Не хотят колоситься хлеба. Мол, нет мочи расти, мол, на рынок пусти, Мол, в неволе и жизнь не люба. Свиньи цены взвинтили на мясо, По дешевке на смерть не идут, А утя да куря когти рвут за моря И яйцо на валюту кладут. Далеко, далеко на лугу пасутся ко... И дают кому-то молоко. О, мясные стада, ди-бу-ду, ту-би-да, Мы давно такого не еда... Эй, довольно, мы сыты словами, Хватит шило на мыло менять И ходить всем гуртом за водой с решетом, И оглобли кнутом погонять. Эй, хозяин, едрена-матрена, Запряги же хоть что-нибудь в воз. Ведь не только меня - скоро эта фигня Не устроит уже-с никого-с. Песня о том, как мы строили навес на даче у Евгения Ивановича На кочках цветочки, за кочками - лес... На дальний глухой полустаночек, Наладив пилу да рубаночек, С утра мы приехали строить навес На дачу к Евгений Иванычу. А дачи-то, дачи и нет у него: Купил он участок заброшенный, Доплелся с посильною ношею, И вот посреди барахла своего Стоит он в тельняшечке ношеной. Ах, Евгений Иваныч в полосочку! Ох, да шкиперская борода! Держит в левой он детскую сосочку, Держит в правой орудье труда... Евгений Иваныч - морская душа, И дочка его Маришанечка Душою морскою в папанечку. Расписывать всем, как она хороша Часами он может за чайничком. Но нам не до чаю: мы рвемся скорей Докончить навес перемычками, А то ведь беда с электричками, Ведь спать , как хозяин - без стен и дверей На голой земле бес привычки мы. Залезает он в спальничек спаренный, Каждый вечер себе говоря: "Ничего, перетерпим, не баре, мол, Будем греться пока изнутря". Корежит и гнет его радикулит Прохладною майскою ноченькой, Но строит и строит он прочненько, А дачи все нет, а мотор барахлит... Плевать, не себе же, а доченьке! Я знаю, дача будет! Я знаю, саду цвесть! Способны наши люди Не спать, не пить, не есть. Таскать кирпич под мышкой, Век путаться в долгах, Чтоб свить гнездо детишкам У черта на рогах. Долбая по пальцам, торопимся мы Хозяйство "Евгенийиванычево" Навесом укрыть, ибо мало ли чего, Чтоб больше Евгений Иванычу не Оборачивать пленкою на ночь его. Глафира Приходи ко мне, Глафира, Я намаялся один, Приноси кусочек сыра - Мы вдвоем его съедим. Буду ждать желанной встречи Я у двери начеку. Приходи ко мне под вечер - Посидим, попьем чайку. Припев: Лучше быть сытым, чем голодным, Лучше жить в мире, чем в злобе, Лучше быть нужным, чем свободным - Это я знаю по себе. Приходи ко мне, Глафира, Ненароком, невзначай. Приноси кусочек сыра, Ведь без сыру - что за чай. И колбаски два кусочка, А я маслица найду - В наше время в одиночку Не прожить, имей в виду. Припев: Буду ждать я неустанно, Ты мне только покажись - Должником твоим я стану На оставшуюся жизнь. Одари приветным взглядом, Малость рядышком побудь, - Больше ничего не надо, Только к чаю что-нибудь. Припев: Вечный думатель Побоями учить - что мертвого лечить, Но многие того не понимали. Ученые труды - туды их, растуды - Вколачивали розгами в зады. А в это время ученик покорный Лежал ничком и, охая притворно, Держал в кармане шиш и тихо мозговал Над тем, что педагог не задавал. Припев: Без шестеренок и карданов, Без всяких видимых причин, И днем и ночью неустанно Наш вечный думатель урчит. Он то замрет, то вдруг убыстрит Заветной мысли дерзкий бег, И никакому мотористу Его не выключить вовек. Чужие мысли жечь - что палкой воду сечь, Но многие того не признавали. Громили в пух и прах и нагоняли страх, Уничтожая книги на кострах. А в это время скромный местный житель Стоял в толпе и думал:"Жгите,жгите! Ваш солдафонский нрав мы будем брать в расчет, А книжек понапишем вам еще!" Припев: Под чью-нибудь дуду любую ерунду Отплясывать приходится частенько: Рукой голосовать, ногой маршировать И головою гвозди забивать. Но,- слава богу, - думать мы свободны Когда угодно и о чем угодно, И самый дикий вздор смешон нам до тех пор, Пока урчит невидимый мотор! Припев: Без шестеренок и карданов, Без всяких видимых причин, И днем и ночью неустанно Наш вечный думатель урчит. Он то замрет, то вдруг убыстрит Заветной мысли дерзкий бег, И никакому мотористу, И никакому аферисту, И никакому террористу Его не выключить вовек! Его не выключить вовек! Нас время тащит за уши Нас время тащит за уши, Мы через год изменимся, А через пять расстанемся, Быть может, навсегда. Мы через тридцать сгорбимся, А через сорок встретимся, Внимательно присмотримся Друг к другу и тогда... Я милую узнаю по походке, И снова станет на сердце легко. И мы с ней, словно в бочке две селедки, Защелкаем от счастья плавником. Пусть жизнь - гример старательный - Работает, не ленится, Морщинит нас и волосы Нам пачкает в пыли. И песни наши старые Едва ли так изменятся, Чтоб мы по ним узнать уже Друг друга не смогли. Я милую узнаю по походке, И сердце вспыхнет трепетным огнем, И мы с ней, словно две зубные щетки, Щетинкой поредевшею тряхнем. Пусть в книгах расставанья мы Лет через пять отметимся, Нам не страшны не этот, Ни иные рубежи. Мы через сто не сгорбимся, Мы через триста встретимся, Возьмем друг друга за руки И дальше побежим. Я милую узнаю по походке, Она меня - по розовым штанам, И мы с ней, словно в бурном море лодки, Вновь погребем по яростным волнам. 2 р. Льготный билет Нет, мы не плачем, мы не плачем, - Нам ли жалеть о былом. Наши потери и удачи Стянуты прочным узлом. Льготный балет В плацкартный вагон, Льготный талон На несъедобный обед. Запах чернил и книжной пыли, Вечер в кредит, ночь про запас. А где-то пели, любили, Где-то обходились без нас... Сквозь болтовню, сквозь трали-вали Мы, как слепые, брели. Нежность за робостью скрывали, Робости скрыть не могли. Но каждый миг Взорваться каждый мог. Каждый намек Вел напролом, напрямик! Как же стенали и трубили Краешки губ, донышки глаз. А где-то пели, любили, Где-то обходились без нас! Нет, мы не плачем, мы не плачем, - Нам ли жалеть о былом. Если бы жизнь текла иначе, Нас бы судьбой не свело. Льготный билет В плацкартный вагон, Льготный талон На несъедобный обед... Путая небыли и были, Верили мы в несколько фраз. А где-то пели, любили, Где-то обходились без нас... Я возвращаюсь к трудам и заботам Я возвращаюсь к трудам и заботам И отрекаюсь от сосен и скал Ради копейки, зеленой от пота, Ради горбом нажитого куска. Вольные ветры и буйные волны, Рваная мгла, грозовой горизонт, Мир обезьяний, свободою полный, Я отдаю за галоши и зонт. Я возвращаюсь к трудам и заботам, Чтоб респектабельным стать, как хорек. Всласть без будильника спать по субботам, А с понедельника - с песней вперед. Думать, пока не захлопнулись веки, Делать, покуда есть сила в руках, - Так полагается жить человеку, И потому мне иначе - никак. Ради копейки, зеленой от пота, Ради привычки к вещам и друзьям, Ради постылой любимой работы, Что так давно увлекла обезьян. Посвящение роялю Я обожаю фортепьяно, Когда слегка бываю пьяным, И чувством полного комфорта На нем играю форте-форте. По черным клавишам, по белым Люблю долбать "под этим делом", Но более всего в рояли Ценю две медные педали. В педалях вся его душа - На них нажмешь разок - и ша! Погрузить бы в корабли Погрузить бы в корабли, затопить бы в океане Все пессеты и рубли, все иены и юани. Этот хлам из разных стран ни к чему и задарма нам. Все сокровища - обман, а прожить нельзя обманом. 2р. Все рассыпется в момент, измельчится при размене, Лишь один эквивалент в этом мире неизменен. Только он в потоке дней абсолютно одинаков Без портретов кораблей, без гербов и водный знаков. 2р. А под вечер и чуть свет на тебя тайком взираю, Я с надеждой на ответ в ожиданьи замираю. И, не споря о цене, не теряя ни минуты, Конвертируешь ты мне нашу тайную валюту. 2р. И еще, еще, еще я ловлю твой взгляд ответный, И веду тихонько счет нашей денежке заветной Яркий яхонт рядом с ней будто сажею измазан, Жемчуга - черней углей, и мутнее луж алмазы. 2р. Погрузить бы в корабли, затопить бы в океане Все пессеты и рубли, все иены и юани. Пусть тощает мой карман, если рядом ты со мною. Все сокровища - обман, и не что-нибудь иное. 2р. Увы, дорогие друзья Увы, дорогие друзья, что толку страдать и влюбляться И горько в подушку рыдать безумной весенней порой? Ведь девушкам нашей мечты давно уже за восемнадцать, И граф Монте-Кристо уже не самый любимый горой. Уж мы уж давно уж не те, хоть хочется верить, что те же, Смешно ведь с таким животом гулять в мушкетерском плаще. И старым стихам про любовь мы верим все реже и реже, А новых стихов про любовь уже не читаем вообще. Надел шевалье д\Артаньян кепчоночку модного кроя, А шляпу с гусиным пером стыдливо засунул в нужник. И хочешь-не хочешь, но факт: совершенно другие герои Глядят на тебя со страниц твоих сберегательных книг. Увы, дорогие друзья, все в жизни известно заранее - Сначала мы все ого-го, а после - весьма и весьма. И нам остается одно - залечь на любимом диване, И дрыхнуть, прикрывши глаза любимым романом Дюма. Ну вот и все, дружок Ну вот и все, дружок, пора открыть кингстоны, К добру не привели проказы на воде. Ну сколько ж можно плыть к безмерно удаленной, К единственной своей, загадочной звезде? 2р. Уже запал не тот, чтоб курс держать упрямо И всем ветрам назло стремиться в никуда. И очень тяжело быть Васкою де Гамой, Когда во тьме горит всего одна звезда. Не лучше ль скромно лечь на дно среди угрюмых Глубоководных рыб с отравленным хвостом? Ведь золото лежит на дне в пиратских трюмах, А по верху плывет бессмысленный планктон. Так что ж меня влечет к границам небосклона, О чем терзаюсь я в бреду и наяву? Зачем же я опять к безмерно удаленной, Единственной своей плыву,плыву,плыву? 2р.